Никогда не повредит повысить свой рейтинг одобрения, и хотя он не думал, что кто-то когда-либо связывал его с убийствами или даже знал, что он был в деревне до того, как унаследовал злополучную собственность. Излишняя осторожность никогда не повредит.
— Спасибо и Вам, миссис Гримсби, — сказал он, заставив себя улыбнуться старухе, с которой познакомился прошлым летом, гуляя по деревне. Она была исключительно любопытным экземпляром и, как он подозревал, эпицентром деревенских сплетен.
— Как прошел твой семестр в школе, дорогой?
— О, очень хорошо, спасибо. По-прежнему лучший в классе. Боже мой, я думаю, что мне уже пора вернуться в дом — индейка может подгореть! Желаю вам чудесного отдыха.
Пять человек попытались пригласить его домой на обед, это было невыносимо.
Поспешно сбегая от удушающих вопросов и глубоко нежеланного любопытства, он слышал, как она сказала своей подруге Маргарет, насколько Том лучше, чем его отец. И он…
Он улыбнулся.
В один прекрасный день они могут узнать, что это совсем не так.
Однажды, когда он станет свободным, чтобы быть полностью самим собой.
Но сейчас, выполнив свой деревенский долг, он мог отправиться домой и позволить себе открыть посылку от нее.
Том съел холодного цыпленка, оставленного миссис Джеффри, и налил себе бокал вина. Хорошего вина. Вина, которое, как он полагал, его дед-Риддл купил много лет назад. Вина, в котором он ничего не понимал, но то было хорошим. Том изучал это, потому что такие вещи имели значение для людей. И даже чистокровные волшебники пили магловское вино (неосознанно или, по крайней мере, с безразличием). Он открывал свои подарки, сидя в самой маленькой гостиной дома, куда миссис Джеффри не пускали. Здесь все завалено волшебными книгами. Единственная комната в этом богом забытом доме, где он чувствовал себя как дома.
Здесь была обычная небольшая коллекция дежурных подарков от нынешних и бывших слизеринцев, большинство из них, чтобы его задобрить. Билеты на то-то и то-то, и почему кто-то, или он, мог быть вообще заинтересован в бегах гиппогрифа. Ускользали от него и дорогие, но, по сути, бесполезные безделушки. Обычно что-то со змеями, книги по темной магии, которые не продавались в магазинах. Открытку от миссис Коул, которая желала ему удачи, он бросил в огонь. Он лениво покопался в огромной коробке причудливых засахаренных фруктов от Слизнорта. И, что было интересно, билеты в верхнюю ложу чемпионата мира по квиддичу следующим летом от Пенелопы Гринграсс.
Он задумался, кого ей пришлось очаровать, чтобы заполучить их. И снова подумал, каким полезным дополнением она станет к его маленькой группе преданных последователей. Это было не из-за интереса к квиддичу, потому что она знала, что Тому было все равно, пока Слизерин побеждал. Жестокость команды по квиддичу, когда они не выигрывали, их легендарные наказания выворачивали даже его желудок. Не из-за насилия. А из-за бессмысленности.
Нет, Гринграсс очень ясно дал ему понять, что может повысить его статус. Это была возможность пообщаться, шанс быть замеченным нужными людьми. Возможность шагнуть в дверь, за которую он боролся, и которая захлопывалась перед его носом в течение семи лет.
И все же, этот вид социального восхождения был таким скучным и обычным. Нахмурившись, он отшвырнул их. Быть условно успешным было так ограниченно. Нужно было подчиняться правилам общества, этикету и подобным вещам, чтобы волшебный мир тебя принял. Как и ходить в церковь, улыбаться миссис Гримсби и рассказывать ей о своем учебном семестре.
Это была та же самая сила, доступная любому человеку с правильным именем. Он же хотел пойти дальше, далеко за ее пределы.
Наконец он открыл подарок от Гермионы Дирборн. Ее сова доставила посылку, завернутую в коричневую бумагу, с запиской, где говорилось, что она собирается остаться с семьей и отправит подарок пораньше. Но сохранить его надо до сегодняшнего дня. Даже на бумаге она звучала властно.
Внутри оказалось намного больше, чем он ожидал. Во-первых, сморщенная жестянка, которая увеличивалась в его руках и становилась тяжелее (ее чары действительно впечатляли даже Тома). Когда он снял крышку, то увидел вкусный торт в форме буханки. Запах внезапно ударил ему в ноздри, и он понял, что она наложила на него заклятие статиса, которое растворилось вместе с легкими чарами и заклинанием уменьшения. Умная ведьма. Пахло яблоками, корицей и чем-то ореховым. И если бы ему не хотелось посмотреть, что еще в свертке, то Том бы немедленно съел его. Жизнь в магловском мире во время Рождества, со скудным рационом военного времени, слишком напоминала ему отвратительную детскую еду.
Затем — пуансеттия или рождественская звезда, тоже разросшаяся от миниатюрной до полной величины, когда он ее поднял. Здесь была маленькая записка, засунутая в край горшка, с ее аккуратным, плавным почерком: «Я предполагаю, что твой дом нуждается в чем-то приободряющем».
За ней последовала нелепая открытка с летающим гиппогрифом, тянущим сани, полные подарков. Он фыркнул от смеха, когда открыл ее, и та начала громко петь колядки.
За своей утонченной внешностью Гермиона оказалась довольно забавной. Никто другой — никто никогда не поддразнивал его так, как она. И любой другой был бы замучен за это. Но с ней все было по-другому.
В другой жестянке нашлись пирожки с мясом, и ему пришло в голову, что она, возможно, испекла их сама. Мысль о том, что она будет печь для него, заставила его желудок сжаться от странного и совершенно чуждого чувства.
А в самом низу, красиво завернутый в бархатистую темно-красную бумагу с лентой, завязанной в отвратительно идеальный золотой бант, лежал его подарок.
Он развернул его, открыв потрепанную коричневую кожаную обложку. Название стерлось, и на мгновение он был разочарован тем, что она купила ему книгу, как и все остальные. Пока не увидел корешок. Это была книга основателей — одна из самых редких, о которой он только упоминал, но никогда не находил. А она — как она узнала?
Он уставился на нее, ошеломленный. Это единственный подарок, который он когда-либо получал из того, что действительно хотел. Желание увидеть Гермиону давно прокралось в его сознание и прошло сквозь его тело, когда он открыл эту посылку. Том знал всё о пропавших людях, которых не существовало. О мифическом отце, которого он создал в своем воображении, когда ему было одиннадцать лет. О мертвой матери, которую он представлял себе маленьким мальчиком. Но он никогда раньше не скучал ни по кому реальному.
Он смотрел на ее веселую, дразнящую маленькую записку, в которой говорилось, что она не потрудится пожелать ему счастливого Рождества, потому что знает, что на самом деле он его не празднует. Что она все равно увидела книгу и подумала о нем. И сейчас даже огонь, согревающий маленькую гостиную, которую он использовал как библиотеку, казался холодным по сравнению с этим.
Комментарий к Рождество, 1944
Ждем-ждем-ждем, что же впереди)
========== Золотая гусыня ==========
Остерегайтесь тех, в ком сильна воля к наказанию.
Фридрих Ницше.
Путь Тома в Брекон шел вдоль валлийских болот. Железная дорога тянулась по бесконечным зеленым холмам и лесам, которые лишь изредка прерывались городами и деревнями. Но он был равнодушен к великолепным пейзажам, которые мелькали за окном.
К счастью, большую часть пути купе было в его распоряжении, и что радовало еще больше — на платформе из Манчестера был прямой волшебный поезд. Полная старая ведьма присоединилась к нему на время между Крю и Шрусбери и завела какой-то скучный разговор. Том попытался не быть грубым с ней, но нашел беседу разочаровывающей. Он с трудом мог сосредоточиться на своей книге.
Том был огорчен, обнаружив, что взволнован. Больше всего ему хотелось увидеть личную жизнь Гермионы, узнать секреты, в существовании которых он был уверен. И наконец-то удовлетворить свой инстинкт, который подсказывал ему, что что-то не так. Но, как бы ему не было противно признаваться в этом даже самому себе, какая-то часть его души с нетерпением ждала встречи с ней.
