Махнув рукой, Зари в последний раз улыбается Рей и поворачивается, направляясь в соседний кабинет, чтобы проверить своих зверьков. Какое-то время Рей стоит неподвижно, наблюдая, как та надевает перчатки и лабораторный халат, вытаскивает клетки и начинает взвешивать мышей. Затем она опускает взгляд в пол, плюхается на стул, стоявший позади неё, и прикрывает рот рукой, думая только об одном:

Твою мать.

***

Это не конец света. Такое случается. Даже лучшие иногда совершают непростительные ошибки, например, влюбляются. Зари говорила про любовь — о боже! — про любовь к человеку, с которым она не встречается по-настоящему. Это ничего не значит.

Кроме: твою мать. Твою мать, твою мать, твою мать.

Рей запирает за собой дверь кабинета и плюхается в кресло, надеясь, что сегодня никто из её коллег не соизволит впервые за целый семестр появиться здесь раньше десяти утра.

В конце концов, она сама во всём виновата. Это всё её глупое поведение. Она знала, знала, что Бен начинает ей нравиться. Знала это с самого начала, а потом они стали разговаривать, Рей начала узнавать его, хоть это и не входило в её планы, и… чёрт бы его побрал за то, что он осмелился так чертовски отличаться от её представлений. За то, что вызвал желание находиться с ним рядом всё больше и больше. Просто… чёрт бы его побрал!

Всё это было с самого начала, сидело за ней в течение последних нескольких недель, а она не осознавала… Она была идиоткой. Просто идиоткой.

Чёрт, чёрт, какашка.

Впрочем, ничего страшного. Наверное. Наверняка это не продлится слишком долго. Иногда такое случается. Она увлеклась. Нафантазировала, что чуть ли не влюбилась. Например, однажды она…

Она…

Как-то раз она…

Ладно. Возможно, Рей и не влюблялась никогда, но это не значит, что этот человек так уж ей важен. Бен… Боже. Бен. И Рей… Рей…

О, нет.

Она встаёт и роется в кармане в поисках телефона, тут же выуживая из контактов номер телефона Финна.

Рей: Нам надо встретиться

Боже, храни Финна, потому что ему требуется меньше пяти секунд, чтобы ответить.

Финн: Ок

Финн: Позавтракаем?

Финн: Я щас вожусь с нервно-мышечным синапсом у дюжины дрозофил

Рей: Нет, мне нужно поговорить с тобой

Рей: Сейчас

Рей: Немедленно

Рей: Пжл

Финн есть Финн. Он всегда рядом, и Рей может поплакаться ему. Собственно, это она и собирается сделать.

Финн: Ок

Финн: Где?

Финн: У тебя в лабе?

Рей: Нет, только не в здании биолаборатории

Финн: В кофейне?

Рей: Да, нормально. В «Еде для ума».

Финн: Ок, увидимся там в 10

***

— Я же тебе говорил.

Рей даже не пытается поднять голову со своих рук.

— Нет, не говорил.

— Ещё как говорил.

— Уверена, что запомнила бы это.

— Ну, я, может, не говорил: «Эй, не занимайся всей этой хернёй с фиктивными свиданиями, так как влюбишься», но сказал, что идея абсолютно идиотская и ты доиграешься. Собственно, это и произошло.

Рей отрывается от холодной поверхности стола и прижимает ладони к глазам. Она никак не может заставить себя посмотреть на Финна. Она не готова. Возможно, уже никогда не будет готова.

— Как это могло случиться? Мне это совсем не нравится. Это… Это происходит не со мной. Как я могла… и выбрать именно Бена Соло. Кто способен влюбиться в Бена Соло?

Финн фыркает и отмахивается.

— Кто угодно, Рей. Он высокий, пухлогубый, угрюмый молодой мужик с высочайшим IQ. Любой может влюбиться в высокого, пухлогубого, угрюмого молодого мужика с высочайшим IQ.

— Но я-то не могла!

— Совершенно очевидно, что смогла.

Какашка. Рей крепко зажмуривается.

— Ясно, — стонет она.

— Не будь так строга к себе. Это в общем-то не твоя вина. — Он размеренно поглаживает её по голове. — Соло воплощённое определение секс-символа тысячелетия из учебника.

Рей вздыхает и отрывает руки от лица.

— На самом деле он не такой уж и угрюмый.

— Сомневаюсь. Просто ты этого не замечаешь, потому что наполовину уже втрескалась в него.

— Я не… — Рей хлопает себя по лбу. Снова и снова.

Какашка. Какашка, какашка, какашка…

Финн наклоняется вперёд и берёт её за руку.

— Эй, — говорит он ей тёплым и приободряющим голосом. — Успокойся. Мы что-нибудь придумаем. — Он даже улыбается, и… Рей так его любит. Даже с его: «Я же тебе говорил». — Сначала выясним: насколько всё плохо?

— Я… Я не знаю. По какой шкале оценивать?

— Ну… Есть симпатия, а есть любовь.

Рей качает головой, чувствуя себя совершенно потерянной.

— Он просто… нравится мне. Я хочу… Боже, я хочу проводить с ним время.

— Ясно, но это ничего не значит. Ты ведь и со мной проводишь время.

Рей морщится и чувствует, как краснеет, потому что…

— Это не то.

Финн на мгновение замолкает.

— Понимаю.

— Боже. — Рей просто хочет лечь на пол и отрубиться. Пробежать марафон. Начать писать диссертацию. Всё что угодно, только не копаться во всём этом. — Какое-то время да… но я думала… всё это было с самого начала, а я не догадывалась. Я просто считала его умным, привлекательным, с классной улыбкой, и что мы могли бы быть друзьями, и… — Рей прижимает ладони к глазам, желая повернуть время вспять и удалить из прошлого свой выбор. Да вообще два последних месяца. А если откровенно, то последние два года — с самого начала аспирантура была не самой лучшей идеей. — Ты ненавидишь меня?

Кажется, Финн удивлён.

— Я?

— Да.

— Нет. С чего мне тебя ненавидеть?

— Потому что он… ужасно себя вёл с тобой, заставил тебя выкинуть кучу данных без какой-либо особой причины. Он… Я знаю, какой он, но со мной он не такой…

— Я знаю.

Рей поднимает взгляд.

— Знаешь?

— Ну, не то, чтобы знаю. Но да, я вполне верю, что с тобой он ведёт себя лучше, чем на моей треклятой студенческой консультативной комиссии.

— Я… Ты ненавидишь его.

— Да, я его ненавижу. Но ты не должна ненавидеть его из-за меня. Впрочем, оставляю за собой право комментировать твой отвратительный вкус в мужчинах. Примерно каждые два дня.

Не такую реакцию ожидала Рей.

— Оу.

— И я видел вас на пикнике. Он общался с тобой явно не так, как со мной. Тем более, знаешь, — добавляет Финн почти неохотно, — он… не какой-то обычный смазливый пацан. Я понимаю, почему ты на него запала.

Рей хмурится.

— Ладно. Но когда я впервые рассказала тебе о фиктивных свиданиях, ты мне не такое говорил.

— Эй, я пытаюсь тебя поддержать! И тогда ты не была в него влюблена.

Рей снова роняет голову себе на руки.

— Боже. Ты можешь больше не произносить это слово? Вообще никогда. Это как-то слишком преждевременно.

— Конечно. Как скажешь. — Финн делает глоток своего тыквенного латте со специями. — Кстати, всё это смахивает на романтическую комедию, только наяву.

— Знаю. Терпеть не могу такие сравнения.

— М-м-м… Ну и что ты ему скажешь?

Рей выпрямляется и массирует пальцами висок.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, — Финн делает широкий жест свободной рукой, — ты к нему неровно дышишь. И сказала, что вы друзья. Видимо, собираешься рассказать ему о том, что… запала. Это слово я могу произносить?

— Нет.

Он закатывает глаза.

— Окей. Дело твоё. Ты ведь собираешься ему рассказать, верно?

Рей фыркает от смеха.

— Конечно, нет. Я не… Нельзя сказать человеку, с которым встречаешься не по-настоящему, что он… — её мозг судорожно подбирает слова — тщетно, — поэтому приходит в голову лишь: — нравится тебе. Просто так не делается.

— Рей.

— Рассказать ему об этом — вряд ли хорошая идея. Может стать только хуже.

— Почему?

— Потому что я… мне не всё равно. Я не могу ему сказать.

— Да всё ты можешь. Именно поэтому…

— Нет. — Рей решительно трясёт головой. — Нет. Он подумает… Он подумает, что я всё подстроила. Подумает, что я нарочно его целовала.

Глаза Финна чуть не вылезают из орбит.