Оргазм — это случайность. Кайло не собирался, правда не собирался, но он уже кончает на неё, пока она впивается в него зубами, тоже кончая, сжимаясь и содрогаясь на нём, и её смазка — его смазка, предназначенная для него одного, её тело выделяет её только для него — заливает его кожу, заполняет его разум, одурманивая своим запахом. Это всепоглощающее наслаждение, неистовое, сладостное и порочное, и оно не отпускает его — ни когда Кайло подминает её под себя, ни когда он переворачивает Рей на живот, ни когда он одной рукой пристраивается к её входу, а другой удерживает её запястья у неё над головой.

— Если я трахну тебя сейчас, — говорит он ей на ухо. — Если я тебя трахну, то всё. Это конец. Ты ведь понимаешь это, правда?

Рей кивает. Она… ему кажется, что киска её до сих пор сжимается. Но больше всего его сводит с ума её улыбочка.

— Если я укушу тебя сегодня, то завтра брошу вызов Хаксу и буду пиздить его до тех пор, пока он не сдохнет или не уступит, смотря что случится раньше. Ты это осознаёшь?

Она снова кивает. Всё, что он говорит… Он говорит это для того, чтобы напугать её, для того, чтобы вразумить её. И всё же она здесь, ёрзает под ним и выгибает разукрашенную спину, прижимаясь к нему теснее. Его бесстрашная, сумасшедшая омега. Он заполнит её до краёв.

— Если согласишься, то застрянешь со мной. — У него не очень получается вынуждать её делать хоть что-то. У него не получается удерживать её на месте. Головка члена практически внутри неё, и он чувствует, как она его жаждет. А Кайло… он до сих пор кончает. — Ты заслуживаешь кого-то получше… Ты заслуживаешь целого мира, но если ты позволишь мне повязать тебя сегодня, то всё. Ты будешь моей, и я тебя не отпущу, и…

— Сделай это.

Омеги не должны приказывать альфам. Омеги должны опускать взгляд, и не огрызаться в ответ, и делать то, что им велено, и всё же как только Кайло входит в неё до упора, он понимает, что эта омега держит его в кулаке.

— Рей, — шепчет он. Не находя слов, он замирает глубоко внутри неё, пытаясь собраться с мыслями. Она невероятно тесная, роскошная и жаждущая, и ему до безумия хочется двигаться. Чтобы прочувствовать всё как следует и начать изучать тело своей омеги. Но он уже вяжет её, и глубоко внутри она сжимается на нём, улыбаясь и издавая довольные стоны. — Рей.

— Альфа, — она, должно быть, уже полна его семенем. И оно вытечет наружу, как только узел уменьшится. Но не в ближайшее время.

— Мы будем счастливы вместе, мне кажется, — он надеется, что сможет осчастливить её. По крайней мере, он сделает для неё всё, что угодно.

— Знаю, — она вся светится. Она тянется к его руке, задевая окровавленные костяшки пальцев. — Может, ты расскажешь мне о цветах? Перед этим.

Он опускает взгляд на распростёртую перед ним спину; он смотрит на загорелую кожу, на упругие мышцы, на бледные веснушки; на длинную, витиеватую линию, которая поднимается вверх по позвоночнику. Он начинает прослеживать её кончиками пальцев, позвонок за позвонком.

— Этот — зелёный, — хрипло говорит он. Его бёдра двигаются по собственной воле, словно пытаясь толкнуться ещё глубже в неё, и они оба не сдерживают стона. — Тёмно-зелёный снизу, а потом всё светлее и светлее. — Он прикасается к узорам на лопатках. — Жёлтый. И оранжевый. С какими-то… — точками. Точками и другими завитушками. Она пиздец как хороша. — Розовый, голубой. Фиолетовый. Коричневый. Какие-то другие… другие цвета. — Он тихо стонет. — Не знаю, как они называются.

Её плечи трясутся от беззвучного смеха.

— Я научу тебя, Бен. Я научу тебя цветам.

Он кивает, хотя она его не видит, и начинает водить пальцем по краю железы. Рей скулит, окончательно потеряв дар речи. Кайло чувствует, как из головы исчезают все рациональные мысли.

— А этот, — он наклоняется, утыкаясь носом ей в кожу. Касаясь языком её железы. Он облизывает её, и его омега вздрагивает, и… теперь это дело нескольких секунд. Прежде чем он её укусит. — Вот этот — красный.