Еще среди подарков были книги, шоколад, духи, чудесный новый набор перьев от Гектора и еще много сладостей. Она была счастлива, и сидела, хихикая со своими кузенами, играя в игры, которые те нашли в своих чулках, пока не пришло время одеваться и присоединиться к остальным домочадцам.
Рождество прошло так: еда и подарки, долгая прогулка по холмам, а потом снова еда и вино, смех и костер, и Гермиона почувствовала себя, действительно, странно, как будто она была со своей семьей. Была ли это какая-то магия от чар удочерения или же ее собственное желание найти свое место. Ей было уютно в доме с Дирборнами, больше чем когда-либо, с тех пор, как оказалась в этом времени. Возможно, в каком-то смысле даже больше, чем в Норе. Ей всегда там были рады, но она не чувствовала себя там гостьей. Здесь же не было доброжелательных и бесчувственных вопросов о ее магловских родственниках от мистера Уизли или моментов сомнения со стороны матриархата этой семьи.
Двумя самыми примечательными подарками были Омут от Альбуса, который уехал в Александрию на каникулы, с запиской, предупреждающей использовать тот с осторожностью, и машина от Сердика.
Магловский автомобиль, блестящий и серебристый, который в условиях войны, должно быть, было трудно найти. Автомобиль. Она небрежно обмолвилась, как это будет полезно, и он купил его. Вот так просто.
— Ты должна будешь пройти тест у маглов, — предупредил он, когда она открыла коробку с ключом и фотографией, — но я думаю, что уже скоро заберешь его. Ты говорила, что хотела бы его.
— Отец, — удивленно сказала она, крепко обнимая его. — Спасибо!
Он весело улыбнулся ей.
— Он здесь? — взволнованно спросил Карадок. — Ого, ничего себе. Это удивительно.
— Нет, мальчик — автомобиль дома. Какой-то назойливый коротышка приедет учить Гермиону водить машину, прежде чем вы вдвоем отправитесь разъезжать на ней по всей Британии, ах, это завтра, не забудь.
— Магловская машина? — с сомнением спросила тетя Гестия.
— Ну, мужчина, у которого я его купил, — волшебник. Так что автомобиль оснащен защитными чарами и так далее. Ужасно полезная жужжащая штука, может быть, присмотрюсь и куплю еще другую. Это лучше, чем карета или тот ужасный автобус, ну что? — ответил ей Сердик.
— По-моему, выглядит впечатляюще, — сказал Карадок, вглядываясь через фотографию. — Смотри, Айрис!
— О, он красивый. У Джеймса есть такой, тетя Гестия, и он просто замечательный. Он просто без ума от него. И думаю, будет так ревновать, когда я скажу ему, что у тебя есть SS 100, Гермиона.
— Именно этот. Мужчина сказал, что это самая лучшая модель, — довольно продолжил Сердик.
— Это самая быстрая машина в мире, — сказала ему Айрис. — Ох, не могу дождаться, когда увижу ее.
— Я просто не уверена, что это безопасно, — прокомментировала Гестия, очевидно, не замечая иронии в том, что всего за день до этого отправилась на прогулку по территории ради развлечения. А у метел нет встроенных защитных чар.
***
Чуть более чем в двухстах пятидесяти милях к северо-западу от дома Дирборнов в Сассексе, Том Риддл проводил совсем другое Рождество в своем пустом особняке в Литтл-Хэнглтоне.
Домработница-кухарка, которую нанял его отец — не то чтобы этот человек заслужил такого звания — жила в коттедже на территории поместья, и была слегка недовольна визитом Тома на каникулы. Она даже ничего не делала, чтобы скрыть это. Ему не нужен был магловский слуга, но увольнение могло вызвать подозрения, и он продолжал платить ей жалованье. Он подозревал, что она наслаждалась относительно легкой жизнью, пока он в Хогвартсе, и предпочла бы, чтобы он оставался на расстоянии. В доме, конечно, было достаточно пыльно, и еда появлялась с явным безразличием к качеству.
По крайней мере, сейчас она ушла. Она приготовила достаточно еды на три дня и отправилась к дочери, сын которой (она несколько раз говорила ему об этом) был дома в отпуске.
Она не была совершенно бесполезной. Приют никогда не утруждал себя обучением мальчиков готовить, и у него не было особого желания учиться. Но теперь, когда в деревне не было других волшебников, он не мог даже послать Империо, чтобы та замолчала. Использование сильной магии в таком месте может привлечь внимание Министерства. Это так раздражало его и заставляло почти сожалеть о том, что он подставил своего отвратительного дядю.
Том испытывал искушение отослать ее навсегда, ведь к тому же, она напоминала ему сестру из приюта. Но прислуга была стара и скоро умрет, и даже несмотря на это, он должен был притвориться нормальным мальчиком, который унаследовал поместье еще до того, как окончил школу. И, к сожалению, ему нужен был дом на некоторое время.
Когда она умрет, и он больше не будет в ней нуждаться, то оставит ее здесь. Тайная могила для ужасной магловской стороны его истории.
От нечего делать он вышел прогуляться. Поместье возвышалось над деревней, надменно поглядывая на маленькие домики. Уходя, Том не потрудился запереть дверь. Он оглядел морозный пейзаж, холмы, окутанные густым туманом, который держался последние несколько дней, поднимаясь за домом и окружая деревню. С другой стороны, это могло показаться красивым, но Том был равнодушен к этому пейзажу.
Иногда он скучал по городу. Лондон был огромным и широким, и он был там невидим, как ребенок, крадущийся, чтобы побродить, словно сточная крыса.
Здесь же было очень холодно, гораздо холоднее, чем обычно бывает в Англии в декабре. Том пожалел, что не может надеть свой дорогой новый зимний плащ. Первый, который он приобрел и наделил согревающими чарами, а не то пальто, которое когда-то принадлежало его отцу. Его дыхание превращалось в туман в утреннем воздухе, прежде чем рассеяться. Туман, такой же хрупкий и недолговечный, как и жизнь окружающих.
Каким бы одиноким, холодным, пыльным и магловским ни был дом, Том получал извращенное удовольствие, используя его. Используя наследие покойника, который ничего не дал своему единственному отпрыску.
Человека, который отказался от самого его существования, который пытался прогнать его, когда тот прибыл в ту летнюю ночь, наполненный такой яростью, что его магическая родословная опустилась так низко. Чтобы затем быть полностью отвергнутым маглами.
Не желая останавливаться на этом конкретном воспоминании, Том вернулся мыслями к Гермионе, пока шел к церкви, колокола которой звенели и эхом разносились по тихой долине, призывая прихожан на богослужение.
Ему было нечем заняться в эти неудобные каникулы, когда на молодого человека, оставшегося в одиночестве, так странно смотрели, что он даже не может заглянуть в медальон. Все магазины были закрыты, а транспорт крайне ограничен. Мир пришел в бессмысленную неподвижность, и он последовал за звоном колоколов в церковь.
Поскольку Риддл-Мэнор был самым большим домом в деревне, его отделяли от церкви только домики для прислуги, где жил еще садовник (странный, угрюмый человек, который издали смотрел на Тома и ни с кем не разговаривал), кладбище и территория самого дома священника.
Пока он шел, Том не был уверен, идет ли туда по привычке, чтобы предотвратить подозрения в деревне до тех пор, пока это не перестанет иметь значения. Или из-за его разговора с Гермионой в поезде и резких слов давно умершего поэта, которые преследовали его с тех пор.
В конце концов, поэзия — это форма бессмертия.
Интересно, как она отнесется к такому его Рождеству? «Не проводи слишком много времени в одиночестве», — сказала она с той невыносимой добротой, которая исходила от нее. С проклятым состраданием, которое даже он не мог презирать как слабость, потому что Гермиона Дирборн была совсем не слабой. Странная, очаровательная, подозрительная, талантливая, могущественная, добросердечная, опасно проницательная — она была именно такой. И каким-то образом заслуживающей доверия. Она прислала ему что-то. Подарок пришел несколько дней назад, но он сдержался, чтобы не посмотреть.
Многие люди присылали ему посылки, но Том дарил очень мало подарков. Слизнорту, конечно, ведь лучше всего поддерживать милый образ, используя несколько других тактических вариантов. И ей.
