По большей части, ей удавалось сохранять самообладание, но время от времени непрошеная слеза капала на страницу книги, как это случилось сейчас; она успела спрятать ее, пока никто не заметил.
Уязвимость не относилась к ее любимчикам.
— Гермиона, — она вздрогнула от теплого голоса Тонкс, — только не говори, что ты так и не ложилась.
— Нет, — без промедления соврала она, бросая незаметный взгляд на циферблат. Было почти восемь утра, и она задумалась, куда же пропали последние четыре часа. Она даже не заметила пения утренних птиц или слабого сияния солнца. — Я просто рано встала.
— Как скажешь, — произнесла Тонкс, определенно не убежденная ее ответом, и с небольшим трудом уселась на стуле напротив. — Мне кажется, ребенок понял, как нужно давить на мой мочевой пузырь.
Гермиона принужденно улыбнулась.
— Сделать тебе завтрак или что-нибудь еще?
— Нет, подожду, пока встанет Ремус, — сказала она. — Есть успехи с документами из Министерства?
— Ничего особенного, правда, я не совсем уверена, что нужно искать. Наверное, какие-нибудь подсказки о крестражах.
— Я помогу тебе после еды, — предложила она, бросая на Гермиону ободряющий взгляд. — С ним все будет в порядке, ты же знаешь.
Сердце Гермионы пропустило удар, а где-то в желудке затянулся нервный узел.
— Что? — спросила она хриплым голосом. — Кто будет в порядке?
— Тот, по кому бы ты ни скучала, — произнесла Тонкс так, словно ответ был очевиден. — Полагаю, это парень, о котором ты упоминала во время нашей встречи на Рождество?
— Тонкс, у меня все хорошо, — пробормотала Гермиона, возвращая внимание к книге. — Просто я скучаю по Гарри и Рону...
— С момента своего появления здесь ты едва ли разговаривала, и я узнаю признаки девичей тоски по...
— У меня правда все хорошо, — быстро перебила она, почти отчаянно. — Просто... сейчас мне нужно сосредоточиться на задании, поэтому я не могу...
— Если хочешь поговорить о нем, то поговори со мной, — продолжала настаивать Тонкс; Гермиона покачала головой. — Ты же понимаешь, что даже тебе нужно отдыхать, иначе сойдешь с ума.
— Тонкс, прошу, — попыталась она снова, — прекрати.
— Последний вопрос, и я закрою тему. Если ответишь честно, то обещаю, что не стану больше начинать этот разговор.
Разочарованно вздохнув, Гермиона отвела волосы от лица и нерешительно склонила голову в знак согласия.
— Хорошо. Один вопрос, и все.
— Ладно, — тихо произнесла она, делая паузу. — Он тоже тебя любит?
Гермиона закрыла глаза, чтобы Тонкс не увидела ее мучений. Слезы обжигали прикрытые веки, но она отказывалась выпускать их на волю.
— Честно, понятия не имею.
— Грейнджер, — повторил Драко, прежде чем смог себя остановить, потому что ее имя, произнесенное Блейзом, звучало совсем неправильно. Внезапно он почувствовал головную боль, сильную, до рези в глазах, и закрыл их, позабыв о маске безразличия.
— Значит, я угадал, — самодовольно заметил Забини. — Ты ее трахал.
Драко ударил кулаком по столу, сбросив стакан на пол, и Блейз осторожно заерзал на стуле.
— Не говори так о ней, — прошипел Драко, злобно скалясь, — Предупреждаю тебя, Забини.
У Блейза хватило приличия выглядеть слегка опешившим.
— Значит, это было больше, чем просто секс, — пробормотал он, не обращая внимания на раздраженный взгляд Драко. — Она тебе нравится.
— Забини, клянусь Мерлином...
— Угомонись, Малфой. Нет причин бросаться в защиту. У Луны были подозрения. Черт, теперь я должен ей пять галлеонов.
— Вздор, — с издевкой бросил он, — с каких пор Полоумная Лавгуд стала такой наблюдательной?
— Ты бы удивился, — ответил Блейз с хитрой улыбкой. — Так что, ты собираешься рассказать, что произошло между вами с Грейнджер? Или же хочешь, чтобы я сделал свои выводы?
— Я бы предпочел, чтобы ты не совал свой нос в чужие дела, — выплюнул Драко, почти дрожа от ярости. — К тебе это не имеет никакого отношения.
— Малфой, — нетерпеливо выдохнул он, — я пытаюсь сделать тебе одолжение. Если из-за Грейнджер твои взгляды на магглорожденных изменились, а я полагаю, что это так, тогда я мог бы доверять тебе, что намного упростит твое положение.
Драко подозрительно прищурил глаза.
— А как ты относишься сейчас к магглорожденным, Блейз? Ты ненавидел их так же сильно, как и я.
— Нет, не так же, — быстро возразил он. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы я произносил “грязнокровка”? Единственный отчим, который не считал меня куском дерьма, был полукровкой с матерью магглой. Я повстречался с ней перед пятым курсом, она была славной...
— Но ты называл людей предателями крови и...
— Это все семантика, — легкомысленно произнес он. — Я просто повторял за тобой. Я даже не знал значения слова “грязнокровка”, пока ты не обозвал так Грейнджер на втором курсе. — Забини примолк, когда заметил, как дернулся Малфой на его словах. — И это возвращает нас к весьма интересной действительности: ты и Грейнджер.
— Ты наслаждаешься происходящим, да? — тихо прорычал он, расстроенно постукивая пальцами по столу.
— Может быть, немного, — ухмыльнулся Блейз. — Ирония хороша по утрам...
— Да пошел ты, Забини. Это тебе не шутки.
— Ну, если бы ты перестал быть таким скрытным, тогда, возможно, я мог бы принять ситуацию более серьезно.
— Нет, не правда! — выкрикнул Драко, делая резкий вдох. — Ты просто... Блять, ты бы ни черта не понял, Блейз!
— Да ты что! В случае если ты забыл, у меня близкие отношения с Луной, черт побери, Лавгуд. Помнишь, мы издевались над ней в Хогвартсе, она верная сторонница Ордена. Если кто-нибудь и способен тебя понять, так это я, Драко, так что можешь...
— Да! Хорошо! — закричал он, вскакивая со стула и делая пару шагов в сторону, чтобы не пришлось смотреть на Блейза. — Независимо от того, что за чертовщина творится между вами с Лавгуд, между нами с Грейнджер происходит то же самое! Точнее происходило! Но теперь я здесь и понятия не имею, где она, и я не знаю, какого черта мне делать!
Он замер на месте, посылая напряжение в конечности, чтобы унять дрожь, пытаясь успокоить тяжелое дыхание. Неугомонный жар бушевал под кожей; он встряхнул головой, ощущая то же разрушающее чувство беспомощности, что и в ночь расставания с Гермионой. Он чувствовал на себе изучающий взгляд Блейза, но отказывался смотреть на него, вместо этого неподвижно рассматривая трещину в стене.
— Она была единственным, что имело смысл, — слова вырвались прежде, чем он успел подумать. — А теперь ее нет, нет... ничего. Ничего, что имело бы смысл. — Он посмотрел на хранившего молчание Блейза, понимая, что тот слышал каждое его слово. — Давай, Забини. Говори все, что собирался.
Какое-то время Блейз продолжал молчать, удерживая на лице маску невозмутимости; медленно кивнул с выражением удовлетворения и одобрения.
— Добро пожаловать в «Просвещенные», — спокойно произнес он. — Садись, Драко. Давай выпьем кофе. Ты выглядишь так, словно не прочь и поесть.
— И это все? — с сомнением спросил он.
— Я услышал то, что хотел, — Блейз пожал плечами. — Если хочешь, можешь рассказать мне еще. Мне просто нужно было убедиться, что твое пребывание здесь будет оправданным и безопасным.
Драко вздернул бровь и нерешительно присел на свое место.
— Ты расскажешь остальным?
— Что ты влюблен в Грейнджер? Нет.
— Я никогда не говорил, что влюблен в нее, — поспешил ответить он. — Я никогда не использовал это чертово слово...
— Так ты ее не любишь?
— Я... — неуверенно начал Малфой, прищелкнув языком, — даже не считаю нужным удостаивать это ответом. Что бы ты сказал, спроси я тебя, любишь ли ты Лавгуд?
— Я бы сказал, что люблю, — не задумываясь, ответил Блейз, и Драко с недоверием приоткрыл рот, — и что?
— Черт, что с тобой не так?
— Малфой, может, ты еще и не заметил, но мы в разгаре войны, — произнес он с легким оттенком страха. — Завтра мы все можем умереть, поэтому Луна заслуживает знать, что она не просто временная подружка для коротания ночей. Кроме того, мне насрать кто и что думает на этот счет, включая и тебя. Так что, если ты не рассказал Грейнджер о своих чувствах, тогда ты дурак. Не хочу разбивать твои надежды, Малфой, но велика вероятность, что вы больше никогда не увидитесь.
