Очаровательно.

— Нет, правда. Я понимаю. Они отвратительные. Тебя ими тыкают, а потом ты истекаешь кровью. Пиздец ощущения.

Бен непреклонен.

— Серьёзно?

— Ага. Ужас.

Он кажется слегка недоверчивым.

— Так и есть.

— Просто жуть. — Рей берёт его за локоть и тянет к палаточному медпункту Гриппчеллы. — И всё же… Тебе нужно взять себя в руки. Ради науки. Я отведу тебя на прививку.

— Я…

— Это не обсуждается. Я буду держать тебя за руку.

— Мне не нужно, чтобы ты держала меня за руку. Потому что я не пойду. — Только вот он пойдёт. Он мог бы упереться ногами и стоять на своём, демонстрируя своё упрямство. Рей бы его и с места не сдвинула. И всё же…

Она поднимает руку на его запястье и смотрит на него снизу вверх.

— Ещё как пойдёшь.

Бен выглядит огорчённым.

— Пожалуйста, не заставляй меня.

Какой же. Он. Милый.

— Это для твоего же блага. И для блага людей более преклонного возраста, которые могут оказаться с тобой поблизости. Даже старше тебя, я имею в виду.

Бен вздыхает, признавая поражение.

— Рей.

— Ну давай. А потом я куплю тебе печеньки.

— За печеньки буду платить я? — В его голосе звучат нотки безнадёжности. И покорности.

— Скорее всего. Хотя, забей. Ты всё равно не любишь печенье. Так как всё хорошее, что есть в жизни, ты не любишь. — Рей продолжает идти, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Может в кафетерии есть сырые брокколи.

Бен снова вздыхает.

— Не думаю, что вдобавок к прививке от гриппа заслужил ещё и словесные оскорбления.

Рей лучезарно улыбается.

— Ты просто кремень.

— Рей.

— Даже если огроменная игла проткнёт тебя насквозь.

— Какая же ты засранка. — Он закатывает глаза, но не сопротивляется, когда она продолжает тянуть его за собой.

Сейчас раннее октябрьское утро, девять утра, и со стороны Бена надеть солнечные очки было гениальной мыслью. Солнце печёт слишком сильно: в хлопковой блузке Рей становится чересчур жарко и ветровка уже не кажется удачной идеей. Листья амбровых деревьев всё ещё зелёные, без намёка на увядание. За последние несколько лет всё стало немного другим: кажется, что лето никогда не кончится. С приходом осени всё лишь сильнее наливается яркими красками — другими, но не менее приятными.

Когда они переходят дворик, пальцы Рей соскальзывают с запястья Бена и обхватывают его ладонь. И пока они неспешно идут рядом друг с другом, она вдыхает аромат клумб и тихонько напевает себе под нос.

***

Рей мрачно смотрит на одну из своих нокаутных мышей, которая, с учётом её неспособности экспрессировать белки, подозрительно долго держится за провода, как вдруг экран её телефона загорается от пришедшего сообщения. Краем глаза покосившись на дисплей, ей удаётся прочитать имя отправителя (Бен ФС, от «Бена Фиктивные Свидания», чтобы отличать его от Бена Харрисона, с которым Рей делала групповой проект для химобщества на старших курсах, и от Бена Ли — её нынешнего арендодателя), но не само сообщение.

Сейчас среда, 8:42 утра. А это значит, что…

Может он хочет отменить Фиктивные Свидания по Средам? А возможно решил, что если позволил Рей выбрать для него овсяное печенье после Гриппчеллы (которое сама и съела), то сегодня им не нужно встречаться. Вероятно, Рей не следовало заставлять его сидеть вместе с ней на скамейке и рассказывать о последних двух марафонах, которые он пробежал; и, наверное, она его выбесила, когда начала в мельчайших подробностях рассказывать о новом, только что скачанном приложении для бега. А, казалось, он был воодушевлён. Но…

Рей смотрит на свои руки в перчатках, а потом снова на мышонка, который всё ещё держится за провод.

— Чувак, перестань так стараться. — Она опускается на колени, пока не оказывается глазами на одном уровне с клеткой. Мышонок дрыгает своими маленькими лапками, а хвост болтается взад и вперёд. — Предполагалось, что у тебя будет плохо получаться. А я типа должна написать диссертацию о том, насколько ты плох. Ты получишь кусочек сыра, а я настоящую работу, за которую платят реальные деньги, и удовольствие писать звание «доктор» всякий раз, когда буду покупать билет на самолёт.

Мышка пищит и отпускает проводок, шлёпнувшись с изящным «бух» на дно испытательной клетки.

— Вот. Этого хватит.

Рей возвращает её в клетку, а потом быстро избавляется от перчаток и разблокирует телефон большим пальцем.

Бен: У меня рука болит.

На секунду Рей убеждается, что Бен добивается отмены их свидания, объясняя причину, по которой они не могут встретиться. Потом вспоминает, что, проснувшись, сама потирала больную руку.

Рей: Из-за прививки?

Бен: Очень болит.

Рей… начинает хихикать. По правде говоря, она думала, что в жизни не будет таким заниматься — но вот она здесь, стоит и хихикает посреди лаборатории, как дура. Её нокаутированная мышка смотрит на неё снизу вверх, и в крошечных маленьких глазках читается смесь осуждения и удивления. Рей второпях закрывает клетку и возвращается к телефону.

Рей: О, Бен

Рей: Мне так жаль

Рей: Может, если я зайду и поцелую, станет полегче?

Бен: Ты не говорила, что будет так больно.

Рей: А-а-х

Рей: Честно говоря, я не обязана заботиться о регулировании твоих эмоций

В ответ Бен присылает один-единственный смайлик: жёлтая рука с поднятым средним пальцем. Щёки Рей растягиваются от того, насколько широко она улыбается, когда…

— Ах, эта первая любовь…

Перепугавшись, Рей отрывается от телефона и видит стоящую в дверях лаборатории Зари. Она торопливо блокирует телефон и засовывает его в карман джинсов.

— А, доброе утро.

— Доброе утро.

Мгновение Зари просто стоит, прислонившись к дверному косяку. Потом она вытирает ладони о штаны и делает несколько шагов вперёд, старательно избегая встречаться взглядом с Рей. Складывается впечатление, что она не знает куда деть руки — сначала суёт их в карманы, потом скрещивает на груди, а после свободно вытягивает по бокам. Рей готова… ко всему.

Зари прочищает горло.

— У тебя есть минутка? Надо поговорить.

Боже. Ну не начинай.

— Конечно.

Зари облизывает губы и сглатывает.

— Я давно хотела извиниться. За тот день.

Оу. Что ж. Неожиданно.

— Всё в порядке.

— Нет. Не в порядке. Мне не следовало говорить, — она взмахивает рукой, — ничего из этого. Правда. Вообще ничего.

Рей кивает, радуясь, что разговор не превращается в очередной конфликт.

— Всё хорошо. Диссертационные встречи — это такой стресс. Я бы тоже расстроилась.

— Да, но ты бы вряд ли стала на мне срываться. — Зари пожимает плечами. Её глаза подозрительно блестят, хотя, слава богу, она вроде бы не собирается снова рыдать. — Не пойми меня неправильно. Я остаюсь при своём мнении о докторе Соло. Но ты не виновата в том, как он себя ведёт. И… — её брови приподнимаются будто бы со смесью смиренности и недоверия, — полагаю, его личность многогранна.

Да. Это действительно так. Я сама сбита с толку.

— Извинения приняты. — Рей изо всех сил пытается улыбнуться. — Не парься.

— Рей, я действительно за тебя рада. Правда. То есть, я знаю, что мы не близкие подруги, или что-то типа того. Ты как будто постоянно в своём мире и хочешь заниматься только собственными делами и оставаться в одиночестве, и я уважаю это. — Зари искренне улыбается. — Но я видела вас на пикнике. Когда ты шутила, после того как… — она стала что-то изображать, при этом выглядя смущённой, словно загнала себя в неловкую ситуацию, и Рей почувствовала себя так, будто вот-вот умрёт. Чёрт бы побрал Кай и её солнцезащитный крем. Чёрт бы побрал вообще всё это. — Было настолько очевидно, что вы влюблены друг в друга.

Рей чувствует, как у неё напрягаются и застывают спинные мышцы.

— В…влюблены?

— Ага. Да и сейчас тоже. Ты так пялилась в свой телефон!

— Я… Я просто…

— Мы с мужем… Я так люблю его, но… Боже, столько лет прошло со школы. Но я помню, у нас это было так же. СМС-переписки. Желание быть постоянно вместе. — Она с грустью улыбается, в действительности уже не разговаривая с Рей. — В общем, я просто хотела извиниться. Хорошего тебе дня.