— У меня тоже есть один, — улыбнулась она, показывая ему слабый след на костяшках. — Нужно было подумать дважды, прежде чем бить твое острое лицо.

Он удержался от ответной саркастической реплики, когда заметил длинную белую отметину на ее плече:

— Раз мы еще обсуждаем шрамы, — произнес он, указывая на след, — откуда этот?

— В прошлом году, — сказала Гермиона, склоняя голову и бросая на него взгляд, — Рон случайно столкнул меня с дивана, и я ударилась о стол.

Драко закатил глаза.

— Уизли на редкость криворукий мудак, — пробормотал он и прищурился, когда увидел довольно неприглядный шрам у нее на ребрах, выглядывающий из-под полотенца. — Как, черт возьми, ты умудрилась получить этот?

— Отдел тайн, — она нахмурилась и поправила полотенце, чтобы полностью скрыть его. — Долохов запустил в меня одним заклятием. Не самым приятным.

Вернулось неловкое молчание.

На мгновение Драко задумался, как он мог упустить недостатки ее поцелованной солнцем кожи, но, возможно, он никогда не видел ее по-настоящему, или же ему потребовалось время, чтобы ее рассмотреть. Странное волнение внутри вернулось с удвоенной силой; в последнее время он не знал, как с этим справиться. Он старался не придавать значения, как Гермиона медленно развернулась и снова прилегла ему на грудь.

Он знал ее, знал ее недостатки; и это, казалось, только усиливало растерянность и непонятное чувство внутри.

Она оставила на нем след, пометила шрамом.

И речь шла не об отметине на его лице.

Гермиона тоже находилась в смятении, но лишь потому, что точно могла определить неуправляемые ощущения внутри себя. Просто она не знала, что с ними делать.

Пугающая мысль просочилась в ее сознание.

Гарри и Рон. Ее родители. Все исчезли.

Разлука с Драко была неминуема, независимо от того, сколько еще времени она будет игнорировать этот факт.

Что она будет делать, когда...

— Хочешь почитать новую книгу? — суматошно спросила она, призывая палочку.

Он вздохнул.

— Давай.

— Что-то определенное?

— Только не очередную депрессивную пьесу, — сухо заметил он и тихо вздохнул, радуясь возможности отвлечься. — Шекспир, которого ты так обожаешь, скорее всего страдал суицидальными наклонностями или же хотел, чтобы его читатели страдали.

— Он еще и комедии писал, — пробормотала Гермиона и при помощи Акцио призвала одну из любимых книг. — Мне очень нравится эта.

Она почувствовала, как Драко уперся подбородком ей в плечо, когда она перевернула первую страницу, приспосабливая книгу на коленях так, чтобы и ему было удобно читать. Она выбрала «Сон в летнюю ночь» — книгу, пронизанную магией, противоречиями и запретной любовью.

Книгу со счастливым концом.

Гермиона закрыла глаза.

Такое случается только в сказке.

====== Глава 22.Гроза ======

Саундтрек:

Blue October — Ugly Side (для Драко)

Muse — Butterflies and Hurricanes (для Драко)

Stateless — Bloodstream (ко всей главе)

В хорошей компании минуты летят незаметно.

Время становится незначимым.

Прошло несколько дней с того момента, как Гермиона сорвалась в душе, с того момента, как все в дортуаре стало более непринужденным, наполненным спокойствием; утренние пробуждения и неспешные дни купали в умиротворении. Все казалось легким и естественным, даже минуты, наполненные язвительными спорами, которые состоялись скорее ради развлечения, нежели разжигания вражды, и уютное молчание, во время которого ни один из них не решался разрушить момент тишины.

В этой тишине Драко часто ловил себя на том, что наблюдал за очаровательными чертами Грейнджер, рассеянно считал веснушки на ее носу или втайне улыбался, когда она, поглощенная чтением, неосознанно что-то бормотала себе под нос. Он всегда успевал спохватиться до того, как она замечала и бранила за такое поведение, вот только его взгляд всегда возвращался к ней, подмечая каждую черту ее лица.

Вопросы без ответов о родителях Гермионы не покидали Малфоя. Она больше не упоминала ни о матери, ни об отце, и он не затрагивал эту тему в попытке сохранить расслабленную атмосферу; но он нуждался в ответах. Внутренний голос убеждал, что все было как-то связано с войной; после всех месяцев, на которые он застрял здесь, его тошнило от одной мысли, что и дальше придется оставаться в неведении.

Что-то происходило. Нечто значительное. Эта мысль царапала его изнутри.

Гермиона тоже это чувствовала — жуткое мерцание в воздухе, смердящее черной магией. Снег начал светлеть, значит, скоро пойдет дождь, способный смыть прекрасный белый пейзаж, который она любила, уступив дорогу суровым грозам.

Пусть Годрик проклянет ее за эгоистичность и некоторую наивность, ведь на последние несколько дней она решила позабыть о войне и насладиться компанией Драко. В его присутствии она чувствовала нечто безумно близкое к удовлетворенности, пользовалась каждым оправданием, чтобы коснуться его и запомнить ощущение от контакта с его телом. Будь то поиск голубых вкраплений в его дымчатых глазах, или изучение того, как смягчалось выражение его лица в момент, когда он засыпал, она наслаждалась каждой его частичкой и вспоминала, каково это — улыбаться.

Потому что знала, что все временно.

Словно затишье перед бурей.

Гермиона извивалась в постели, тем самым разбудив Драко; он покрепче обнял ее, чтобы удержать ее на месте. Он прекратил пытаться сохранять дистанцию в кровати, его тело всегда продолжало стремиться к ее теплу; всегда было инстинктивно приятно просыпаться окутанным ее руками и ногами, жаром ее тела.

Ее волосы защекотали нос Драко, и он только решил уткнуться в них глубже, как замер, почувствовав — что-то не так. Обычно шелковистые кудри сейчас казались жесткими. Малфой медленно открыл глаза и встретился взглядом с рыжим мехом, а не каштановой гривой, к которой привык.

— Что за… — пробубнил он, с отвращением уставившись на кота; поморщился, когда животное имело наглость подползти к нему ближе, и протянул руку, чтобы растолкать Гермиону. — Грейнджер. Грейнджер, да просыпайся.

Проворчав в подушку, сонная Гермиона повернулась к нему лицом и прищурилась от лучей восходящего солнца.

— Что случилось?

— Твой гнусный кот лапает меня, — рыкнул Драко, — забери его.

— Не называй его гнусным, — сказала она и хмыкнула, когда поняла, что Живоглот действительно пытался получить от Малфоя немного ласки. — Просто ты ему нравишься.

— Ну, а мне он не нравится, — проворчал он, подхватил кота и бросил Гермионе на колени. — Нечесаная, чертова животина…

— Прекращай, — Гермиона старалась не рассмеяться, — ему немногие нравятся, так что ты должен быть польщен.

— Ага, я в долбаном экстазе, — протянул Драко, закатывая глаза. — Но это не оправдание, когда он будит меня в такую рань в субботу.

— Сегодня суббота? — она нахмурилась, взглянула на свой зачарованный календарь, потом на часы. — Блин, у меня скоро встреча с МакГонагалл.

Он выгнул бровь.

— Что за встреча?

— Сегодня возвращается Майкл, — объяснила она, не замечая вспышки ревности, которая изменила его в лице, когда Гермиона вскочила с кровати. — Скоро все вернутся, нам нужно обсудить приготовления…

— Это надолго? — резко спросил он, раздраженный тем, что Главный староста лишил его шансов на утренний перепих. — Долбаный Коннер.

— Не начинай, — сказала она, набросила одежду и произнесла заклинание, чтобы привести себя в порядок. — Это ненадолго, час или около того. Ты не мог бы покормить Живоглота? Пожалуйста.

— На мой взгляд, для общества будет намного лучше, если он поголодает, — пробормотал Малфой и дернулся, когда она шлепнула его по руке.

— Не будь таким…

— Ладно, — неохотно проворчал он и хитро улыбнулся. — Конечно же, я попрошу об ответной услуге.

Она улыбнулась в ответ, и румянец окрасил ее скулы.

— Мне позволено узнать, о чем идет речь?

— Уверен, я что-нибудь придумаю к твоему возвращению, — Драко пожал плечами, и его глаза расширились, когда Гермиона без предупреждения прильнула к нему в быстром поцелуе. Она отстранилась и одарила его идеальной улыбкой. Малфой бросил на нее любопытный взгляд, неспешно облизал губы и медленно изогнул бровь. — А это за что?