Оглядываясь назад, я понимаю, что это крайне маловероятно. И я должна спросить, возможно ли, что ты была под заклинанием или проклятием или же отсутствовала в течение последних нескольких недель? Я думаю, кто-то подставил нас обеих!

Однако я подозреваю, что теперь, когда я выставила себя на посмешище, тот, кто думает, что это смешно, перестанет использовать тебя. Но мне ужасно жаль, что ты оказалась втянута в то, что, вероятно, является чем-то очень ребяческим.

Если я могу чем-нибудь отплатить тебе за сегодняшние неприятности, пожалуйста, дай мне знать. Еще раз приношу свои глубочайшие извинения — желаю замечательных рождественских праздников и наилучших пожеланий на Новый год.

С уважением,

Гермиона Дирборн.

P.S. Я очень надеюсь, что тебе нравится шоколад; это мой любимый батончик из Сладкого королевства.

Ей повезло, что предыдущие выходные были для похода семикурсников в Хогсмид. Она пошла с Маркусом, бродила по снегу, взявшись за руки. И теперь у нее был довольно внушительный запас шоколада, который всегда делал извинения немного слаще.

И несколько прекрасных парадных мантий для вечеринки Слизнорта.

Она привязала сверток к ноге Певенси и легонько погладила его красивую мордочку.

— Пожалуйста, только до Гриффиндорской башни, дорогая. Если ты прилетишь ко мне в комнату, когда вернешься, я приготовлю для тебя угощение.

***

— С Днем Рождения! — сказала Гермиона, тыча пальцем в спящую подругу. Прошло уже много времени с тех пор, как она была в женском общежитии. Но каждый раз, попадая сюда, она снова была благодарна за свою изолированную маленькую комнату.

— Спасибо, дорогая, — пробормотала София, натягивая одеяло на голову. Затем та резко села. — Мой день рождения! Да!

— Я принесла тебе кофе и еще кое-что, — сказала она, протягивая ей красиво завернутую коробку.

— Кофе. Ты просто ангел, честное слово. Ох, Мерлинова борода, мне восемнадцать. Передайте мне мои подарки.

— Подождите нас! — воскликнула Анча, садясь и протирая глаза. Она встряхнула Клэр и остальных семикурсниц, и они повалились на кровать Софии.

— Есть только один, который я действительно хочу открыть до завтрака, — тихо сказала София. — Я думаю… там есть что-нибудь от Абраксаса?

Они просмотрели этикетки, и Клэр передала Софии коробку.

— Он приехал домой на Рождество. В письме он сказал, что надеется, что я надену это, когда увижу его завтра вечером на вечеринке.

— О, Мерлин, неужели? — выдохнула Анча.

Гермиона переводила взгляд с одной на другую, и увидела, что пальцы Софии непривычно дрожат.

Проницательные серые глаза белокурой девушки были полны непролитых слез, когда она прочитала открытку и открыла маленькую бархатную коробочку.

Просто огромный изумруд, окруженный бриллиантами, поблескивал в шкатулке, и Гермиона почувствовала себя неловко, потому что ее первая мысль была — каждому свое, а вторая — о типичных Малфоях. Но потом она снова посмотрела на лицо Софии, и ей действительно ничего не оставалось, как порадоваться за нее.

Она подняла глаза, чтобы взглянуть на реакцию остальных. Анча казалась невозмутимой, подмигивая Гермионе и возбужденно восклицая: «Надень его!».

С другой стороны, Клэр больше не смотрела ей в глаза. На самом деле, она была нехарактерно тихой.

— Разве оно не прекрасно, Клэр? — спросила она.

— Оно великолепно. Я так рада за тебя, София. Мои поздравления.

Она по-прежнему не смотрела на Гермиону.

Счастье выглядит по-разному для разных людей, предположила она. И странным образом это кольцо подходило Софии, которая была настолько шикарной и элегантной, по крайней мере, по меркам волшебников, что забрала с собой гигантское кольцо.

И, ну, это то, что вы получаете за то, что женились в семье, где считают белых павлинов стильным аксессуаром для газона.

Девичий визг закончился, и открылось еще несколько подарков. Остальным девочкам пора было одеваться. Когда все отошли, Гермиона связала и убрала оберточную бумагу, прежде чем встать и уйти. Но София взяла ее за руку и остановила.

— Как мило, что ты пришла и разбудила меня, дорогая. Спасибо, — она улыбнулась, ее взгляд был мягким и теплым, и Гермиона почувствовала искреннюю привязанность к молодой девушке. Она никогда бы не приняла мать Люциуса Малфоя за подругу, но судьба была забавной штукой. — Послушай, — продолжала она приглушенным голосом, — не беспокойся о Клэр. Но… может, нам стоит как следует поговорить? Во время перерыва? Нет, черт возьми, будет встреча старост.

Гермиона кивнула.

— Мы разберемся с этим, — дальше она сказала громче. — Я подожду вас в Общей гостиной, девочки. Не задерживайтесь, я голодна.

***

Из-за дополнительной нагрузки и пристрастия Когтеврана делать домашнее задание в тот же вечер, когда его задали, (а не накануне, как это всегда делали Гарри и Рон), у Гермионы не было возможности в тот день поговорить с Софией. Вместо этого они вместе отправились в библиотеку, устроившись в укромном уголке, с обоюдным, хотя и негласным согласием, что поговорят после домашней работы.

Но Том Риддл бросил свои книги на стол вскоре после того, как они пришли на место. Гермиона настороженно взглянула на него. В течение нескольких дней после их веселого вечера (который она решительно игнорировала, насколько могла), он вел себя с ней абсолютно нормально.

Нормально, для Тома, означало прятаться за фасадом блестящего и красивого старосты. Фасадом настолько убедительным для своих сверстников и учителей, что никто не будет ассоциировать его с лордом Волдемортом, когда он вернется после, где бы он ни был в следующие два с половиной десятилетия.

— Добрый вечер, леди, — пробормотал он, посылая Софии свою самую изысканную улыбку старосты, что заметила Гермиона. — И с Днем Рождения, Селвин.

— Спасибо, Том.

— Дирборн, я полагаю, ты уже начала свои исследования по Зельям?

— Возможно, — подтвердила Гермиона.

Он задумчиво посмотрел на нее, а она почувствовала укол сожаления, почему Том не может оставаться таким; он не согласится просто оставаться чрезвычайно привлекательным, умным и красивым волшебником. Это такая потеря.

— Есть какие-то зацепки? — спросил он.

— Ну, вот тебе загадка, Риддл*. Что бы ни поднимало тебя высоко, оно всегда приведет тебя вниз, но пока ты там — ты золотой.

— Это вряд ли можно назвать загадкой. Даже понятия не имею, — усмехнулся он, но задумчиво откинулся на спинку стула. — Твердое или жидкое золото?

— Никаких вопросов. А теперь помолчи, и дай мне закончить перевод.

Она снова посмотрела на свою домашку и была рада, что у нее есть пятнадцать минут спокойной работы, прежде чем он подсунул ей кусок пергамента.

Значит, тебе обязательно повезет, Дирборн?

У Гермионы от удивления отвисла челюсть. Не потому, что он догадался, что она собирается сварить (и написать диссертацию о взаимосвязи ингредиентов, их эффективности, эффектах и этическом использовании) Феликс Фелицис, а потому, что он флиртовал с ней.

Она взглянула на него и с удовлетворением заметила легкий румянец на его щеках. Еще более унизительной была ухмылка Софии через стол, когда она притворилась, что читает учебник по Чарам.

— А что выбрал ты? — тихо спросила она. В ярком теплом свете библиотеки ее глаза казались почти зелеными. Его темные волосы с непринужденной грацией упали на лоб, и она раздраженно вздохнула.

Использовал ли он средства по уходу? Или это просто какое-то генетическое чудо, что, несмотря на то, что он был сиротой, у которого, вероятно, никогда не было приличной стрижки, прическа всегда была безупречной?

И разве его прическа когда-нибудь выглядела беспорядочно?

— Я, естественно, придумываю свое собственное. Противоядие, которое действует на все волшебные змеиные яды.

— Противоядие?

Его ангельское выражение лица выглядело совершенно неубедительным, особенно потому, что за ним сразу же последовала очень самодовольная улыбка.