Рей заливается румянцем от того, как непринуждённо он повторяет её же слова. И поэтому она пытается придумать достойный ответ, хотя это не так-то просто, как ей хотелось бы.
Бен встаёт рядом с ней, чтобы вылить что-то в раковину, и Рей чувствует запах эвгенола, стирального порошка и аромат чистой мужской кожи.
Как ни странно, но сочетание весьма приятное.
— Зато свободы гораздо меньше. На производстве.
— Занимаясь наукой, особой свободы у тебя тоже не будет. — Его голос слышится совсем близко, как будто он не вернулся на прежнее место. — Поскольку оплата твоей работы будет за счёт смехотворных грантов на конкурсной основе, зачем тебе докторская степень, зачем аспирантура? Почему бы не выбрать заработок побольше на работе с девяти до пяти, которая к тому же позволит развлекаться в выходные?
Рей начинает хмуриться.
— Ты пытаешься заставить меня отказаться от предложения? Это что, какая-то акция против тех, кто носит просроченные линзы? Потому что…
— Да ну нет. — Она чувствует, как Бен улыбается. — Смею надеяться и верить, что вся эта история с просроченными линзами — просто недоразумение.
— Я ношу их всё время, и они почти никогда…
— Очевидно, это лишь один из эпизодов в списке недоразумений. Так зачем тебе докторская степень, Рей? — снова спрашивает он, и так необычно слышать то, как Бен произносит её имя.
Хотя чего тут необычного?
— Потому что все мои руководители, профессора и друзья тоже — все они говорили мне, что я хороша. — И точка. Таков её ответ. — Это единственное, что у меня хорошо получается.
— Что?
— Учёба. Исследовательская деятельность.
— «Единственное». — Она чувствует, как колеблется воздух, и понимает, что теперь он стоит, прислонившись к раковине.
— Да. — Во рту слегка пересохло, и голос звучит слабо. — В этом смысл моей жизни.
— «Смысл твоей жизни», — снова повторяет он. — Неужели это так?
Да. Наверное. А что же ещё? Господи… Ох уж эти пугающие вопросы, опасные мысли, которые возникают в присутствии чужих людей в темноте закрытых глаз. Рей разлепляет их; зрение всё ещё расплывчато, но жжение почти исчезло.
Бен смотрит на неё. Его образ не совсем чёткий, но он близко, терпеливо ждёт ответа.
У него красивые тёмные глаза.
— Это… то, что у меня хорошо получается. То, за что меня замечают. — Единственное, что в ней неизменно. У Рей нет ни настоящей фамилии, ни дня рождения, который не был бы выдуман каким-нибудь перегруженным социальным работником в британской системе защиты детей, ни каких-либо воспоминаний о первых десяти годах её жизни. Ей не нужны ни выходные, ни приличная зарплата. Она просто хочет… чтобы у неё было своё предназначение. Принадлежность. — Да. Да, это так.
Плечи Бена опускаются с выдохом; он кивает, но не говорит ни слова, а потом выпрямляется и идёт к двери.
— Это достаточно веская причина? — спрашивает Рей вдогонку, ненавидя себя за то, как страстно жаждет чьего-то одобрения. Наверное, она ещё не готова его отпустить.
— Я не знаю. — Он пожимает плечами и снова смотрит на неё. — Я всё ещё пытаюсь это понять. — Наверняка он улыбается, или ещё что-то в этом роде. Хотя она знает, что ему невесело. — Удачи на собеседовании, Рей.
— Спасибо. — Он уже почти вышел за дверь. — Может быть, увидимся в следующем году, — выпаливает она. — Если я поступлю. И если ты ещё не выпустишься.
— Может быть, — слышит она в ответ.
И он уходит.
____________________________________
*INTP — тип личности. Интуитивно-логический интроверт, критик.
*Вероятно, имеется в виду следующее: существует такое понятие, как «bad uncle» (дословный перевод: «плохой дядя», который является родственником). В Соединённых Штатах на праздники такой вот дядюшка имеет весьма скверную репутацию. А всё потому, что горячо любимые племянники проказничают в доме за спиной у родителей, а добрый дядюшка покрывает все их милые шалости. Для родителей, естественно, праздник превращается в сплошную суматоху и заботы.
Скорее всего, здесь идёт очень тонкое перекликание о запрете на расспрос о диссертации аспиранта и тайных проказах племянников, которые покрывает любимый дядюшка.
========== Глава 20 ==========
Комментарий к Глава 20
Эстет от Anna Gelman
https://tinyurl.com/yybswv5c
или
https://cutt.ly/jhdnFJq
You’ve already won me over, in spite of me
And don’t be alarmed if I fall head over feet
And don’t be surprised if I love you for all that you are
I couldn’t help it
It’s all your fault
Когда медлительная официантка подходит к их столику, По увлечённо рассказывает приукрашенную историю о том, как однажды в августе они с Беном отправились с ночёвкой в детский лагерь недалеко от Гента, где проводились убийственные тренировки по выживанию и интенсивные курсы лидерства аж на трёх языках.
— … и я просыпаюсь от этого… стекающего на меня водопада…
— Это была всего лишь капля.
— … и такой спрашиваю себя: какого хрена в домике идёт дождь? И тут я понимаю — льёт-то с верхней полки, и что Бен, которому тогда было тринадцать…
— Шесть! Мне было шесть. А тебе восемь.
— … обоссал кровать, и теперь моча просачивается сквозь матрас на меня.
Рей резко закрывает рот руками. Если она и хочет скрыть свой смех, ей не удаётся, а может это и не входило в её планы. Это далеко не первая неприятная для Бена история об их детстве, которую за вечер поведал По, и Рей очень эмоционально реагировала на каждую из них.
Наверное, он раздосадован. Или смущён. Возможно даже откровенно унижен, — но смех Рей того стоит. По крайней мере пусть лучше слушает о том, как щенок далматинца схватил его за задницу, прокусив джинсы, или о том, что в выпускном альбоме он был признан «мистером-заставь-людей-рыдать»; лучше, чем наблюдать за её ошеломлённым выражением лица, когда По открыл свою варежку и напомнил об их первой встрече.
Рей тут же извиняется, изобразив наигранную улыбку, пока По и Финн спорят о корнях маниока, и легонько касается руки Бена. Он чувствует её тепло и мягкость сквозь хлопок футболки, и слышит, как она тихо просит позволить ей выскользнуть из кабинки.
— Мне нужно в туалет.
Спустя десять минут, приведя себя в порядок, Рей возвращается в разгар жаркого обсуждения компьютерной томографии и непроницаемости для рентгеновского излучения шариков чая-бабл. На её лице сияет немного неуверенная, но искренняя улыбка; она шутит с Финном и По, и даже с ним, как всегда жадно уплетая лапшу. А Бен заворожённо наблюдает за ней с неизменным желанием поставить перед ней как можно больше еды и…
Просто хочет, чтобы её бедро не касалось его. Ну, хотя бы не так часто.
— Охренеть, шесть лет. — Финн качает головой и трёт глаза.
— Я болел.
— И тем не менее. Чувак, мне кажется, ты был уже здоровым детиной, чтобы попасть в такой просак, разве нет?
Бен просто смотрит на него, пока Финн не опускает взгляд и не откашливается.
— Ну может, не таким уж и здоровым, — бормочет тот.
— Не хочу вас выгонять, но мы закрываемся через десять минут. — До жути знакомая и пугающе безликая официантка, как это часто бывает у людей чуть старше двадцати лет, неуверенно им улыбается. — Может вы… — Она машет чеком и оглядывает столик, пока По не указывает на Бена пальцем.
— Платит он.
— Малыш, разве не ты собирался оплатить ужин? — склонив голову, спрашивает Финн.
— Да.
— … и?
— Но потом кое-кто при бабле решил пойти с нами.
Бен закатывает глаза и щиплет себя за переносицу.
— По.
— Не, ну серьёзно. Университетский трастовый фонд этого чувака мог бы с потрохами купить ВУЗ, в котором он получил свою степень. И там ещё херова туча осталась бы. Я никогда не плачу, когда хожу с Беном, и ты не должен.
Бен снова закатывает глаза, кивает официантке и протягивает ей свою кредитку. Он чувствует, как Рей смотрит на него, пока По и Финн спорят, возможно ли в теории купить «Лигу плюща»*. Но разумнее всего игнорировать её, игнорировать их всех и просто допить свой последний глоток пива.
