— Даже не пытайся загнать мне это ребяческое дерьмо! Ты лгала мне, ясно и просто! Что, черт возьми, с тобой не так?
— Драко, я не могла...
— И каков план? — снова перебил он, глумясь над ее растерянным хмурым взглядом. — О, ну же, Грейнджер, мы оба знаем, что у тебя всегда есть план!
— Не думаю, что могу...
— Скажи мне, что происходит!
Она вздрогнула от вибрирующей громкости его голоса, а затем вздохнула, задумчиво сжав губы. Конечно, у нее был план, ведь она была Гермионой Грейнджер, но она никогда не собиралась раскрыть его Малфою, и мысль об этом была странно пугающей. Она подумала об отказе, но, судя по тому, как его ногти впились в ладони, он был готов бороться с ее нежеланием часами. У нее не было столько времени.
— Ладно, — пробормотала она, собираясь с мужеством. — Да, у нас есть план.
Драко возмущенно вздохнул.
— Рассказывай.
— Когда мы были в поместье Малфоев, Беллатриса намекнула, что в ее хранилище в Гринготтсе может находиться крестраж, — объяснила она и удивилась, как отстраненно звучал ее голос. Тон был спокойным и строгим, как будто она читала лекцию в стиле Макгонагалл. — Я нашла волос Беллатрисы на своей одежде, и собираюсь использовать его для приготовления Оборотного зелья, чтобы выдать себя за нее и получить доступ к хранилищу. Тогда бы мы с Гарри и Роном изучили его содержимое и, надеюсь, нашли крестраж.
Она не понимала, что задерживала дыхание, пока последнее слово не сорвалось с губ. Она пристально наблюдала за Драко, когда выражение его лица изменилось от потрясенного до оскорбленного, он нахмурился, рот слегка дрогнул, словно Малфой едва узнавал ее или не мог понять, что она сказала.
— Ты сошла с ума? — недоверчиво плюнул он. — Прежде всего, гоблины заметят...
— Крюкохват согласился помочь...
— Ты доверяешь гоблину? Ты хоть представляешь, насколько...
— Мы заключили с ним сделку, — уверенно заявила она. — У нас есть страховка.
— Да ты никогда и ни за что не сможешь подражать Беллатрисе...
— Я достаточно хорошо знаю ее манеры...
— В Гринготтсе будут Пожиратели смерти.
— Мы справимся с…
— Ну, раз это такой надежный план, то почему я не могу...
— Добавление еще одного участника сейчас слишком сложно. Кроме того, тебя могут узнать...
— Замолчи! — яростно закричал он. — Просто перестань! Перестань, блядь, вести себя так, словно речь не о чем-то безумном! Ты убьешь себя!
Она опустила плечи.
— Драко, это единственный способ.
Он резко взмахнул рукой, смахнув со стола несколько стаканов, которые разбились у его ног.
— Херня! Почему ты обязательно должна так поступать? Почему бы просто не рассказать Ордену и позволить им со всем справиться? Почему ты должна изображать чертову героиню?
— Потому что им не найти крестражей. Только Гарри может это сделать.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Помнишь, я рассказывала тебе о его снах? — спросила она, глядя на осколки стекла. — Это не просто сны. Гарри каким-то образом... связан с сознанием Сам-Знаешь-Кого. Он многое видит и многое чувствует, в том числе и крестражи.
Драко колебался, сжимая дрожащие пальцы в волосах.
— Ладно, тогда знаешь что? Пусть Поттер сделает все сам.
— Ты же понимаешь, я не могу так поступить.
— Почему бы и нет? — требовательно спросил он. — Это его гребанная война, пусть он с ней и разбирается…
— Это война в равной степени и моя! — крикнула она, указывая на себя пальцем. — Магглорожденная, помнишь?
— Это не...
— Это и твоя война! И твоей матери, и твоего отца! И Тонкс, и Ремуса, и Блейза, и Тео, и Луны, и всех остальных, кого, черт возьми, мы знаем! — К концу своей пламенной речи она задыхалась. — Так что даже не думай, что я просто отсижусь в стороне и понаблюдаю…
— Если это и моя война, то я не вижу причин, почему меня не пригласили присоединиться к твоей гребаной попытке самоубийства!
— Не-е-ет, — она устало застонала. — Я уже сказала тебе! Добавление еще одного участника сейчас слишком опасно, кто-то может легко тебя опознать! Не говоря уже о том, что ты не ладишь с Гарри и Роном, что вызовет всевозможные проблемы. Ты стал бы дополнительным риском, который мы не можем себе позволить.
Вспыхнув, он гневно вскинул руки.
— У тебя всегда есть ответы на все вопросы, не так ли? Если я не иду, значит и ты не идешь.
— Я иду!
— Дважды, Гермиона! — выпалил он, и что-то в содрогании его голоса заставило ее задохнуться. — Черт!
Она моргнула и увидела, как он замер и крепко зажмурил глаза, словно от боли.
— Что? Я не понимаю.
— Я терял тебя дважды! Первый раз, когда ты швырнула в меня Ступефаем в Хогвартсе, второй раз, когда тебя принесли сюда, и я подумал, что ты мертва!
Он все еще был громок, его голос гремел, отражаясь от кухонной плитки, из горла вылетал отчаянный и надтреснувший гул, который казался разрушительным. Но его глаза, милостивый Мерлин, именно его глаза сломили Гермиону. Он едва мог смотреть на нее, но она видела бурлящие в них мучение и боль настолько явно, что потеряла дар речи.
— Дважды, — тихо повторил он. — И я отказываюсь терять тебя снова. — Он замолчал и покачал головой. — Я не могу.
Гермиона облизнула пересохшие губы.
— Драко, для меня это тоже трудно, ты же знаешь.
— Разве? — прошипел он с вернувшимся гневом. — Тебе было довольно легко лгать мне.
— Легко? — повторила она голосом, полным обиды. — Ты думаешь, для меня это было легко?
— Ну, судя по всему, ты справляешься с этим, как профессионал...
— Замолчи! — выпалила Гермиона, и ей показалось, что он слегка вздрогнул. — Как ты смеешь предполагать, что для меня это легко! Думаешь, было легко применить к тебе Ступефай и отослать? Думаешь, было легко отправить тебя неизвестно куда и не понимать, увидимся ли мы вновь?
— Для меня это тоже не было чем-то приятным...
— Дай мне закончить! — На последнем слоге она хлопнула ладонями по столу. — Ты видел, как мне было трудно! Мое сердце было разбито из-за необходимости делать это, и я отказываюсь это повторять! Тебе понятно? Ты хоть представляешь, как трудно сказать окаменевшему человеку, что ты его любишь, а потом отослать его, не имея ни малейшего представления, что он к тебе чувствует? Это сломило меня!
Драко внимательно изучал ее, стоя на другом конце кухни, наблюдая, как вздымалась ее грудь и от эмоций дрожали руки. Он не мог понять, почему их разделяет такое расстояние.
— Не было нужды накладывать на меня заклинание, — медленно сказал он. — Это был твой выбор.
— Это был выбор, к которому ты меня подвел! — закричала она и почувствовала, как глаза наполнились слезами, когда она попыталась задушить жалобный стон тыльной стороной ладони. — Я не сделаю этого снова. Я не сделаю. Это было... ужасно, и я знала, ты попытаешься остановить меня снова, и… обычного прощания не получилось бы.
— Получается, ты собиралась молча исчезнуть? — спросил он.
— Нет, конечно нет. Я бы оставила записку.
— О, записку? — заметил он с сарказмом. — Отлично! Как чертовски заботливо с твоей стороны!
— Черт возьми, Драко, что еще я должна была сделать? — Она чувствовала слезы, катящиеся по щекам. — Мне тебя не убедить, да? Что я могу сделать?
— Останься!
— Нет! Когда ты уже вобьешь в свою голову? Я! Ухожу! И ты ничего не можешь с этим поделать! Почему бы просто не принять это?
— Потому что я люблю тебя! — необдуманно выпалил Драко, его лицо исказилось в агонии, и Гермиона ошеломленно замолчала.
Он наклонился вперед, схватился за стол, и она подумала, что он, возможно, плачет, но Малфой сутулился так, что его челка закрыла глаза. Однако Гермиона заметила дрожь, — как будто тело пыталось справиться с происходящим, — перевела отсутствующий взгляд на напряженные вены, выпирающие на руках, а затем на мертвецки белые пальцы. Малфой тяжело дышал: она слышала каждый резкий вздох, сделанный между сжатых зубов. Он сглотнул, и звук получился скорее удушливый, похожий на стон, издаваемый смертельно раненым животным.
