На самом деле, подумал он, глядя на темноволосую девушку, склонившуюся над трупом нападавшего, это имело смысл. Если на нее нападали — возможно, похищали, — это многое бы объяснило…
— Обскуро, — сказала Гермиона, завязывая мужчине глаза, и затем, — Обливиэйт.
То, что еще отражалось на его лице, на мгновение совсем пропало, а потом он начал кричать и звать на помощь, кричать, где он, что с ним сделали, кто он такой. Она явно полностью стерла его разум. Это было бы почти жалкое зрелище, если бы ужасный труп, привязанный к нему, не превратил сцену в нечто из кошмаров.
Наконец, Гермиона засунула портключ в другой карман, а затем, как будто совсем забыв о Томе, посмотрела на него. Она выглядела наполовину вызывающе, наполовину смущенно, как будто он вошел, когда она переодевалась.
Он не мог полностью прочитать ее, но то, что она увидела в его лице, казалось, расслабило ее. И Гермиона снова посмотрела на мужчину, который стал ее жертвой.
— Скажи своему хозяину, чтобы он больше не беспокоил меня, — сказала она, но тот не обращал на нее внимания, метался по земле, слишком напуганный, чтобы слушать.
— Силенцио, — она подождала, пока он успокоится, а затем продолжила. — Я сказала, передай своему презренному хозяину, чтобы он больше не приходил за мной. Мы знаем, кто он, и если он это сделает, будут последствия. Повтори это.
— Чтобы больше тебя не преследовали, — пробормотал он, когда она сняла заглушающее заклинание. — Знаете, кто он. Последствия.
Она произнесла еще одно заклинание, но беззвучно, и мягкий красный луч ударил мужчину в грудь, а затем из портключа появилось голубое свечение, и тела исчезли, оставив их одних в роще.
— Это было впечатляюще, — восхищенно сказал Том.
— Мне нравится, когда все… аккуратно, — сказала она, внезапно выглядя хрупкой, с бледным лицом и огромными глазами. — Хм, что ж, спасибо тебе. Если бы тебя здесь не было… все могло бы закончиться очень плохо. Не закончилось бы, сказал бы отец, но…
Он шагнул к ней и впервые в жизни добровольно обнял другого человека, чтобы утешить. Это был вовсе не автоматический жест, да он и сам не видел в нем смысла. Но он видел, как люди утешают других таким образом, и полагал, что это было правильное действие.
К его ужасу, она начала плакать: разозленная, мстительная ведьма превратилась в кого-то, кто оказался просто девушкой.
— Я убила его, — сказала она, прижимаясь к его груди.
Он гадал, была ли она в шоке или что-то в этом роде. Ведь совершил убийство явно он. И, в отличие от предыдущего раза, это не причинило ему боли, не оставило той пустоты — он подумает об этом позже.
— Ты этого не делала, — сказал он, неловко поглаживая ее по спине.
— Нет, сделала. Я заколдовала его кровь, чтобы она свернулась. Я использовала исцеляющее заклинание и сделала маленький сгусток у его сердца… Он умрет через дня три.
Не в силах больше сопротивляться, он притянул ее к себе и снова прижался губами к ее губам, охваченный желанием.
Комментарий к Золотая гусыня
Извините за ожидание, выдалась сложная неделя. Но ждите еще две главы в ближайшие 2-3 дня.
И рассказывайте, как вы? Догадывались, что произойдет именно так?
========== «Пусть они едят пирожные» или им хочется погорячее ==========
То, что ткет разум, страстью уничтожается.
Александр Попуп, «Очерк о человеке и другие стихотворения».
Гермиона молча выехала по длинной дороге к замку. Они направились из леса, свернув в небольшую долину за ним, проезжая аллею дубов с голыми листьями, будто стоявших на страже по обе стороны подъездной дорожки. Пока они ехали, все мысли Тома были заняты жгучим отпечатком ее губ. Они были мягкими, как лепестки роз, но в то же время заставляли его истекать кровью. Как отчаянно она отвечала на его поцелуй в течение единственного, того восхитительного мгновения. Ее тело тогда растаяло в его объятиях. В то мгновение, которое было секундой, или часами, или вечностью.
Мгновение, заставившее его бояться за ту странную власть, которую она имела над ним. И все же, за все семнадцать лет и триста шестьдесят три дня Том не мог припомнить ни одного случая, когда бы чувствовал себя сильнее. Лучше, хуже — да, но не настолько.
«Я убила его», — сказала тогда она.
«Моя», — подумал он. Моя моя моя.
Гермиона отстранилась от него слишком рано для его тела, но недостаточно быстро для мыслей, проносившихся в его голове. И с тех пор ее лицо будто было закрыто ставнями, уходя мыслями куда-то, куда он не мог последовать.
Но если он когда-то и злился на себя за то, что оказался таким человечным, таким обыкновенным, что отвлекся на девушку, по крайней мере, думал он, по крайней мере, он знал, что именно эта девушка была поразительной. Деловая и спокойная, сильная и умная, и такая прагматичная — он мог только удивляться ей.
Он окинул взглядом парк, раскинувшийся по обе стороны дубовой аллеи. Древние деревья, посаженные, как он полагал, на эстетически приятном расстоянии. Серо-зеленая зимняя трава на холмах вдалеке. Изогнутый дугой лес, который тянулся вдоль границы. Высокие крылатые лошади, которые указывали на то, что это было волшебное место. Узкая долина, поросшая зеленью до самого озера.
Когда они обогнули холм, то показался замок. Они пересекли широкий каменный мост, построенный высоко над широкой полосой воды, которая казалась не то озером, не то рекой. И когда машина остановилась перед дверью, он ощутил волну предвкушения: наконец-то он увидит корни этой странной и непредсказуемой ведьмы. Этой ведьмы, связавшей его теми же узлами, которые он так презирал в других.
Это было потрясающе красивое место, даже на взгляд Тома. Сам замок оказался меньше, чем он себе представлял, и совсем не похож на фотографии или картины магловских цитаделей.
Он стоял на скалистом выступе над водой, позади него было три башни. Теплый каменный серый цвет его стен контрастировал со средниками на окнах. Еще дальше возвышался самый высокий шпиль, откуда открывался вид на широкую полосу воды внизу.
Но именно вода вокруг была самой необычной деталью. У нее не было ничего общего с замком, каким бы завораживающим он не был. Река расширялась и превращалась в озеро, бьющееся о скалы. Грохочущий водопад падал с крутых скал, расступаясь вокруг самого замка, что точно было магией. Из одной башни выглядывал балкон, который ловил брызги водопада. Казалось, что он парит в воздухе. И когда Том присмотрелся, то увидел и другие признаки волшебства в этом месте. Здесь были деревья со странными красными и золотыми листьями. Он мельком заметил экзотические цветы, выглядывающие из-за каменной стены, ведущей туда, откуда они пришли. Похоже, это был огороженный сад. Каменный грифон подкрадывался к вершине, поворачиваясь, чтобы огрызнуться на сердитого дракона, угрожающе расправившего свои гранитные крылья на вершине второй по высоте башни.
Гермиона припарковала машину на каменной площадке перед ступенями, ведущими к большим резным деревянным дверям, и повернулась к нему.
— Не рассказывай отцу о том, что случилось в лесу, ладно?
Его брови поползли вверх.
— Я не хочу его беспокоить… Он будет винить себя, — объяснила она.
Том удивленно кивнул. Так это отец виноват в том, что на нее напали — почему она не рассказала ему? Он обдумал правильный ответ.
— Ты в порядке? — сделал он свой выбор и с удовольствием заметил, как смягчился ее взгляд. Он почувствовал прилив какой-то странной тяжести в груди, доставляющей удовольствие, собственнической боли.
— Да, я думаю, что да. Извини, я … ну, знаешь. О том, что произошло, — с этими словами она неловко отвернулась и открыла дверь. — В любом случае, давай входить. Ты, должно быть, проголодался.
Он проголодался. Теперь, когда она упомянула об этом и, вспомнив те пирожные, которые ему прислали, он нетерпеливо двинулся вперед.
— Все это удивительно, — сказал он ей, глядя на дом.
Наконец, улыбка тронула ее губы.
