— Ты весишь целую тонну. — Так и есть. Он пытается отодвинуться от неё, но Рей обхватывает его ногами за талию, прижимая к себе. — Нет, мне нравится. Пожалуйста, не уходи. — Она улыбается ему, и… наверняка чувствует, что у него стоит. Насколько же сильно Рей способна свести его с ума.

— Постельная эгоистка.

Она целуется одновременно осторожно и несдержанно, улыбаясь ему в губы, а Бен никак не может понять, почему раньше считал поцелуи скучным и бессмысленным занятием.

Разреши мне ещё раз тебя трахнуть? Я хочу тебя.

— Да, я такая. — У неё над ключицами есть восхитительное местечко. Бен заметил, что когда ласкает его, Рей выгибается от удовольствия, задыхается, вжимаясь в подушку. Это идеальное зрелище. — Мне нужно пойти помыться.

Но после своих слов, Рей даже не шевелится, и Бен перемещается вниз всего на пару сантиметров — достаточно, чтобы переключить внимание на её ключицы, а затем на плавную линию груди. Он думал о её сиськах, об их очертании, о том, как они будут смотреться в его ладонях. Он думал об этом, но потом напоминал себе, что она студентка, что на десять лет моложе его, что доверяет ему свою безопасность. Он не имеет права пользоваться Рей, должен оберегать её и не помышлять ничего дурного. Ему становилось стыдно от своих мыслей, он расстраивался и злился на себя и, если вдуматься, был до смешного глуп. Как же он низко пал.

— Бен. — Он смотрит на её выступающие тазовые косточки и рёбра и хочет отвезти домой, накормить, согреть и защитить. Он сохранит в своей памяти гладкость её кожи, каждую, даже еле заметную веснушку. Надо запомнить сейчас, пока ещё есть возможность. Ему просто необходимо вобрать в себя её вкус, весь без остатка. — Я вся… Мне нужно привести себя в порядок.

Она начинает ёрзать, и… Ему не стоит этого делать, но его ладонь ложится на её задницу, удерживая на месте.

— Ш-ш. Я сам приведу тебя в порядок.

Есть что-то в том, как Бен вводит в неё пальцы, чувствуя влагу Рей и вытекающую сперму. Он удовлетворён от того, что кончил на неё, — внутрь тоже — и она позволила ему это. Рей вся в его сперме и совсем не против. Бен облизывает кожу на внутренней стороне бедра, теряя контроль под аккомпанемент тихих стонов и вздохов Рей, сжимающей его волосы. Когда она кончает, тон её кожи приобретает чистый ярко-розовый оттенок, от нарастающих волн оргазма внутри неё всё сжимается, заставляя бёдра дрожать под его рукой.

И тогда он, наконец-то, решается спросить, хоть и не имеет на это права.

— Можно я тебя трахну?

Он не знает, что будет делать, если она откажет. Может, повернётся набок, не исключено даже, что на другой кровати, и заснёт. Может, будет умолять кончить на её нежную кожу, на задницу или между ног. Может, сделает что-нибудь ещё, о чём он и думать не хочет, особенно когда она так смотрит на него, вся разгорячённая от оргазма, кусающая губы, что наводит на определённые мысли.

Он должен оторваться от неё. Перестать распускать руки, перестать давить на неё, собраться, и…

— Я хочу этого. Правда… — Она касается пальцами его руки, на которую Бен опирается, и он замирает. — Просто… мне кажется, будет немного больно, и я…

— Эй. — Он наклоняется, чтобы поцеловать Рей, ведь перспектива отказа, кажется, волнует её почти так же сильно, как мысль начать этот дурацкий разговор, а Бен тоже хотел бы избежать подобного. И избежал, если бы не был таким ненасытным и необузданным, и просто уступил ей…

— Я правда хочу…

— Рей. — Он ложится набок и обнимает её, стараясь не тереться о поясницу своим стояком. — Ты права. Давай спать.

— Что? Нет! — Рей садится и хмуро смотрит на него сверху вниз. — Я не хочу спать.

Какого чёрта он так пялится на неё? Не важно, что она голая.

— Ты прилетела рано утром и наверняка устала после перелёта…

— Но у нас всего одна ночь. — Она смотрит на него, и, глядя в эти большие, искренние глаза, тяжело не обманываться, думая, что причина, по которой она пришла к нему, выходит за рамки какого-то отчаянного желания забыть этот ужасный пережитый день. Или что он согласился только в порыве утешить её.

— Эй. — Он протягивает руку и убирает назад ей волосы. Они уже почти выпрямились, но как бы он ни был поражён волнистыми прядями, макияжем и этим коротеньким платьицем, ничто не сможет затмить её чистое розовощёкое лицо и эти нелепые пучки. — Ты ничего мне не должна. Давай немного поспим и…

— Ты сказал, что у нас есть одна ночь. — Он чувствует прикосновение руки к своей груди, и в мгновение она оказывается на нём сверху, прижимаясь влагалищем, жар которого он ощущает даже сквозь штаны. — Я хочу всю эту ночь.

— Ты не…

Рей окутывает их обоих своими волосами, глядя на Бена сверху вниз с улыбкой.

— Да брось, Бен. — Она прижимается лбом к его лбу, и это так просто — обнять её за талию и трахнуть. А она будет течь, словно вода. — Я знаю, что ты уже стар, но ты не можешь просто взять и уснуть.

— Я… — Его голос срывается, и ему приходится прочистить горло. — Я думал, что отношусь к миллениалам.

Последнее слово он произносит слегка сдавленно, потому что маленькая и тёплая рука Рей немного неумело проскальзывает ему в штаны, и… если она и дальше будет продолжать в том же духе, ему, вероятно, не понадобится её трахать.

— Возможно, престарелый миллениал. — Она должна перестать трогать его и стаскивать штаны. А он должен перестать позволять ей снимать их с себя, потому что… она не сделает с ним этого. Он не допустит.

А потом она откидывает волосы назад и садится на колени между его ног. А он не может отвести от неё взгляд.

— Ты такая красивая.

Он не очень-то и хочет это обсуждать — нет необходимости излагать очевидные факты или что он идиот, который потерял голову, — но это получается спонтанно, просто само по себе выходит из-под контроля, как и всё остальное.

— Я никогда этого не делала, — произносит Рей с довольно смелой улыбкой.

— Нет. Иди сюда.

— Так что, скорее всего, ничего путного из этого не выйдет.

— … Рей.

Она склоняет голову и улыбается ему своей очаровательной и счастливой улыбкой.

— Да?

— Я не… Не надо. Ты не обязана.

— Приняла к сведению. — Она целует его в бедро, и это ни с чем не сравнимые ощущения. — Может быть, у тебя есть особые пожелания?

Не делай этого. Только не это, ведь ты погубишь меня.

— Рей. Я не хочу, чтобы ты… — Она проводит носом по коже его живота, и Бен чувствует, как в голову ударяет кровь.

— Мне нравится, как ты пахнешь.

Рей. От меня ничего не останется.

— Рей…

Медленно и аккуратно она обхватывает основание члена и рассматривает его из-под опущенных ресниц. Головка поблескивает от смазки, но это абсолютно не имеет значения. Бен и представить себе не может ничего более эротичного, чем её приоткрытые губы, россыпь красных пятнышек на груди и щеках. Он отчасти удивлён, что до сих пор не кончил, глядя на то, как она смотрит на него.

— Тебе ведь делали это раньше, верно?

Бен уже не уверен в силе своего голоса, поэтому просто кивает.

— Хорошо. — Кажется, она не удивлена. — Тогда скажешь мне, если я налажаю.

Последнее слово она произносит, скользя губами по уздечке, и ему кажется, что всё внутри плавится жидким огнём, а позвоночник накрывает всплеском удовольствия. Бен ритмично покачивается и вздрагивает короткой волной дрожи, что вот-вот готова зашкалить и взорваться, как только она коснётся его по-настоящему. Ему будет хорошо, слишком хорошо, но прежде чем накрыть губами головку члена, Рей смотрит на Бена и одаривает доверчивой, милой улыбкой. Это заставляет его застонать, дёрнуться и потянуться рукой к основанию члена, дабы удержать желание кончить раньше времени.

Совершенно очевидно, что она никогда этого не делала. И от этого он возбуждается ещё больше. Бен твердит себе не подаваться бёдрами навстречу, не запускать пальцы в её волосы, не наклонять её голову вниз до тех пор, пока головка члена не упрётся ей в горло. Он приказывает себе перестать кряхтеть, перестать говорить, перестать ловить её взгляд и восхищаться тем, как она смотрит на него. Кое-что из этого он всё-таки делает, а потом и всё остальное, невнятно бормоча: «Да, Рей. Оближи его… Возьми… глубже. Заставь меня кончить». Похвала и нежные слова так и слетают с его губ: как она хороша, как прекрасна, как совершенна. Он шепчет непристойности о её рте, сиськах и глазах. Возможно, он вёл бы себя поприличнее, если не разливающееся по всему телу наслаждение и удовольствие, переполняющее мозг.