Как он и ожидал, она смягчилась и взяла сандвич.
— Зачем ты это сделала? — спросил он, когда она уже что-то съела и краска вернулась к ее лицу. Его это удивляло, потому что это было так не похоже на нее. Так не похоже на ее теплоту и доброту, на ее желание видеть хорошее во всем, что ему казалось таким бесполезным. А потом вдруг появилась та, другая она, безжалостная и прагматичная, с такими же холодными глазами, как и при их первой встрече.
Она не стала притворяться, что не поняла.
— Не хотела, чтобы за мной охотились, — наконец тихо сказала она. Ее темные бездонные глаза блуждали, прежде чем встретиться с его. — Это ужасная жизнь — все время ждать и ждать, когда кто-нибудь тебя поймает.
Ее затравленный взгляд говорил ему, что тогда в лесу он был прав, правильно предположив, что ее похищали.
Ее частички стали обретать смысл, и все же вместо того, чтобы остаться довольным, он жаждал узнать больше.
— Компас, — сказала она, прежде чем он успел надавить на нее, — указывает на опасность, верно?
— Все гораздо конкретнее.
Гермиона провела рукой по волосам, которые немного выбились из-под ее прически.
— Опасность для владельца? Может быть, угрожающая жизни опасность?
— Теплее, — согласился он, слегка удивленный тем, как быстро она пришла в себя перед лицом интеллектуального вызова.
Она вытащила его из-под рубашки, цепочка скользнула по воротнику, и Гермиона его осмотрела. Ему было интересно, как долго кулон будет удерживать тепло от ее кожи?
— Самое опасное. Это компас указывает на самую опасную угрозу для владельца?
— Уже очень хорошо. Он пришел с небольшой запиской о его истории, я передам ее тебе позже.
— Ты придурок, — мягко сказала она. — Но спасибо. Это замечательный подарок.
— Всегда пожалуйста, — сказал он, натянуто. Он не хотел вступать в разговор и говорить, что «твой подарок тоже был замечательным» и поэтому был благодарен, когда она продолжила.
— И спасибо за сегодняшний вечер. Я не была готова — так глупо с моей стороны. Не мог бы ты рассказать мне немного больше о тех людях, которые пытались меня похитить?
Ее пальцы пробежали по золотой цепочке, а глаза смотрели вдаль.
— Да, но не сегодня. Мы поговорим об этом завтра, прежде чем я уйду, — твердо сказал Том.
Похитители обычно не ждали, что их жертва будет сопротивляться. Или что похитители вернуться один мертвым, а другой при смерти. Поэтому он подумал, что ее сообщение будет достаточно эффективным, чтобы остановить вторую попытку. Хотя, возможно, что они еще отомстят.
— Хорошо, — пробормотала она. — Хочешь, я покажу тебе, где Сердик?
Рабочий кабинет Сердика Дирборна представлял собой огромный зал, встроенный в скалу под замком. Заколдованное окно создавало видимость света, проникающего сквозь витражи, останавливая гнетущее ощущение в комнате. Но воздух был влажным, несмотря на огонь, пылающий в дальнем конце. Стены, покрытые резными символами, казались липкими. Несмотря на это, кабинет был необыкновенным: заполненным котлами, грудами наполовину трансформированных кристаллов, полками с баночками порошка в головокружительном разнообразии цветов и стопками свитков и древних на вид пергаментных текстов. У одной из стен стоял большой кувшин, такой же высоты, как и Том. Блестящие золотые глыбы были небрежно свалены в углу, соблазнительно мерцая в свете огня. Дразнящее, яркое напоминание о ценности Гермионы для тех, кто не хочет работать за свое золото.
— Том, мой мальчик! — Сердик с энтузиазмом поприветствовал его, оторвав взгляд от огромной книги размером в половину стола, в которой богато раскрашенная пентаграмма занимала большую часть открытой страницы. — Как ты?
Гермиона оставила его в таинственной комнате, а отец поручил Тому убедиться, что они оба будут наверху до восьми часов, потому что у них гости.
Сердик Дирборн был отличным компаньоном. Он был одновременно увлекателен и информативен по предмету, о котором мало кто имел честь узнать лично. И часы до ужина пролетали гораздо быстрее, чем любые из его недавних уроков в Хогвартсе. В кои-то веки Том ощутил интеллектуальный вызов и хотел бы, чтобы в Хогвартсе применяли более интересный подход, а не просто сосредотачивались на практическом применении магии.
Когда он сказал это Сердику, тот фыркнул и взмахнул руками, которые угрожающе приблизились к большой бутылке, наполненной каким-то странным фиолетовым огнем.
— В нашем мире так не принято. Они учат вас основам и ожидают, что вы либо будете удовлетворены, либо изучите все самостоятельно. Иногда я думаю, что это преднамеренно — способ помешать волшебникам и ведьмам узнать слишком много. Большинство из них никогда не получают доступа и к частице своей силы. Просто сделай минимум заклинаний, а потом отправляйся толкать бумагу для министерства и все такое. Большинство людей кажутся вполне счастливыми, и слишком много магии может быть опасной вещью, я полагаю.
Позже Том вернулся в свою комнату с разочаровывающей легкостью. Он надеялся пошпионить, но замок привел его в комнату, где он переоделся в более нарядную мантию. Гермиона извинилась за такую необходимость, но Том не возражал. Ему нравились традиционные одеяния. Они делали его похожим на себя — могущественного и принадлежащего к магическому миру.
Выйдя из своей комнаты с бутылкой вина, которую он привез для Сердика, и, гадая, где может быть Гермиона, Том увидел в конце коридора арку. Он был совершенно уверен, что раньше ее там не было. Пройдя через нее, он оказался на дорожке, ведущей к мосту, с окнами по обе стороны, которые открывали вид на внутренний двор и крутой спуск к озеру. В воде отражался месяц, поднимавшийся из-за горы. В конце коридора была единственная дверь из темного дерева, толстая и тяжелая. Она выглядела древней, с кружащимися звездными символами, словно подхваченными каким-то неощутимым ветром. Когда он надавил на нее, то почувствовал, как по руке пробежала волна магии, и удивленно отступил.
Мгновение спустя дверь распахнулась, приглашая его на крошечную площадку с винтовой лестницей. Он предположил, что находится в одной из башен, возможно, в дальнем конце замка.
Странный щелкающий звук снизу привлек его внимание, и он решил спуститься вниз. Комната, которую он нашел, была круглой, холодной по сравнению с остальной частью замка. Похоже, это была заброшенная классная комната: почти пустая, с несколькими стопками книг и двумя старыми партами, сдвинутыми в сторону. Но самым заметным его аспектом были восемь пар вязальных спиц, парящих в воздухе, вплетая пряжу цвета хаки в толстые носки различной степени завершенности. Он озадаченно уставился на них.
Это было странно — не в последнюю очередь потому, что стук иголок напомнил ему о миссис Коул. Иглы не были синхронизированы друг с другом. Вместо этого они, казалось, следовали какой-то очередности. И да, он увидел, как большая коробка плавала вокруг готовой пары. Нить завязалась и упала в контейнер, который улетел в ожидании следующей пары.
— Что за…? — пробормотал он.
— А, вот и ты, — сказала Гермиона, заставив его подпрыгнуть. Он не слышал ее шагов из-за стука вязальных спиц.
Он повернулся и почувствовал, как внутри все перевернулось, как изменилось биение сердца, как будто кровь застыла в жилах, и ей вдруг пришлось работать быстрее. Ее платье было зеленое с золотым, а темные волосы распущены и уложены.
Но она выглядела необычно застенчивой, и, поймав его будто за бегством, он жестом указал ей за спину.
— Я восхищался вашей… фабрикой.
— Да, что ж, не обращай внимания. Давай спустимся вниз и выпьем перед ужином, — предложила она, полуобернувшись, чтобы уйти, но он мягко поймал ее за руку.
— Нет, пока ты не объяснишь мне эту необычную ситуацию. Зачем ты вяжешь носки?
— Этодляармии, — быстро прошипела она.
— Прости, что?
— Они для армии… — сказала она, очень сильно сосредоточившись на чем-то за его плечом. Ее щеки пылали так ярко, как он никогда. — Я читала, что у солдат обморожены ноги, а этой зимой ужасно мокро, так что… Я подумала, что пошлю им немного носков.
