На дворе стояло теплое июльское утро. С самого рассвета, не переставая, пели птицы. Ветра не было, деревья замерли, и казалось, что они прислушиваются ко всему, что происходит вокруг.

В маленькой сельской хате, где прошло детство Николая, не было сегодня солнечного света. Окна были закрыты плотными занавесками, единственное зеркало на стене завешано темной тканью. На убранной кровати с высоко взбитыми подушками лежал незаконченный пейзаж – вышивка разноцветными нитями. На спинке металлической кровати висел наспех брошенный черный шелковый халат, расшитый большими белыми лилиями. В свободное время Люба вышивала. Получалось это у нее очень хорошо. Шелковые нити ложились ровными стежками, вырисовывая яркие оживающие картины волшебных мест: цветущие густые кусты вокруг озера, плавающие кувшинки на синевато-зеленой воде, наклонившиеся над водой ветки плакучей ивы, где притаились неизвестные в этих краях птицы. Особенно красиво у нее получалось звездное небо, как будто Люба знала его тайну.

Через несколько дней Любе должно было исполниться тридцать два года. На праздник пригласили друзей, но им пришлось посетить этот гостеприимный дом раньше и по другому поводу. Люди пришли попрощаться. Собралось все село, приехали родственники. Все оплакивали смерть молодой красивой женщины, которая не нарадовалась жизни, недолюбила, не налюбовалась на то, как растут ее дети, к которым она так спешила вернуться.

Ко двору подъехал грузовик. Любу вынесли из хаты, положили на деревянный пол кузова, устланный ковром белых водяных лилий из местного пруда. Навзрыд голосили женщины, тихо вытирали слезы мужчины, повидавшие много смертей во время войны. Односельчане плотно обступили грузовик, стараясь отдать последнюю дань уважения молодой, умной, доброй Любе. Бледное лицо, обрамленное венком черных волос, было спокойно, на губах застыла последняя, едва заметная улыбка.

Путь до кладбища по сельским меркам был не близким. Детей разместили в машине. В кузов грузовика рядом с гробом поставили металлическое корыто, застеленное мягким лоскутным одеялом. В корыто поместили двух маленьких девочек, посчитав, что для них так будет безопаснее, чем на руках у онемевших, ничего не понимавших от горя родственников. Машина тронулась.

Девятимесячная Иванка сидела в корыте, играя любимой погремушкой. Она посматривала по сторонам веселыми глазами-звездочками в ожидании того, что мама скоро возьмет ее на руки и покормит. Да и небо было очень забавное! Там проплывали разные зверюшки-облака, которые веселили малышку. Миле исполнилось четыре года, и она понимала: что-то не так! За последние дни Мила как будто повзрослела. Вокруг все почему-то плакали, и это сильно пугало девочку. Она начинала злиться на маленькую хохотушку-сестру.

«Почему все плачут? – думала девочка. – Иванке нельзя смеяться, ведь никто не смеется! Вот мама сейчас поспит, встанет из этого красивого ящика, все мне расскажет, и мы будем играть, как раньше! Почему она так долго не просыпается?» – тревожно думала маленькая Мила. Ей становилось все страшнее, в носу щипало и очень хотелось плакать.

«Где мой папа?!» Она стала искать отца, но появившиеся на глазах слезы затуманили все вокруг и мешали его увидеть среди людей. Рядом с машиной Мила увидела дедушку Ивана, маминого отца, и свою тетю Раю, мамину сестру, молодую девушку с русыми волосами. Она часто играла с Милой, привозила ей подарки и красивые платьица. Мила очень любила свою красивую тетю. Девочке стало спокойнее.

Отец Любы молча стоял у гроба. Он уже хоронил однажды дочку, маленькую девочку, но тогда была война! Похоронил жену. Недавно ушел из жизни от тяжелой болезни его старший сын-полковник. В небесно-синих глазах не было злости, только огромная боль и немой вопрос: «За что мне все эти испытания? Почему небо так быстро забирает моих близких людей? Любонька, доченька, ведь ты еще так молода!» Но небо молчало в ответ.

Вот маленькая Любонька у него на руках… Веселый смех доченьки-школьницы… Гордость за ее поступление в Одесский университет. Болью отозвалось воспоминание о том, как не хотел, чтобы дочка уезжала работать в чужие края. О том, как он был против Любиного брака с Николаем, не понимая почему, ведь он тогда его даже не знал! Что-то подсказывало: нехорошо это для нее! Но разве дети слушают своих родителей? Позже, когда Иванка подрастет и будет проводить в доме своего любимого дедушки все лето, он однажды тихо признается, глядя куда-то вдаль темно-синими глазами: «Все, что происходит в жизни, нужно принимать с благодарностью, но смерть я так и не смог принять. – И, помолчав, добавит: – Нет страшнее испытания, чем хоронить своих детей».

Горе не сломило этого человека. Беды как будто сделали его крепче, мудрее. Он не стал пить и посылать проклятия в небеса, он все больше наполнялся светом. Люди чувствовали это и тянулись к нему.

Рядом с отцом стояла растерянная Рая, младшая сестричка Любы. Всего несколько дней назад она получила от старшей сестры радостное письмо с планами на будущее. Сестры рано остались без мамы и были очень дружны. На правах старшей сестры Люба, как умела, заботилась о Рае и получала в ответ ее любовь и уважение. Вот и сейчас, получив от старшей сестры письмо с просьбой побыть с маленькими детьми, Рая примчалась, как только смогла, но встреча состоялась неожиданно другой.

– Ну, скажи, что ты пошутила! – шептала она, ожидая ответ от сестры.

«Сейчас встанет и посмеется над нами!» – не переставала думать Рая, глядя на свою единственную сестричку. Люба частенько любила подшутить над сестрой. Ничего не менялось. Поверить в реальность произошедшего Рая не могла.

Недалеко от машины виднелась тень человека, в котором с трудом можно было узнать Николая. С этого дня он будет жить в своем темном облаке боли. В злости на себя и на несправедливую жизнь заливать свое тело алкоголем, надеясь забыться. В дни трезвости он будет ненадолго выходить из тени, радовать присутствием дочек и опять уходить в забытье, в темноту страданий.

А Люба с воздушной легкостью поднималась в небо. Легким облаком она летела над селом. Какая-то непреодолимая сила тянула ее все выше, все сильнее в небеса.

Я сидела на террасе своего загородного дома. Теплое летнее утро прощалось с ночной прохладой. Солнце, пробиваясь сквозь зеленые кроны старых сосен, нежно грело лицо. Аромат крепкого кофе смешивался со свежестью начинающегося дня. Телефон издал характерный звук, предупредив о том, что пришло сообщение. Я посмотрела на экран.

«Нам нужно развестись, все документы подготовлю», – как обычно, без лишних слов писал Макс. Я отправила короткое «Ок» и выключила телефон.

«Давно пора оформить развод, сейчас это только формальность», – я старалась рассуждать логично, но мысль не успокоила, а только всколыхнула прошлое.

Маленький воробей, не замечая меня, присел на краешек стеклянного стакана, стоявшего на столе, стал пить из него воду, потом и вовсе опустил голову в прохладную влагу и, освежившись, радостно встрепенулся. Я встала из-за стола и отправилась в дом.

Мы расстались после двадцати лет, как мне казалось, счастливой семейной жизни, в которой конечно же случалось всякое. Вместе создали успешный бизнес, родили троих замечательных детей. Я была уверена, что никто, никакие обстоятельства не смогут нас разлучить, что все в жизни удалось, наладилось и так будет всегда. Но, как это часто бывает, все рухнуло неожиданно, быстро, когда не готова и совсем этого не ждешь.

С момента разлуки прошло много времени, но разочарование в любви, чувство предательства, смешанное с виной и умноженное на троих детей, не оставляли. Я пыталась создать новую семью с другим мужчиной, надеясь, что это поможет забыть прошлое, но все было напрасно. Как можно открыть душу для счастья, если в ней боль и обида? Расставание с мужем больно ранило, укрепило недоверие к мужчинам, которое глубоко спрятанное жило со мной с детства! Воспоминания мучили и не позволяли быть свободной.