Гермиона тревожно покрутила ее между пальцами, решая, не использовать ли для начала простое Акцио, когда дверь спальни открылась, и она буквально почувствовала возмущение Драко, который застал ее в руках с палочкой, которую легко смог узнать.

— Какого хера ты творишь? — резко спросил он. — Надеюсь, это не...

— ...Палочка Беллатрисы, — закончила она. — Да, это она.

— Какого черта у тебя делает эта хрень?

— Гарри с Роном обезоружили Беллатрису, — объяснила она и медленно выдохнула прежде, чем продолжить. — И теперь я буду ей пользоваться.

Драко почувствовал, как глаза широко распахнулись против его воли, на шее запульсировала вена и гнев заполнил горло.

— Ты не сделаешь этого!

На ее лице появилась обида.

— Я не спрашивала твоего проклятого разрешения.

— Ты, блять, хоть понимаешь, скольких людей убили и замучили ею? — затараторил он. — Возможно, сотни между этой и последней войнами!

— Спасибо, я в курсе! — парировала она. — Но не палочки убивают и пытают, Драко, а люди.

— Все не так просто, и тебе это известно! Палочки выбирают себе владельцев, помнишь? Эта штуковина злая, ты не сможешь ее контролировать...

— Нет, смогу!

— Помимо того, что ты магглорожденная и палочка почувствует это, ты еще и слишком добра для нее! — яростно прокричал он. — Она сделает все возможное, чтобы сработать против тебя!

— Другого варианта нет! — проорала в ответ Гермиона. — Наши палочки забрали егеря, и Тонкс не может предложить замену. Мы должны работать с тем, что имеем...

— Так это идея Поттера?

— Нет, моя!

— И чью же палочку использует он? — отрывисто спросил Драко. — Рудольфуса, полагаю? Или моего отца?

— Нет, Петтигрю, — строго ответила она. — И я уверяю тебя, ему приходится намного труднее, чем мне. Но, как я уже сказала, мы должны работать с тем, что имеем.

— Это чертовски нелепо, — пробормотал он, потер глаза и провел пальцами по волосам. — Почему ты не слушаешь меня? Ты совершенно недооцениваешь зло, заключенное в этой палочке!..

— Или же, возможно, ты недооцениваешь меня и мои способности, — ответила она. — Я знаю, что смогу это сделать, так что прекрати! Я уже приняла решение!..

— Мерлина ради, Грейнджер, почему ты так упряма?

— Это я упряма? — недоверчиво повторила она. — Ты единственный не хочешь закрывать тему!..

— Используй мою палочку, — выпалил он, слова прозвучали подобно мольбе. — Используй мою.

Гермиона замерла, на мгновение потеряв дар речи от того, насколько легко он предложил ей свою самую большую ценность.

— Ты же знаешь, что это не подходящий вариант.

— Почему?

— Тогда ты останешься без палочки.

— Мы могли бы делиться ею...

— Но зачем, если у нас есть еще одна? Знаешь, я чувствовала сопротивление твоей палочки, когда использовала ее вчера, — сказала она и заметила, что он слегка обеспокоен этим комментарием. — Если ты тоже будешь ею пользоваться, то потребуется долгое время, чтобы она привыкла ко мне. Больше смысла в том, чтобы я взяла палочку Беллатрисы, и ты это знаешь.

Драко зажмурился и сжал челюсти.

— Мне тебя не отговорить, я прав?

— Да.

— Иногда ты настоящая боль в моей заднице, Грейнджер, — раздраженно проворчал он.

Она слегка улыбнулась.

— Знаю.

Драко внезапно почувствовал себя изможденным, сел на кровать, склонился вперед и уперся локтями в колени. Он собирался перечислить еще несколько причин, по которым ей стоило принять его предложение, но почувствовал касание ее руки, нежно поглаживающей его запястье, — и все возражения успели исчезнуть до того, как он их озвучил.

— Я знаю, это едва ли удобно, — тихо сказала она, — но нет ничего удобного во время войны.

Губы Драко дернулись в улыбке.

— Полагаю... По крайней мере, позволь помочь, — неохотно произнес он. — Я видел, как она использует палочку, я знаю ее характер. Например, я мог бы дать тебе пару советов.

— Я была бы признательна, — быстро согласилась она и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его в уголок рта. — Спасибо, Драко.

====== Глава 37. Недостатки ======

Саундтрек:

Florence and the Machine — Bedroom Hymns

The XX — Crystallised

Glen Hansard and Marketa Irglova — If you want me

Драко не был уверен, проснулся ли он с головной болью, или это была та самая головная боль, которая накрыла его незадолго до рассвета. В любом случае, голова раскалывалась словно от стука кулаками по глазницам, и он стиснул зубы от боли.

Хотя он не мог вспомнить ничего конкретного, знал, что большую часть ночи его мучили кошмары, — он чувствовал их беспощадность в холодном поте, стекающем по спине, — и инстинкт подсказывал, что, скорее всего, их сюжеты вращались вокруг Грейнджер, родителей и Волдеморта. Вероятно, именно поэтому он так крепко обнимал Гермиону за талию; ее взъерошенные волосы вздрагивали под его тяжелым дыханием.

Драко убрал руку и сел, массируя шею и переносицу в попытке ослабить головную боль. В изножье кровати лежал свернувшийся Живоглот, одним глазом, выглядывающим из-под лапы, он с любопытством разглядывал Драко.

— Свали, уродец, — прошептал Малфой, откинул одеяло и встал с кровати.

Томимый жаждой, Драко натянул одежду, взял палочку и вышел из спальни, намереваясь найти на кухне какое-нибудь питье и пузырек зелья Сна-без-сновидений. Он вздрогнул и едва успел подавить вздох удивления, когда наткнулся на кого-то в коридоре. Неловко провозившись с палочкой, он бросил Люмос и закатил глаза, когда свет выявил кривую улыбку неожиданного полуночника.

— Блядь, Тео, — прошипел Драко. — Ты решил меня до смерти напугать?

— Даже не пытался, — усмехнулся он. — Но определенно получилось забавно.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Полагаю, то же самое, что и ты — мне не спится, я хочу пить. Или ты шел в ванную?

— Нет, я иду на кухню, — сказал Малфой, направляясь к лестнице. — Пойдем.

— Почему не спится? Грейнджер храпит?

— Нет.

— Она много ерзает?

— Нет.

— Она...

— Это никак не связано с Грейнджер! — прорычал он настолько резко, насколько позволял приглушенный голос.

— Значит, дело в кошмарах, — сказал Тео понимающим тоном и пожал плечами на растерянный взгляд Драко. — Они есть у каждого из нас. У Блейза сны особенно ужасны — раньше он просыпался с криком, раздирающим легкие, а после блевал часами. Думаю, это неизбежно. Во время войны никто и никогда по-настоящему не спит.

Драко все еще размышлял, как можно было разумно ответить на замечание Тео, когда они подошли к двери кухни; если бы хоть один из них обратил внимание, то смог бы услышать приглушенные голоса за дверью. Сидящие за столом Рон и Гарри резко вскинули головы и замолчали, когда Драко толкнул дверь и прервал их разговор. Через секунду Рон вскочил на ноги, выпрямился и, гневно изогнув губы и сжав кулаки, уставился на Малфоя. Сделав несколько небрежных шагов в кухню, Драко склонил голову на бок и сверкнул Уизли снисходительной ухмылкой, для пущего эффекта окинул его сверху вниз взглядом.

Рон выглядел слегка дезориентированно и потрепанно, как будто кто-то поставил его вверх тормашками, и теперь он безуспешно пытался приспособиться к перевернутому миру, или же, как подумал Драко, его можно было сравнить с выброшенной на берег рыбой из магловской метафоры. Несмотря на улучшения в Уизли, которые произошли с момента их последней стычки на этом самом месте, он все еще казался раздраженным; даже на расстоянии Драко мог разглядеть налитые кровью глаза и обгрызенные ногти. Судя по раздраженному виду Поттера и раскрасневшемуся лицу Уизли, Драко пришел к выводу, что он и Тео прервали довольно напряженную дискуссию — правда, его это совсем не волновало.

— Супер! — прямо заметил Тео из-за спины Малфоя. — А вот и бестактный двойничок. Нет, погоди. Я способен придумать что-то получше...

— Какого черта вам нужно? — требовательно прорычал Рон, всей позой выражая враждебность. — Я спросил, какого черта вам нужно?