Список имен, которые Гарри не узнавал, продолжался до тех пор, пока, наконец, не прозвучало «и Альбус Дамблдор», что вызвало у него шокирующую дрожь и шепот по всему переполненному залу суда.

Когда он огляделся, полный зал Визенгамота холодно смотрел вниз в своих сливовых мантиях, их скамьи были выше, чем места свидетелей и другой публики.

— Дамблдор? — пробормотал Рон. — Как ей это удалось?

Гарри только беспомощно пожал плечами.

Свидетели обвинения, Гермиона Джин Грейнджер.

Он сам до конца не понял как. Но верил, что Гермиона, по крайней мере, знает, что делает.

Гермиона сидела за столом свидетелей в остроконечной шляпе, как и все старшие члены Визенгамота, и выглядела спокойной и даже немного удивленной. Ее кресло выглядело гораздо удобнее, чем то, которое Гарри предложили в Зале суда №10.

— Гермиона Джин Грейнджер, вы обвиняетесь в незаконном путешествии во времени. Вы признаете свою вину? — спросил ее Кингсли.

— Я не виновна, — твердо ответила она.

— Вы подписали свидетельские показания, датированные 18 сентября 1999 годом. Пожалуйста, перескажите это заявление суду.

— 19 сентября 1999 года я праздновала свое двадцатилетие в Норе, доме семьи Уизли. Я открыла подарок. К письму была приложена записка, в которой говорилось, что оно от Альбуса Дамблдора. Я полагаю, что ее уже передали в суд.

— Следующее, что я помню, — она сделала паузу, оглядывая зал, — я стояла лицом к лицу с молодым Альбусом Дамблдором. Он сообщил мне, что сейчас 24 июля 1944 года.

Она снова остановилась, так как шум в зале усилился, а затем спокойно продолжила.

— Позже он сообщил мне, что предмет, который отправил меня назад, содержал послание от его будущего «я». В нем говорилось, что я всегда присутствовала в прошлом. Я уверена, все в этом суде понимают, что вы не можете изменить время, потому что последствия того, что происходит, уже ощущаются и так далее.

— Альбус взял меня в качестве своей протеже, — продолжала она, — и организовал прикрытие. Я не была причастна к деталям, но я думаю, что он подделал свидетельство о рождении и магическую регистрацию. Меня удочерил его друг, Сердик Дирборн.

Она улыбнулась выдающемуся на вид волшебнику, одетому в зеленую мантию, его темно-каштановые волосы были едва тронуты сединой. Он сидел в нескольких рядах от Гарри.

— Я поступила в Хогвартс и окончила там седьмой курс. Никто никогда не видел во мне путешественника во времени, и те немногие, кто подозревал, получили достаточное объяснение моим странностям. Или же подверглись заклинанию Обливиэйт от меня или профессора Дамблдора. Я прожила полноценную жизнь как Гермиона Дирборн.

Она, очевидно, закончила свой рассказ: Министр кивнул, а Гермиона встала и прошла, чтобы сесть рядом со своим юридическим советником. Хотя это было больше похоже на стремительный шаг, чем на простую прогулку.

— Суд вызывает Артура Уизли, — сказал он.

Артур нервно подтвердил слова Гермионы, за ним последовала Молли, а затем Гарри и Рону задали те же вопросы. Не больше и не меньше, кроме того, чтобы описать то, что произошло в тот день в Норе. И слышали ли они когда-нибудь о Гермионе Дирборн до этого дня? Нет, подтвердили они оба.

Все было очень прямолинейно, без уловок.

Вернувшись на свое место, Гарри начал задумался, организовала ли Гермиона весь процесс еще до того, как он начался.

— Суд вызывает Сердика Дирборна, — нараспев произнес министр.

Высокий мужчина подошел к трибуне, его зеленая мантия развевалась. Гарри подумал, что он, должно быть, был странным выбором со стороны Дамблдора, чтобы удочерить двадцатилетнюю девушку. Но с другой стороны, Гермиона не выглядела на свой возраст, так зачем ему притворяться отцом?

— Мистер Дирборн, как вы связаны с обвиняемой? — спросил Доулиш, продолжая допрос.

— Она моя дочь, — заявил он. — Удочеренная в соответствии с заклинанием Concipia Familia.

Сочный баритон мужского голоса был теплым и добрым.

— Conkipya familiar?

— Заклинание полного усыновления. Очень старое. Это значит, что вы волшебным образом связаны как семья. Люди использовали его, когда обменивали маглорожденных младенцев со своими детьми-сквибами, чтобы превратить тех в «чистых», как они это называли.

Гарри оглядел собравшихся в Визенгамоте, ожидая их реакции, и заметил, что некоторые из самых старших выглядели удивленными и очень заинтересованными. Большинство из них выглядели просто озадаченными.

— Почему вы удочерили мисс Грейнджер?

— Что ж, мой очень старый друг Альбус попросил меня назвать девочку дочерью. И сказал, что это очень важно. Я был у него в долгу — и знаете, это ведь был Дамблдор. Он только что победил Гриндельвальда! Это не тот человек, которому можно отказать. Потом он познакомил меня с ней, и я полюбил ее… но, как человек, у которого есть множество врагов в окружении, я… Мы подумали, что будет безопаснее убедиться, что прикрытие больше, чем просто мое слово. Альбус выполнил заклинание, и так это и произошло. Я ее отец, это точно, как день, а Альбус — ее крестный отец, как сотворивший заклинание. Ни один из них не говорил мне, откуда она пришла, а я и не спрашивал.

— Некоторые могут сказать, что это был экстраординарный поступок…

— Это вопрос, юный Доулиш?

— Нет, сэр. Вы говорите, Гермиона Грейнджер никогда не рассказывала, откуда она взялась?

— Никогда, — согласился мужчина.

— Сколько вам лет, мистер Дирборн?

— Сто четырнадцать, — ответил мужчина, как показалось Гарри, довольно самодовольно. И не без оснований: на вид ему было не больше пятидесяти пяти.

— Вы выглядите очень молодо, мистер Дирборн, — добродушно ответил Доулиш. — Почему это?

Глаза отца Гермионы сверкнули.

— Мой дорогой старый друг, ты не можешь просто так попросить алхимика выдать все его секреты.

Долиш рассмеялся, как и многие другие, как будто это был приемлемый ответ.

Гарри провел рукой по волосам. Был какой-то подтекст, который он не понимал, что-то связанное с очень традиционным одеянием Гермионы, с шутками. Что-то, что расслабляло даже членов Визенгамота, которые, как он знал, были самыми фанатичными и старомодными. И которые не должны были тепло улыбаться и задумчиво кивать на этом конкретном суде.

— Благодарим, мистер Дирборн.

Когда он вернулся, чтобы присесть, Сердик Дирборн подмигнул Гермионе. Она все еще сидела с кем-то, кто, как мог предположить Гарри, был ее юридическим советником, включая человека, которого она назвала Динглфордом. В магических судах советники по правовым вопросам готовили следователей, которые для такого громкого дела, как это, включали самого Министра. И якобы обеспечивали справедливое судебное разбирательство, а также выступали перед судом с краткой речью.

— Суд вызывает Горация Слизнорта, — заявил Кингсли. Рон зашевелился рядом с ним.

— Интересно, что скажет старина Слагги, — пробормотал он.

— Профессор Слизнорт, откуда вы знаете обвиняемую?

— Ну, я имел истинное удовольствие дважды учить Гермиону Грейнджер Дирборн, — выпалил он. — Сначала в 1944-м году, когда она присоединилась к нашему классу на седьмом курсе в Хогвартсе, и снова в 1996-м году. Как с выдающийся студенткой, мы, естественно, поддерживали связь, когда она покинула Хогвартс в первый раз. Во второй.

— Вы узнали в Гермионе Грейнджер ту девушку, которую раньше звали Гермионой Дирборн?

— Конечно, нет, до сегодняшнего дня. Я и не мог представить.

— Вы когда-нибудь подозревали Гермиону Дирборн в путешествиях во времени?

— Мерлин, нет, вовсе нет. С чего бы это? Ее отец — чрезвычайно уважаемый волшебник. Мы все знали, что он был немного эксцентричным, и, кроме того, Альбус Дамблдор сказал, что он ее кузен и крестный отец. Кто бы вообще стал сомневаться в этом? Конечно, она была выдающейся студенткой — лучшей в своем классе. Но кроме этого, в ней не было ничего странного.

— Благодарим, профессор Слизнорт.

В Гарри росло беспокойство.