Вполне удачный способ попрощаться. Уместный. Приемлемый.

Но вот то, как рука Бена скользит к пояснице Рей, прижимая её к своему телу и не давая опуститься на пятки — неприемлемо абсолютно. Или то, как он поворачивает голову, когда её губы больше не касаются его щеки, и чувствует в уголке рта прерывистое дыхание, такое тёплое и ласковое. Глубоко внутри разливается удовольствие, когда он закрывает глаза и позволяет себе просто быть здесь, с ней.

В тишине и покое. В последний раз.

Время бежит, его не остановить и не растянуть, и стоя в кабинете, окутанном безмолвием, Бен не желает знать количество прошедших минут, продолжая держать Рей в своих руках ещё пару мгновений. А после, почувствовав что уже ничего не изменить и её больше ничем не удержать, Рей вдруг поворачивается к нему и с придыханием произносит ему в губы:

— Пожалуйста…

Он не понимает, что вообще происходит. Внезапно они становятся ближе, и один из них толкает другого к столу, скользит ладонями под одежду, касаясь оголённой кожи. Он слышит, как Рей твердит «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», начинает тяжело дышать, впиваясь пальцами в его плечи, заставляя его разум отключиться.

Совершенная пустота и ни одной связной мысли.

Память его явно подводит, но Бен понимает, что всё это делает именно он, когда видит, как она склоняется над столом; её локти прижаты к дереву, а лоб — в пару сантиметров от стопки стикеров и от дурацкого зарядного устройства, которое он ранее бросил туда. Его сердце замирает в тот же момент, когда приходит осознание, что он удерживает её, а его рука касается спины Рей, не позволяя шелохнуться.

Он делает это, хоть и сказал себе… чёрт. Твою мать.

Но не предпринимает ни единой попытки, дабы что-то изменить. Бен наклоняется и прижимается к ней ещё сильнее.

— Останови меня, — говорит он ей. Приказывает.

Рей качает головой, а потом опускается, касаясь лбом стола.

— Пожалуйста…

— Рей…

Она носит леггинсы, не заморачиваясь на грёбаные штаны и умоляет его трахнуть её, а он… он просто дурак, безумец, вконец себя загубивший. Он уничтожен.

— Скажи мне, чтобы я остановился.

— Бен…

Она говорит почти бессвязно, и у него не остаётся выбора: он задирает ей футболку и спускает леггинсы, открывая вид на стринги, что обтягивают её красивую, сексуальную задницу, которую он не один год старался не замечать и не думать, что сделал бы с ней в этой позе, как заставил бы получить наслаждение и просить о…

— Пожалуйста…

Он не должен о ней так думать. И желать её настолько сильно. Он хотел бы забрать Рей к себе, хранить дома в шкафу, чтобы вынимать и пользоваться, когда ему вздумается. Как же это унизительно, держать её вот так, изолированной, ограждённой от всего мира, в безопасном месте, и трахать всеми возможными способами, просто владеть ею. Он не должен испытывать подобных чувств к девушке, которую любит, даже думать о столь извращённом, до беспредела похотливом желании.

— Пожалуйста, Бен!

— Тише. — Он наклоняется вперёд и утыкается носом в её затылок, целуя в изгиб шеи. Она выгибается ему навстречу — к его рту, яйцам и члену; её рука скользит по его руке на столе, а большой палец касается его собственного, словно требуя большего. — Всё хорошо.

— Пожалуйста, просто… — Её идеальная задница трётся о него, но это не то, что ему сейчас нужно, помимо всего прочего. — Ты можешь…

— Всё хорошо.

— Пожалуйста, — тихо хнычет она, уткнувшись в деревянный стол, и он не может понять о чём она просит. Она хочет, чтобы он трахнул её — в этом нет сомнений, — но как будто этого будет недостаточно. Словно они оба желают чего-то большего. — Сделай это…

— Да, — выдыхает он, накрывая тыльную сторону её ладони своей рукой. Я здесь. С тобой. Я тоже это чувствую. — Позволь мне… мне нужно подготовить тебя.

— Нет, просто… пожалуйста, Бен. — В её голосе столько мольбы и боли, как будто она не может этого вынести. Кажется, что они близки к концу, и она просит его дать надежду, что, возможно, этого не случится.

Больше всего на свете он хотел бы дать ей эту надежду.

— Мне нужно… я не могу просто взять и трахнуть тебя. — Невозможно, чтобы Рей была настолько влажной. Даже если она задыхается от его слов, касаясь лбом поверхности стола, при этом недовольно мыча себе что-то под нос. — Позволь мне подготовить тебя.

Он чуть ли не падает на колени, почти чувствуя вкус её влагалища, и когда он раздвигает пальцами складки…

Чёрт.

Твою ж мать.

— Пиздец, Рей. — В его тихом голосе звучат благоговейные нотки, он даже сам это слышит.

— Пожалуйста. — Бен не видит её лица, хотя очень этого хочет. Ему кажется, что она плачет. — Ты ведь сделаешь это? Ты…

Он даже не снимает с неё нижнего белья, а просто отодвигает трусики в сторону и толкается до упора. Она податливая, мокрая и очень узкая, но по сравнению с их первым разом чувствуется существенная разница. Внутри слишком тесно, но идеально — как тогда, в их первую ночь, когда её тело и влагалище приспособились, чтобы полностью его удовлетворить.

Это пугает.

Он никогда не насытится, и это пугает.

Бен делает глубокий вдох и останавливается, прижимая руку к её бедру. Он ощущает выступ косточек и на мгновение замирает, чтобы оттянуть волну удовольствия, такого острого, безжалостного, восхитительного и поразительно болезненного.

Он будет терпеливым, будет сдерживаться. А после, попрощается с ней. И впервые за всю свою грёбаную жизнь будет вести себя достойно.

Бен наклоняется и ласкает её шею, покусывая, облизывая и целуя кожу.

— Слишком грубо?

Она не отвечает, лишь только поверхностно дышит, сжимая влагалищем член, что заставляет его стонать, а тёплый маленький мизинец касается его большого пальца.

— Я думала об этом, — с трудом произносит она.

Бен кивает в ответ, уткнувшись ей в волосы.

— Я тоже.

Рей поворачивает голову, и в её затуманенном взгляде читается удивление.

— Правда?

Она такая тугая, и к этому моменту ему нужно было сделать хотя бы одно движение ещё пять секунд назад. Впрочем, он и так мог бы кончить от одного лишь взгляда на неё и от запаха её возбуждения.

— Да.

— Было хорошо, так ведь?

Она имеет в виду секс. Но отчего-то его мозг хочет, чтобы это значило что-то другое: солнцезащитный крем, дурацкий разговор про его любимый цвет, жалобы на академию, фраза «ik hou van jou», отвратительно пахнущий кофе — что угодно.

— Да. — Его голос звучит слишком низко, и он опирается на стол, продолжая двигаться. — Было хорошо.

После нескольких толчков ему приходится вытаскивать член, чтобы не кончить, а через пару мгновений снова продолжать. Рей жалобно стонет, дрожа от удовольствия и разочарования. Бен проскальзывает одним, а потом двумя пальцами внутрь, чтобы сохранить ощущение наполненности, пока пытается прийти в себя, болезненно сжимая её бедро. Он делает это снова и снова, не обращая внимания на послеобеденный свет, незапертую дверь и приглушённые голоса в коридоре. А потом, когда её возбуждение достигает пика, что даже один толчок заставляет её кончить, он наконец отпускает себя, позволяя удовольствию взять верх. Бен изливается в неё до последней капли, полностью теряя себя.

Рей тихо плачет, а он становится на колени позади, натягивает на неё леггинсы, кусая губы, и пытаясь игнорировать семя, стекающее по бедру. Он разворачивает её к себе, поправляет на ней одежду, целуя нежную кожу, и держит в своих объятиях, приглаживая её блестящие волосы. Бен сцеловывает слёзы с её щёк, гладит по спине и прижимает к себе ещё ближе, пока она не успокаивается и не затихает водоворот их эмоций.

Дышать нормально ни у кого не получается, но это всё, на что они сейчас способны. Бен прижимается губами к её лбу и мягко говорит:

— А теперь тебе нужно уйти.

Когда он слышит звук закрывающейся двери, ему кажется, что он падает с огромной высоты.

========== Глава 18 ==========