— Для чего?

— Чтобы подарить тебе твой подарок.

Драко нахмурился, но уже через мгновение был вынужден бороться с довольной улыбкой, когда Грейнджер чуть не свалилась с дивана.

После двухчасового душа они, обернутые в призванные Акцио простыни, перебрались на диван в гостиной. Остаток дня прошел в неспешной беседе и спорах, которые заедались бутербродами с индейкой. Малфой даже не заметил, как ночь окрасила небо в темный цвет; посмотрев на кухонные часы, он узнал, что было без пятнадцати одиннадцать.

Рождество в его семье праздновалось совсем не так, но сейчас все казалось… вполне подходящим, особенно учитывая обстоятельства. Разве мог хоть один уважающий себя парень жаловаться на день, который он провел на диване, занимаясь сексом?

Он наблюдал, как она плотнее завернулась в одну из простыней и неловко начала пробираться к одиноко лежащему под елью подарку, завернутому в зеленую бумагу и украшенному золотым бантом. Драко неохотно сел на диване, и Гермиона, положив подарок ему на колени, присела рядом и выжидающе посмотрела на него.

— Хотел бы подчеркнуть, снова, что в этом не было никакой необходимости, — проворчал он, развязывая ленту.

— Просто открой, — нахмурилась она, постукивая по лодыжке и с волнением поглядывая на часы. — У нас мало времени.

Он разорвал оберточную бумагу и неспешно достал подарок; с любопытством провел по нему рукой, ощутив мягкость материала. Это была черная мантия, пусть и не такая, как он носил пару лет назад: простая, но все же очевидно дорогая, качественная и красивая. Он скептически изогнул бровь и вопросительно посмотрел на Грейнджер, желая узнать, почему она выбрала для него именно это. Но она заговорила первой, не дав Драко и рта раскрыть.

— Это лишь половина подарка, — опасливо прошептала она. — Я… Мне удалось убедить МакГонагалл позволить тебе выйти отсюда.

Его глаза широко распахнулись.

— Не понимаю, — тихо сказал он, — я могу… могу выйти?

— Только сегодня, — быстро добавила она. — МакГонагалл согласилась выпустить тебя настолько, сколько я буду с тобой. Но мы не можем покидать школьную территорию и времени у нас только до полуночи. Совсем как у Золушки.

— У чего?

— Забудь, — она тряхнула головой. — Слушай, Драко, я хочу, чтобы ты понял — этот час дан только по случаю Рождества, и если ты попытаешься сбежать, мне придется тебя остановить.

В ответ Малфой смог только рассеянно кивнуть и уставиться на Гермиону взглядом, полным недоумения. Он вспомнил все предыдущие празднования Рождества и своих дней рождения; все полученные подарки несли только материальную ценность и пустые обещания. Никто и никогда не предпринял попытку сделать для него нечто настолько же… наполненное смыслом; даже его родители.

Он мог честно признаться, что мысль о побеге не приходила ему на ум: во-первых, ему некуда было идти, и он знал об этом; во-вторых, ей потребуется один взмах волшебной палочки, чтобы пресечь любую попытку к бегству.

— Я… не знаю, что сказать, — опасливо признался он, перебирая пальцами материал мантии и с удивлением отмечая, что она позаботилась подобрать подарок на его вкус.

— Ничего другого я и не ждала, — кивнула она и улыбнулась. — Нужно подготовиться, — предложила она и указала на подарок. — Оденься теплее, на улице морозно.

Гермиона вела его по коридорам замка, освещаемым тусклым Люмосом; как и обещала МакГонагалл, вокруг не было ни души. Наконец, они дошли до входной двери. Очутившись снаружи, Драко впился взглядом в белоснежный пейзаж, мерцавший в свете полной луны. Хрупкие снежинки целовали его щеки, падая с разбросанных по небосклону облаков, через которые прорезался тот самый лунный свет и гулял слабый ветерок.

Хрустящий под ногами снег пробудил в нем мысли обо всем, чего он никогда прежде не ценил; он слепо следовал за Грейнджер прочь от древнего замка и в какой-то момент, когда они проходили мимо сбросивших листву деревьев, понял, что она направляется к озеру. Холодный воздух обволакивал их, щипал за щеки и носы; они бок о бок шли по заснеженной прошлогодней траве, не обращая внимания на пару наблюдающих за ними добрых глаз. Оба молчали; Драко с жадностью заглатывал холодный девственно чистый воздух, наслаждался, как тот щекочет горло.

— Даже холоднее, чем я думала, — Заметила Гермиона. — Я наколдую согревающий купол…

— Нет, — поспешно прошептал он. — Я уже и позабыл, как ощущается кожей ветер.

От его комментария ей стало грустно; она понимающе покачала головой и немного опустила волшебную палочку, чтобы лучше осветить их путь и не дать возможности рассмотреть себя любопытным глазам, которые в любой момент могут выглянуть из окон замка. Они подошли к замерзшему озеру и остановились под покровом плакучей ивы, покрытой морозным инеем; увидели отражения звезд-веснушек в ледяной поверхности воды.

— Забавно, — пробормотала Гермиона, обращаясь в пространство, — я собиралась привести тебя сюда, но даже не подумала, чем мы здесь займемся.

— Тебе на все нужен план? — спросил он.

— Не на все. Есть пара вещей, которые я хотела бы сделать, но так и не собралась.

— Например?

Она склонила голову, размышляя над его вопросом, перевела взгляд на замерзшее озеро.

— Я всегда хотела покататься на коньках.

— Ты никогда не каталась? — спросил он, глядя на нее с легким удивлением. — Мне кажется, тебе бы понравилось.

— Мне тоже так кажется, — кивнула она. — Ты умеешь кататься?

— Ну, конечно.

Гермиона проглотила комок в горле и вздернула подбородок.

— Научишь меня?

— Ты шутишь? — хмыкнул он, но язвительное замечание, готовое сорваться с языка, тут же растаяло, как только он увидел ее умоляющий взгляд. Он внимательно посмотрел на Гермиону, закатил глаза и, сдавшись, улыбнулся:

— Ладно, — сказал он и подошел к берегу замерзшего озера. — Думаю, будет весело наблюдать за твоим падением. Кстати, что насчет живности в воде?

— Когда оно замерзает, все впадают в зимнюю спячку, — объяснила Грейнджер и последовала за Малфоем, а затем трансфигурировала их обувь в коньки.

— Драко, ты…

Она замолчала, когда увидела, с каким легким изяществом и мастерством он ступил на лед, и по неизвестной причине ощутила трепет в груди. Чувствуя себя полной неумехой, она нерешительно поставила одну ногу на лед и съежилась от внезапно охватившей ее неуверенности.

— Драко, — позвала она, отступая на снег, — я передумала.

— Да ладно, Грейнджер, —произнес он дразнящим тоном, с легкостью скользя по замерзшей глади. — Куда подевалась твоя хваленая гриффиндорская храбрость?

— Мне разонравилась эта идея, — ответила она. — Не люблю, когда не могу что-то контролировать и…

— Ты сама это предложила, — напомнил он.

— Ты можешь мне помочь? — спросила она, жестом подзывая его к себе. — Просто… возьми меня за руку или…

— Если бы ты ступила на лед…

— Пожалуйста, Драко, — она с серьезным видом посмотрела ему в глаза, стараясь дать понять, что не шутит.

— Да Мерлина ради! — выдохнул он, подкатился к Гермионе и протянул руку. — Давай, Грейнджер.

— Не будь придурком и даже не думай толкнуть меня, — предупредила она и, взяв его за руку, вернулась на лед. Она качнулась, и Драко инстинктивно подхватил ее второй рукой, не давая упасть; Гермиона с такой силой ухватилась за него, что Малфой почувствовал ее ногти даже через все слои одежды. — Мне это не нравится.

— Я заметил, — он игриво усмехнулся, когда она дрогнула на неустойчивых ногах. — Соберись, Грейнджер. Все окажется проще, как только у тебя получится…

— Заносчивый дурак…

— Переставляй ноги по диагонали, — объяснил он, медленно отталкиваясь и увлекая ее за собой. — Ты всему научишься…

— Клянусь, Драко, — прошептала она нарочито устрашающим тоном, — если ты меня отпустишь…

— Не отпущу, — рассеянно заверил Малфой. Вдруг Гермиона споткнулась, но он ее поймал. — Черт возьми, у тебя напрочь отсутствует координация. Теперь я понял, что за проблемы были у тебя с полетами на метле.