Он не знал причин. Он просто действовал.

Пара прикосновений к чувствительному клитору, чтобы убедиться в ее готовности, и он медленно притянул ее ближе к себе, пока она не прижалась своей грудью к его. Немного сместившись, она оседлала его, выгибаясь и приспосабливаясь к незнакомой, но восхитительной позе.

Драко втянул воздух через плотно сжатые зубы, когда проскользнул в ее жаркое лоно. Гермиона повела бедрами, и он сильнее сжал ее талию, ощутив разгорающуюся искру вожделения. Помогая ей подстроиться под нужный ритм, он пользовался любой возможностью поцеловать ее.

Ритм постепенно возрастал — нежное раскачивание тел, томные стоны, сорвавшиеся с губ. Она наклонила голову вперед, упершись в его лоб своим, укрываясь завесой каштановых кудрей, прячась ото всего мира.

Поцелуи вторили движению их тел: неспешные, глубокие, заставляющие плоть гореть огнем. Когда приближающаяся разрядка начала нарастать в паху, Драко сцепил руки вокруг нее и взял инициативу на себя, вбиваясь в нее быстрее и сильнее. По ее резким движениям и обрывочному дыханию он знал, что она приближается к пику удовольствия, поэтому разорвал поцелуй и обрамил ладонями ее лицо, чтобы наблюдать за моментом наслаждения, окрасившим ее черты.

Приоткрытые губы. Замешательство во взгляде. Расширившиеся зрачки. Сдавленный всхлип.

— Хочу запомнить тебя именно такой, — пробормотал он, почти случайно, когда вибрации ее освобождения перевели его через край.

Они сидели, прислоняясь друг к другу лбами, тяжело дыша; Драко рассеянно выводил ленивые узоры в ее волосах. Упоенные негой, они ощущали приятное покалывание под кожей. Ее удовлетворенный вздох коснулся его плеча, и она закрыла глаза, но Малфой не позволил ей погрузиться в расслабляющий сон.

— Один последний вопрос, — прохрипел он, и ее глаза неохотно открылись. — Сколько времени у нас осталось?

Довольство на лице Гермионы сменилось хмуростью.

— Немного.

К счастью влюбленных, время субъективно.

Время жестоко и эгоистично, оно никогда не станет замедляться независимо от того, как сильно ты умоляешь.

Время мчится, когда ты натыкаешься на нечто близкое к удовлетворенности.

Следующие несколько дней они провели в объятиях друг друга среди простыней или в душе, пытаясь скрыться от мира, ожидающего за дверью, как это делают молодые влюбленные. Свои хрупкие часы они проводили, сидя на подоконнике, наблюдая за дикими грозами января, рассеянно читая Шекспира, Байрона или Донн, обмениваясь ленивыми поцелуями.

Драко возмущали моменты, когда Гермионе приходилось покидать его ради встреч с МакГонагалл или помощи пострадавшим из Мунго, но он сдерживался, сохраняя мир; как и обещал. Хотя тень надвигающейся войны никогда не покидала комнату, после их разговора на губах Грейнджер всегда играла неуловимая улыбка, и он был твердо уверен, что она никогда не перестанет его преследовать.

— Драко.

— М-м?

— Хочешь пойти в постель? — спросила она. — Ты выглядишь уставшим.

Сон был пустой тратой времени.

— Я в порядке, — пробубнил он, указывая ей перевернуть страницу. — Давай лучше дочитаем.

Гермиона вытянула шею и оставила на его губах легкий поцелуй.

Она упорно боролась, чтобы не соблазниться ложным чувством безопасности, но расслабленное поведение Драко было как наркотик, который облегчал ее страх. В эти дни в Хогвартсе стало спокойнее: большинство выживших после нападения на Мунго быстро шли на поправку и уезжали домой. После рождественских каникул в школу вернулось около сорока учеников. Остальные ее одноклассники должны были вернуться завтра на Хогвартс-экспрессе; ей не терпелось увидеться с Джинни и Невиллом, чтобы хотя бы успеть попрощаться до того, как Министерство падет и ей придется уйти.

Среди уже вернувшихся были братья Криви и третьекурсница по имени Джоанна Престон; магглорожденные приятели Гермионы станут ее главным приоритетом, когда случится неизбежное.

МакГонагалл придирчиво составила планы для эвакуации студентов, но оставалась решительно неопределенной насчет Драко; она просто кивнула головой и заверила: «Кое-что было устроено». В последнее время от забот и беспокойства лицо Минервы покрылось большим количеством морщин, и Грейнджер воздержалась от развития темы, безоговорочно доверяя своей наставнице.

Гермиона действительно была обеспокоена положением Драко. Настолько сильно, что это ее пугало.

Она мысленно приготовилась к нападению на Министерство и Хогвартс, но мысль о приближающемся расставании с Драко заставила ее сердце пропустить удар. Последние дни, проведенные в дурмане его аромата, голоса и тепла, успокаивали душу и, возможно, были самыми прекрасными в ее не столь длинной жизни.

Но все когда-нибудь заканчивается.

— Грейнджер.

— Да?

— Уже прошло минут десять, а ты так и не перевернула страницу.

— О, — она нахмурилась, — извини, я просто задумалась.

— Я в шоке, — протянул тоном, наполненным сарказмом, и поцеловал ее за ухом. — Давай, Грейнджер, поворачивай страницу.

На автомате выполнив его просьбу, Гермиона сильнее прижалась к Драко и мысленно обругала себя за то, что драгоценные минуты ускользнули впустую.

Время насмехалось над ней.

Она проснулась от нервов, скрутившихся в тугой узел в животе.

За окном было темно; Драко обнимал ее за талию, и сонное дыхание трепало ее волосы. Взглянула на часы — было почти пять утра; она осторожно выбралась из постели и попыталась разобраться, что же ее взволновало. Что-то было определенно не на месте.

Взрыв молнии между раскатами грома осветил комнату, и Гермиона с опаской шагнула к окну, вглядываясь в темно-синее небо, которое раскалывалось на части бушующим штормом. Еще один приступ беспокойства скрутил живот, вызывая мурашки на коже; она понятия не имела, с чем это связано.

Что-то определенно было не так.

Тянущее чувство внутри подсказывало покинуть дортуар, поэтому она тихо переоделась в джинсы и один из свитеров Малфоя, чтобы уберечься от холода. Прихватив палочку, она на минуту задумалась, погладила Драко по волосам и вышла из спальни; Живоглот взволнованно расхаживал по гостиной, беспокойно мурлыча и царапая половицы.

— Тише, Глотик, — прошептала она и почесала кота за ухом, — я скоро вернусь.

Движимая интуицией, она на цыпочках кралась по пустым коридорам, жуткую тишину которых нарушал лишь глухой стук ее сердца. В действительности, Гермиона никуда не хотела идти; по ходу движения она проводила пальцами по каменным стенам, словно хотела успокоить школу перед тем, что обязательно должно случиться. Поднимаясь по лестнице и понимая, куда направляется, она округлила глаза, когда обнаружила, что кто-то уже находился на Астрономической башне в поисках ответов в столь ранний час.

— Вы тоже это чувствуете? — спросила она, подходя к МакГонагалл.

— Да, — кивнула та и ухватилась за перила; ее задумчивый взгляд изучал облака, — что-то не так.

— В чем же дело?

— Не знаю, — напряженно ответила Минерва, — шторм какой-то другой. Он кажется… неправильным.

— Вы думаете… — Гермиона замолчала, когда увидела большую блестящую сферу, движущуюся в их направлении. — Что это?

МакГонагалл опустила голову и с тревогой закрыла глаза.

— Предупреждение.

Они обе сделали несколько шагов назад, когда свет озарил Башню, являя им образ лани, и Гермиона подумала о матери Гарри.

— Профессор, чей...

— Тише, Гермиона. Это важно.

— Один час, — раздался знакомый мужской голос, — Они близко, Минерва.

Сияющая лань исчезла так же быстро, как и появилась; Гермиона выдохнула, посмотрела выжидающе на директрису и спросила:

— Они близко? Пожиратели смерти?

— Один час, — сдержанно повторила МакГонагалл. — Не уверена, что этого времени будет достаточно, чтобы...

— Это был патронус Снейпа?

— Да, — кивнула она, разворачиваясь к Грейнджер и бросая на нее скорбный взгляд. — Гермиона, мне нужно предупредить преподавателей. Вы же должны разбудить братьев Криви и мисс Престон, а после отвести их в мой кабинет. Я присоединюсь к вам сразу же, как смогу...