Хуже всего были сны, в которых он плакал, потерянный, как маленький ребенок, и умолял ее отпустить его. Когда он обещал сделать все, что угодно, лишь бы она позволила ему почувствовать солнце на своей коже. Когда он спрашивал ее, почему Дамблдор любил Гарри, почему он заботился о нем, но ненавидел Тома, оставив его. Это беспокоило ее больше, чем все что он делал. Потому что это было правдой, потому что она чувствовала это от крестража. Он виртуозно играл на ее чувстве сострадания, словно на скрипке.

Гермиона поклялась, что сделает все, чтобы избежать его внимания в школе. За исключением общения с Дамблдором, она не должна привлекать внимания. Дирборны не входили в список двадцати восьми семей. Это был старинный род, но его члены часто вступали в брак с полукровками.

Она будет просто еще одной ведьмой — не маглорожденной, но и не из чистокровной или древней семьи, как Гарри или Риддл. До тех пор, пока ее не определят в Слизерин, где она будет сопротивляться искушению, показать себя слишком умной или способной. Тогда любой интерес, вызванный ее поздним поступлением в школу, быстро исчезнет.

Гермиона взяла в руки свою новую палочку, стараясь не смотреть на нее слишком пристально. Это была та же самая палочка, что была у Беллатрисы, хотя и отличалась. Палочка была изящной, прямой и удивительно гибкой, с сердцевиной дракона. Она была опасна, если использовать ее не в тех целях. Ей пришлось сменить палочку, потому что кто-то мог легко узнать ее возраст, это было не сложно. Свою настоящую — она спрятала в хранилище Гринготтс.

Позже, когда Гермиона уже лежала в своей постели в ночь перед поездкой, она снова и снова говорила себе: «Я не потеряю самообладания. Мне не нужно быть лучшей в школе».

Она видела баллы Тома за экзамены. Они были лучше, чем у нее. И внутри было это безрассудное желание его победить. Но это была бы пустая и ненужная победа. Она будет стараться изо всех сил, чтобы даже не заговорить с ним в течение всего года.

И если бы у Гермионы был девиз, то он звучал бы сейчас, как — всегда будь наготове.

Комментарий к В ночь перед…

Друзья, немного задержалась с новой главой, в силу того, что хотела опубликовать сразу две части. Но следующая глава оказалось немного труднее и больше, чем я ожидала. Уже завтра я ее добью, ахаха, и послезавтра выйдет продолжение. А пока еще немного Гермионы. И небольшой анонс:

***

— Я должен продолжить обход и дать тебе прийти в чувства. Когда мы прибудем на станцию в Хогсмид, то, пожалуйста, присоединяйся к первокурсникам. Вас сопроводят в Хогвартс по самому живописному маршруту, — и тогда Том Риддл улыбнулся ей, — удачи на распределении. Мне не очень нравится идея разделения на факультеты, но между нами говоря, Слизерин — безусловно, лучший из них.

Выходя из купе, он подмигнул ей. Подмигнул. Том Риддл. Похоже, что она сойдет с ума задолго до конца года.

***

========== Хогвартс ==========

Лондон 1944 года был совсем не похож на тот, в котором выросла Гермиона. Пока такси медленно ехало к вокзалу Кингс-Кросс, она не могла отделаться от ощущения, что находится на съемочной площадке какого-то фильма. Из дома Гермиона и Сердик аппарировали в Косой переулок. С тех пор как Гермиона появилась в 1944-ом, она видела лишь часть волшебного Лондона, так что была далека от реальности войны, которая шла в то время. В магловском Лондоне война была везде: в поврежденных зданиях, в проходящих мимо мужчинах и женщинах в униформе, в плакатах на полуразрушенных стенах. Даже найти такси оказалось труднее, чем она ожидала.

За тридцать пять лет до ее рождения все вокруг казалось чище и грязнее одновременно. Она чувствовала легкость от отсутствия еще не построенных небоскребов и магазинов, от пустых дорог, еще не заставленных светофорами и дорожными знаками. Солнце освещало улицы, пробиваясь сквозь тонкий серый слой облаков и смог, которые покрывали весь город. Но если присмотреться, можно заметить все те же старомодные автобусы. Это был все ещё узнаваемый Лондон.

Подъезжать к Кингс-Кроссу в этот раз было гораздо сложнее. Первый раз она была взволнована и полна надежд. На этот раз ей придется контролировать каждый свой шаг: что она делает и что говорит. Все должно быть исполнено безупречно, ведь на карту поставлена не только ее жизнь.

— Мы здесь, Сердик, — сказала Гермиона заснувшему по дороге отцу. Видимо, ранние подъемы он любил не больше, чем Рон.

— Что случилось? — вздрогнув, спросил Сердик.

— Я же сказала, мы приехали.

Расплатившись, он выскочил из такси. Пока шофер пересчитывал деньги, Гермиона с помощью заклинания сделала чемодан легче и сама вытащила его из машины. Сердик к тому времени раздобыл тележку для багажа, попутно отбиваясь от чересчур увлеченного носильщика.

Гермиона вздохнула и пошла его спасать. Магла было легко отпугнуть совой, которая была у нее в клетке. Она хотела завести кошку, но все еще питала слабую надежду вернуться в свое время. А совы гораздо реже оплакивают потерю своего хозяина.

Станция тоже была совсем другой, и дело не только в вывесках, одежде людей и самих поездах. Дело было в непонятном чувстве, которое ее волновало. Все было не так — не было толпы Уизли, не было рядом ее родителей, которые, немного смущаясь, отправляли ее на поезд. Ее родители… она всегда будет скучать по ним.

Гермиона цеплялась за это воспоминание, пока они шли по станции, в пол уха слушая рассказы Сердика о его поездках в Хогвартс, в попытке ее отвлечь. Он действительно оказался добрым человеком, одним из самых добрых людей, которых она встречала.

— Большое спасибо за то, что привезли меня сегодня, — сказала она, пока они пропускали группу маглов в ожидании возможности пройти через барьер, — И спасибо вам за все, что вы сделали за последние несколько недель. Вы были очень добры, учитывая, что меня навязали вам.

— Да что такое? Не глупи, мне было весело. Я уже забыл, как сильно люблю людей, особенно Альбуса. Прежде чем ты уйдешь, тебе лучше взять это с собой. Я положил немного денег на твой счет в Гринготтсе, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Он протянул ей ключ и небольшую сумку, но она сомневалась брать ли их.

— Прекрати быть такой сентиментальной. Что еще я буду делать с этими вещами?

Тогда она поняла, что замечание Сердика было справедливым. Он унаследовал приличное состояние, вдобавок к этому был успешен в карьере алхимика. И у него не было наследников. Гермиона приняла подарок и, еще раз поблагодарив его, поспешила через барьер.

Она сразу заметила, что здесь гораздо больше студентов, чем в ее время. Платформа была забита людьми, большинство из которых уже были одеты в форму. До отправления поезда оставалось около 20 минут. Им пришлось пробиваться через толпу, чтобы найти пустое купе прямо в конце поезда.

— А теперь, дорогая, постарайся не читать слишком много. Надо больше дышать свежим воздухом и все такое, — в голосе Сердика звучала грусть, и Гермиона подумала, не будет ли он скучать по ней и Альбусу. В конце концов, он уже много лет не общался с людьми.

— Тоже самое я скажу и вам, Серд… отец. Не могли бы вы прислать мне результаты вашего эксперимента с семью металлами? Я бы с удовольствием посмотрела на них.

Его лицо расплылось в теплой улыбке, и, к удивлению Гермионы, он обнял ее.

«Возможно, — подумала она, — Если ничего хорошего из этого не выйдет, ее присутствие пойдет на пользу хотя бы старому отшельнику».

Кондуктор дунул в свисток, и она высунулась из окна, чтобы помахать на прощание. Поезд тронулся, и Гермиона осталась одна.

Путешествие в Хогвартс было похоже на извращенный сон ее собственной жизни. Весь первый год Гермионе снились кошмары. Иногда это были просто одни из множества смеющихся лиц. Иногда фигуры во сне были безликие, их место занимала пустота. А иногда она была совершенно одна, бродила по коридорам и комнатам замка, не встречая ни единой живой души.

Сейчас было еще хуже, потому что это было реальностью. Когда она проснется утром, здесь все еще не будет ее друзей. Она вновь оказалась одна, впервые с первого курса.