Он уставился на нее.

— Магия делает вещи намного проще, — бормотала она, снова и снова, он удивился, как она нервничает за этим сдержанным образом, — Поэтому я иногда чувствую себя виноватой, понимаешь? А если в пряжу вплетено немного чар Импервиуса, кто об этом узнает?

— Ты необыкновенный человек, — сказал он, наконец, снова столкнувшись с ее непривычной добротой. — Хотя я чувствую себя обязанным сказать, что ты напрасно тратишь свое сочувствие.

— Я не думаю, что так. Перед Рождеством я была в магловском Лондоне с моими кузенами, и это было довольно интересно.

Том подавил ревность при мысли о том, что она проводит время с кем-то еще, и попытался представить ее в магловском мире. Это оказалось на удивление легко.

Том с привычной беззаботностью протянул Сердику бутылку вина, которую взял из погреба деда, и тот одобрительно взглянул на этикетку.

— Ты, конечно, можешь приезжать еще, — сказал он.

«Я могу», — торжествующе подумал Том. Он был уже не просто каким-то бедным сиротским мальчиком.

Гермиона и Сердик одновременно подняли глаза, как будто услышали какой-то звук.

— Это пришел Доминик и другие, — сказал Сердик, протягивая Тому бокал шампанского. — Я не видел его много лет. Он интересный товарищ, один из историков.

— Никогда не встречала этих людей, — объяснила Гермиона Тому, когда Сердик вышел, чтобы поприветствовать своего друга. — Но я уверена, что они интересные. Его друг хочет изучить фундамент замка. Не могу понять, почему он не пришел днем, но вот они уже здесь…

Выглядела она значительно лучше, чем была ранее. Краска вновь залила ее лицо. Ее глаза стали теплыми, и на лице уже была улыбка. И все же между ними был какой-то барьер, который она воздвигла. Он заметил это по тому, как тонко она избегала его взгляда; по румянцу на ее щеках, когда она встречалась с ним взглядом; по морщинке на лбу, когда она думала, что он не смотрит; по легкой, вежливой скороговорке вопросов, которые она задавала ему (о том, как он нашел алхимическую лабораторию Сердика и о том, что она нашла для него книгу по Нумерологии, и о том, куда он собирается завтра). Она пыталась обезоружить его сплошным очарованием, но он был терпелив. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что долго это не продлится.

В итоге, Сердик и его друзья вернулись к ним. Среди них был неприятно симпатичный молодой человек, очевидно, их сын. Вместе с ним позади стояли пухленькая ведьма и невысокий худощавый бородач, с оценивающим взглядом.

Ужин был восхитительным и роскошным. Для начала подали грудки, за ними последовала огромная порция оленины по-веллингтонски, с горкой жареного картофеля и овощей с подливкой, также на столе было насыщенное красное вино в золотых кубках, которое никогда не иссякало.

Другие гости не особенно интересовали Тома, и, сидя по-диагонали от Гермионы, он мог наблюдать, как она очаровывает друга своего отца. Том наблюдал за игрой света от свечей на ее коже, за румянцем на щеках, за тем, как ее уложенная прическа все больше стремилась к дикой природе по мере того, как тянулся вечер.

Его внимание было сосредоточено на ней и во время скучного разговора с Деодатусом, сыном, который был на несколько лет старше Тома и учился в волшебной школе в Италии. Это был единственный интересный аспект их разговора, о чем они с Гермионой подробнее спрашивали молодого парня. Ведь магические школы всегда ревностно охраняют свои секреты. Том с удовольствием отметил, что она не флиртует с ним, но было очевидно, что Деодатуса привели сюда, чтобы познакомить с ней. Он вспомнил слова Слизнорта и подумал о том, сколько еще молодых людей притащат в Уэльс, чтобы познакомить с дочерью алхимика.

Ужин шел своим чередом, и Том уже наполовину расправился со своей тарелкой, когда, наконец, зазвучала причина визита этой итальянской семьи.

— Мы посмотрим на это после ужина, — заверил Сердик худощавого историка.

— Если это все-таки фейри, то мне нужно будет вернуться и изучить их подробнее, не так ли?

Том вопросительно посмотрел на Гермиону, и та объяснила: «Доминик думает, что водопад был построен для защиты от фейри, но замок воздвигнут уже после того, как исчез последних из их рода.

— Фейри? — спросил он зачарованно. — Я думал, что это просто миф.

— Кто знает? — риторически спросил Сердик, передавая по кругу бутылку золотистого вина. — Доминик пытается ответить на этот вопрос, хотя, поскольку он верит в них, я ожидаю, что исследование будет чрезвычайно предвзятым.

Отец Гермионы послал своему другу злую ухмылку.

— Ерунда. Этот замок особенный, — сказал Доминик, поворачиваясь к Тому. — По всей Европе мы находим волшебные жилища, построенные рядом с проточной водой. Все из них с фундаментом, которому больше тысячи лет — а именно тогда видели последних фейри. Не так далеко отсюда, на самом то деле. Уэльс и Ирландия были их последними оплотами — большинство фейри были убиты римскими колдунами, когда империя еще была в расцвете сил. Но здесь они просуществовали еще тысячу лет.

— Окружили их, а потом убили. Те были слишком сильны, понимаешь, — вмешался Сердик. — Точно так же, как маглы пытались поступить с нами.

— Когда вы обнаружили их в последний раз? — спросила Гермиона со странным выражением на лице, как будто она установила связь, которую никто из них еще не мог понять.

— Вскоре после того, как была построена ваша школа, — сказал маленький человечек, энергично жестикулируя. Его страсть к этой теме была заразительной.

— Но, отец, замку больше тысячи лет. Или, по крайней мере, твоей алхимической комнате. Я почти уверена, что это упоминается в дневниках Персеваля Дирборна.

— Ага! — воскликнул Доминик, глядя на Гермиону так, словно она была самим Граалем. — Вот так то! Я знал это. Размещение здесь слишком идеально.

— Сохранилось так мало магической истории, думаю, что это ужасно. Тексты передаются в семьях, поэтому мы упускаем так много связей и истин. А доступ к тем, которые имеются, зависит от доброй воли владельцев. Большинство не хотят делиться своими семейными секретами, — сказала Гермиона.

— Совершенно верно, — многозначительно прокомментировал Сердик.

После ужина, когда Сердик повел Доминика и его семью осматривать фундамент замка или что-то столь же утомительное, Том последовал за Гермионой обратно в малую гостиную, где они были до ужина. Здесь будто было ее отражение, но в больших масштабах и с меньшим количеством книг. Некоторое время они играли в шахматы, пили вино и почти ни о чем не говорили. Молчание тяготило из-за всего того, что он хотел сказать и сделать с ней. От осознания того, что всего несколько часов назад они были прижаты друг к другу, их губы слились воедино и исследовали друг друга, но сейчас он сдерживался. Узы, которые он чувствовал — узы доверия, чего он никогда раньше не ощущал с другими — давали ему редкое терпение.

Она была его. Он был в этом уверен. Он почувствовал это в прикосновении их губ, в том, как она повернулась к нему, когда ее глаза наполнились слезами. Гермиона подняла взгляд после того, как передвинула фигуру, и он посмотрел на нее. И это был тот момент, когда он не смог бы снова опустить взгляд на доску. Она казалась в равной степени, пойманной в ловушку этого момента, который тянулся до тех пор, пока Том не ощутил головокружение. Как будто он стоял на краю огромной скалы, решаясь, прыгнуть или нет.

Из коридора донеслись голоса, и взгляд Гермионы метнулся к двери. Момент был упущен.

«Фундамент выглядит многообещающе», — сказал им Доминик. Они еще немного посидели, а потом, когда семья попрощалась, Гермиона протянула ему маленькую книжечку.

— Не потеряй ее, — сказала она ему, улыбаясь.

Когда Сердик лег спать, а взгляд Гермионы был таким же сонным, как и его собственный, Том снова позволил себе прикоснуться к ней. Они сидели бок о бок на диване, и он пригладил прядь ее взбунтовавшихся волос, упавшую ей на щеку.

— Тогда раньше… зачем ты меня поцеловал? — прошептала она хриплым от бренди и сна голосом.