— Думаю, да, — согласилась она.

— Гермиона, — сказал он, мягко притянув ее к себе.

— С Днем рождения, Том, — прошептала она, чувствуя себя полной дурой.

А потом он снова поцеловал ее, и это было намного, намного, намного лучше любого шампанского. Опьяняюще и остро. Он пронзал ее насквозь, заставляя разум вращаться по орбите, и, возможно, завтра она будет винить во всем шампанское, как до этого несколько дней назад винила адреналин. Но прямо сейчас она таяла рядом с ним. И не существовало ничего. Ничего. Кроме Тома.

— Ты такая красивая, — пробормотал он, наконец, отстраняясь.

— И ты тоже, — призналась она, покраснев, — Кем бы ты ни был, — добавила она с горечью.

Он разочарованно вздохнул, прижимая ее к себе, опустив свою голову на нее.

— Я не могу смириться с тем, — ответила она через мгновение, — что ты бываешь неотразимым, а затем каким-то другим. Ты… ты можешь быть не хорошим человеком, и я не знаю… Я не могу этого понять. Как можно быть таким одновременно?

Он долго ничего не говорил, просто держал ее в объятиях. Тепло его тела не до конца противостояло ледяному воздуху, в то время как последние мгновения декабря сменились январем.

— Ты единственный сияющий свет в этом ужасающем мире, — сказал он, наконец, его теплое дыхание и тихие слова коснулись ее уха, и двинулись ниже, обжигая всю ее изнутри, заставив пошатнуться.

Гермиона еще раз подняла свое лицо вверх, чтобы встретиться глазами, и потянулась к нему. Она снова поцеловала его.

Она ощутила на языке вкус его желания и почувствовала мощную волну собственного. Такую сильную, что это было похоже на американские горки, или как будто она снова летала на драконе. Безрассудную, пугающую и волнующую.

— Я так и знал, — послышался ожесточенный голос, и она со стыдом отстранилась.

Маркус.

— Я так и знал. Гермиона, как ты могла?

Его добрые, теплые карие глаза были опустошены, лицо исказилось от горя. Сломленный. Что это была за новая сила, которой она обладала, способная уничтожить кого-то?

Что она натворила?

Гермиона уже хотела ответить, но Маркус только покачал головой.

— Я люблю тебя, — сказал он ей. — Я ведь люблю тебя.

А потом он ушел, резко развернувшись к ней спиной, и она осталась с Томом на террасе при свете звезд.

— Пойдем немного потанцуем, — предложила она, когда вдалеке взорвались фейерверки.

«По крайней мере, рядом с ним я причиню вред только себе», — подумала она.

Комментарий к Канун Нового года, 1944

Красивая глава принятия, я бы назвала ее так. Я каждый раз убеждаюсь в том, что между этими двумя персонажами (если бы они реально встретились), точно бы летали искры.

Для вас красивый арт, который изначально сделан под другой фанфик тоже по Томионе, но он настолько красивый и немного подходящий к теме главы, так что оставлю здесь: https://www.instagram.com/p/CCjDnpCAWai/?igshid=c8zm143psgoq

А еще музыкальное сопровождение от моего любимого ASMR канала с кучей видео по Гарри Поттеру. Под них очень комфортно работать и заниматься другими делами: https://www.youtube.com/watch?v=gGlICaNIwQA

========== Яблоки ==========

Я знал, чем всё закончится, ещё до того, как всё началось,

Да, я понимал, что ослепил тебя и одержал победу.

James Blunt.

Гермиона не особо нервничала, пока шла по платформе 9 и 3/4. Она чувствовала затяжную грусть от того, что пришлось покинуть свой идиллический новый дом. Она с трудом могла себе признаться в том, что всегда хотела такой дом — полностью подходящий волшебнику. Эти чувства смешались с привычным волнением и страхом начала нового семестра.

София прощалась с Абраксасом — его блестящие светлые волосы было легко различить даже в приглушенном январском свете, и поэтому она медленно направилась к ним, по пути отвечая на приветствия.

Она попыталась остановить себя от оглядывания переполненной платформы в поисках темной головы — это было сознательно и обнадеживающе.

— Гермиона! — поздоровалась София, целуя ее в щеку.

Она остановилась, чтобы немного поболтать с Абраксасом, который отправлялся в очередное путешествие в Азию. Прошло всего несколько дней с той чудесной, запутанной и ужасной ночи в Малфой-мэноре. Дней, которые пролетели слишком быстро. Абраксас рассказывал ей о неизбежных сплетнях, которые появились после вечеринки, и в этот момент кто-то выкрикнул ее имя.

Гермиона обернулась и увидела Карадока, который почти бежал по платформе, его темные кудри развевались на ветру.

— Уф, я подумал, что буду скучать по тебе, — ухмыльнулся он, поднимая ее в совершенно нелепых объятиях.

— Не знала, что ты придешь!

— Хотел тебя проводить. Они растут так быстро, — торжественно сказал он Абраксасу, который рассмеялся и пожал ему руку в знак приветствия.

— Карадок Дирборн, — представился он перед парой, слегка поклонившись Софии.

— Я помню. Ты едва ли был незаметной фигурой, — сухо ответил Абраксас, и Гермиона подумала, что было довольно приятно видеть высокомерного аристократа хоть и немного напуганным. Карадок, как она поняла еще до встречи с ним, был хладнокровен.

— Если бы ты послал мне сову, мы бы позавтракали, — властно воскликнула Гермиона. — Теперь у меня осталось всего десять минут в твоем обществе!

София слегка кашлянула.

— Том, — сказала она с кошачьей улыбкой, — там делает вид, что не интересуется, кто этот красивый мужчина, с которым ты разговариваешь.

Желудок Гермионы скрутило так, словно ее ударили кулаком, и тут же осветили ярким солнечным лучом. Она повернулась и, конечно же, увидела, как он разговаривает с Эйвери, выбрав такой угол обзора, будто намеренно не смотрит на нее. Но, при этом, все еще находясь в выгодном положении, чтобы видеть все, что происходит вокруг. Всего несколько дней прошло, а его красота вновь ее шокировала.

Она застенчиво помахала ему рукой, и, как и ожидалось (естественно, он смотрел на нее, честно говоря, иногда он был таким же «проницательным», как Рон), Том повернулся, сказав напоследок несколько слов Эйвери, и двинулся в их сторону.

— Том, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие.

— Гермиона, — произнес он со своей ужасно фальшивой улыбкой старосты, искривившей его губы. Губы, которые вскружили ее голову гораздо сильнее, чем шампанское.

— Карадок, это мой… эм… друг — Том Риддл. Том, это мой кузен — Карадок.

Она научилась читать его достаточно хорошо, чтобы почти сразу увидеть, как он незаметно расслабился, а улыбка превратилась в настоящую. Это стало таким очевидным для нее, как простая арифметика. Его ревность должна была раздражать ее, как зачастую делал Рон, но напротив новое чувство согревало ее.

Кем бы он ни был для нее, ему было не все равно.

— Здравствуй, как поживаешь — Том протянул ему руку.

— А, — сказал Карадок с ухмылкой — двое. Приятно познакомиться с другом Гермионы.

Улыбка Тома превратилась в самодовольство. Гермионе захотелось провалиться в яму. Обратная сторона большой семьи.

— Теперь я вполне понимаю, почему Блишвик не прошел отбор, — пробормотал Карадок вполголоса Гермионе, пока Том приветствовал Абраксаса с обычной смесью взаимной неприязни и уважения, а Софию — с искренним удовольствием.

— Ой, заткнись, — прошипела она, и он рассмеялся.

Раздался первый свисток, прерывая разговор — сигнал для всех разбегаться по вагонам, но София сказала: «Анча уже заняла места, не волнуйся».

— Я провожу тебя до вашего купе, — сказал Карадок. — Где твой сундук с вещами?

— Я справлюсь, не волнуйся, — сказала Гермиона, довольная возможностью похвастаться.

— Так где? — Карадок осмотрел платформу вокруг них.

Гермиона вытащила крошечную вещицу из кармана плаща, и он рассмеялся. Том этого не сделал, но его брови слегка приподнялись, а глаза потеплели. И она подумала, как важно, что он видит все это. И как хорошо, что ее магические способности не считаются менее интересными или впечатляющими, чем чьи-то полеты на метле.