— Ты уверена?

— Нет, — она тихо рассмеялась, скорее от нервов, чем веселья, — но я хочу попробовать. Помоги мне встать на колени, Драко.

Он склонился, быстро поцеловал ее в губы и изменил их позицию: теперь он прислонялся спиной к стене, а у Гермионы появилось больше места, чтобы удобно встать на колени. Она ухватилась за его запястья, и Драко помог ей спуститься; нетерпение переполнило Малфоя, когда Гермиона оставила короткий поцелуй на его бедре, тазовой кости. Уверенный в ее устойчивости, он освободился от ее захвата и прислонился к стене, испытывая искушение понаблюдать за ней, но резонно решил, что такое поведение лишь добавит ей нервозности.

Вместо этого он направил взгляд вперед, не в силах отличить свое учащенное сердцебиение от шума льющейся воды; следующие десять секунд по ощущениям длились целый час.

Сперва он почувствовал, как Грейнджер нежно коснулась внутренней стороны его бедер, а после крепко обхватила член. Внутренности затянуло в тугой узел, когда она несколько раз провела сжатой рукой по всей его длине. Медленно. Пытливо. И он ощутил блаженство — влажный обволакивающий жар ее рта, — запрокинул голову и гортанно застонал, когда она начала двигаться. Подобный шелку язык, облизывающий головку, давление ласкающих губ — казалось, вся кровь прилила к паху; единственное, что он замечал, было влажное и нежное ощущение ее рта, заглатывающего его член.

Ее действия не были ни уверенными, ни умелыми, но он готов был поклясться, что как раз отсутствие опыта делало все настолько интенсивным. Каждое касание языка, каждое прикосновение губ было нежным и чувственным, словно это был поцелуй ее дыхания, окружившего его возбужденный член, а не реальный физический контакт. Он сжал зубы и крепко зажмурился, когда она сглотнула.

— Блять, — прошипел он, судорожно вздыхая.

Лишь Мерлину известно, было ли дело в отсутствии сексуального контакта в течение последних двух месяцев, или потому, что мышцы ее горла так плотно сжимались вокруг его члена, но он уже чувствовал, как внутри разрастался пожар похоти готовый вот-вот взорваться. Сочетание ее горячего рта и пульсирующей воды поражало нервы в нужных местах и с правильным давлением; дыхание участилось, он задрожал.

— Грейнджер, стой, — выпалил он, глядя, как она отстранилась и смущенно посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Дай руки.

Она так и сделала, и Драко поспешно поднял Гермиону на ноги, поменялся местами, прижав ее к плитке. Он так крепко поцеловал и прикусил ее опухшие губы, что на них наверняка появятся отметины; взял Гермиону за руку и опустил на возбужденную длину, побуждая обхватить его и довести дело до конца. Он безмолвно вознес хвалу Салазару, когда понявшая его желания Гермиона обернула пальцы вокруг члена. Драко разорвал поцелуй и, уткнувшись ей в плечо, громко застонал. Она поцеловала его в чувствительное место на шее между ухом и адамовым яблоком, и после нескольких скользящих движений он кончил. Его конечности бесконтрольно сотрясались, и он все продолжал стонать, выдыхая воздух резкими толчками; каждая клетка его тела трепетала и содрогалась.

— Не… не доверяю себе, — произнес он дрожащим голосом. — Обопрись о стену.

Тело пульсировало. Он изо всех сил старался не упасть сам и поддержать Гермиону; он напрягал и расслаблял мышцы, ожидая, когда она прислонится к стене, после чего позволил себе опуститься на колени. Прижался щекой к ее животу, когда стихла дрожь и вернулась ясность зрения; Гермиона успокаивающе гладила его по волосам, расчесывая пальцами волосы и щекоча затылок.

— О боже, — внезапно произнесла она, — мы даже Муффлиато [1] не использовали.

Драко рвано усмехнулся и ответил:

— Мне абсолютно насрать.

Гермиона перебирала пальцами по коленям и смотрела на Драко, раздумывая, стоит ли задавать вопрос, который не давал ей покоя последние несколько минут. После душа Драко помог ей надеть джинсы и свитер, пробормотав комментарий о том, что предпочел бы снимать с нее одежду, после чего оделся сам. Обычно она изучала его с опасным обожанием, любовалась его изяществом и способностью всегда безупречно выглядеть, несмотря на то, что лишен всех богатств, украшавших его юность. От этих размышлений ее отвлек голос Драко:

— Грейнджер, я даже отсюда слышу, как крутятся твои шестеренки, — сказал Малфой вопросительно глядя на нее. — В чем дело?

Она заколебалась.

— Я хотела спросить... и ты можешь отказать, если не захочешь. Я хотела спросить, можно ли взять твою палочку, чтобы высушить волосы?

— И это все?

— Ну, совместное использование палочки считается довольно интимным…

— Более интимным, чем обмен телесными жидкостями? — перебил он, достал палочку из кармана и передал ей. — Держи.

— Спасибо, — она улыбнулась и пробормотала быстрое заклинание, почувствовав небольшое сопротивление, но магия сработала; когда она оглянулась на Драко, тот довольно улыбался. — Чему улыбаешься?

— Оказывается, я совсем позабыл, что твои волосы похожи на гнездо для слепых сов.

— Ты такой уморительный.

— И очаровательный.

Гермиона фыркнула, но веселье мгновенно спало, когда он шагнул по направлению к ней и склонился, чтобы украсть поцелуй, но стук в дверь спальни испортил момент прежде, чем их губы соприкоснулись; оба разочарованно вздохнули.

— Хоть где-нибудь в этом гребанном доме можно уединиться? — пробормотал Драко, поворачиваясь ко входу.

Он ожидал Тонкс или Лавгуд, поэтому был застигнут врасплох, когда увидел собственное отражение в знакомых очках, перевел взгляд на Поттера и выпрямился. Гарри выглядел измученным, так что Драко ощутил лишь небольшой намек на негодование и враждебность, которые он так привык находить в своем поведении. Поттер казался изможденным и павшим духом, он нерешительно посмотрел на Малфоя, прочистил горло и попытался заглянуть в комнату.

— Малфой, — сдержанно поприветствовал он и напряженно кивнул.

— Поттер.

— Я хочу увидеть Гермиону.

— Гарри? — позвала она. — Гарри, входи.

Драко знал, что ситуация будет трудной, но после утреннего душа он был в хорошем настроении. Он понимал, что отношения Грейнджер с Поттером были менее проблематичными, чем с Уизли, и его поведение казалось вполне безвредным, поэтому Драко отошел в сторону, наблюдая, как хмурое выражение ее лица сменяется улыбкой при виде Гарри. Она посмотрела на Драко, встречаясь с ним взглядом, озвучивая неизбежную просьбу, которую он ожидал с момента появления Поттера:

— Драко, ты не мог бы оставить нас с Гарри?

Несмотря на ожидание этого вопроса, он сжал челюсти и бросил холодный взгляд в направлении Поттера — скорее, ради собственного достоинства, — развернулся, намеренно задев Гарри плечом, и вышел из спальни, не обращая внимания на раздраженный взгляд, брошенный Грейнджер вслед, когда захлопнул дверь, оставив их наедине.

— Как ты его выносишь? — спросил он.

— Не хочу спорить о Драко, Гарри, — твердо произнесла Гермиона. — Где Рон?

— Я пытался увидеться с ним раньше, но он не хотел говорить ни с кем из нас.

Она съежилась.

— Может, если мы попытаемся вместе…

— Ты же знаешь, какой он, Гермиона, — устало произнес Гарри. — Он не станет разговаривать, пока не будет готов.

— Пожалуй, — неохотно согласилась она, блуждая взглядом по мрачному лицу Гарри. — Как ты?

Он вздохнул и сел на кровать — опущенные глаза были обрамлены стрессом.

— Я чувствую… вину. Тонкс рассказала мне о твоих ногах.

— Это временно, Гарри. Главное, что все живы.

— Все живы? — повторил он в недоумении, и его лицо напряглось. — Они тебе не сказали.

— О чем? — спросила она, перевела взгляд на его руки и заметила разодранные в кровь кутикулы и обломанные ногти. — Гарри, что случилось с твоими руками?

— Беллатрисса убила Добби, — ответил он. — Сегодня утром я вырыл ему могилу.

— О господи, — выдохнула она, — Гарри, я… мне так жаль.

— Чего бы я ни касался, все рушится, Гермиона, — безрадостно прошептал он, сгорбился и потер лицо ладонями. — Такое чувство, что мое проклятие заразно. Все, кого я люблю, погибают.