«Увидимся там! Наконец-то покончили с этим чертовым зельем!».
И вот он сидел на лестнице, поджидая ее. И улыбнулся, когда увидел ее. Этим теплым и мягким взглядом, каштановыми кудрями, зачесанными на косой пробор, и легкой россыпью веснушек, которые хотелось пересчитать. Он взял ее сумку и поцеловал в щеку, а она упивалась нормальностью этого поцелуя. У нее никогда не было настоящего школьного романа, в котором можно было бы сидеть вместе за едой, ходить на занятия, читать вместе в общей комнате и находить укромные места для поцелуев.
— А потом он забрал мою метлу на целый месяц! Это было ужасно, перестань смеяться! — сказал он, но тоже ухмыльнулся, рассказав историю о том, как в возрасте восьми лет пытался прилететь на игрушечной метле в дом своего двоюродного брата, а вместо этого упал в пруд.
— Мой брат сказал мне, что все будет хорошо, откуда мне было знать, что у метлы так быстро исчерпается энергия? — запротестовал Маркус, когда она не перестала смеяться. — Да ладно, я не хочу пудинг, а ты?
— Нет, но мне нужно забрать из башни книги, а потом пойти в библиотеку. Проводишь меня?
Проводишь меня? Она превращалась в маленькую подружку, что было совершенно нелепо. «Вписываешься в роль», — ехидно прокомментировал голос у нее в голове. Но она проигнорировала его и взяла Маркуса за руку.
— Конечно, но может обойдемся без библиотеки?
Закончилось все тем, что они целовались — робкими, неловкими поцелуями — на ее диване. И даже она, королева книжных червей, считала это чем-то вроде прогресс. Если это хоть как-то успокаивало ее беспокойные мысли о Риддле, что ж, это будет только преимуществом.
Чувство вины было трудно подавить. Оно подкрадывалось к ней по ночам, когда она лежала одна в своей маленькой комнатке в башне, борясь со сном, потому что была слишком напугана, чтобы видеть сны. Гермиона отчаянно хотела убежать от одиночества, которое просачивалось в самый мозг ее костей и заставляло ее душу болеть. Одиночество, чувство вины и растущее чувство быть покинутой. Черт возьми, почему именно она всегда получала такую неблагодарную работу, принося жертвы, неизвестные никому другому.
Чувство вины, за то, что лицо Рона поблекло, а Гарри — нет, хотя прошло всего три месяца. Чувство вины за то, что половина ее знала, что она лишь играет роль нормальной девушки, которая встречается с нормальным парнем. Маркус говорил и делал правильные вещи, все те глупые девчачьи вещи, которые она втайне хотела, чтобы делал Рон. Но он не сделал ничего из того, что заставляло бы ее краснеть.
Чувство вины за то, что она начинала сомневаться, а была ли она когда-нибудь по-настоящему влюблена в рыжеволосого мальчика, потому что в ретроспективе для нее первым всегда был Гарри. И любовь к нему выходила за рамки семейной или романтической. Она бы с радостью умерла за него, если бы это было необходимо, и это было правдой. И если бы он хотел ее, а не Джинни, она бы сказала «да», о чем никогда бы не узнала и никогда бы не поняла. Она была полной дурой. Они повзрослели вместе в той палатке. И иногда Гермиона задумывалась об этом… но на карту было поставлено много всего другого. И она чувствовала, что ее путь был другим. Теперь она по-настоящему начинала понимать, что была бы несчастна с ними.
И было чувство вины за то, что Том иногда напоминал ей Гарри. Она не осознавала это до сегодняшнего дня. И от этой мысли затошнило. Затошнило от тоски и одиночества. Она отдала бы все, чтобы вернуться в эту жалкую палатку, потому что даже бесконечная охота за крестражами была проще, чем новая и странная для нее жизнь. Жизнь, через которую она проходит как другой человек.
Ей казалось, что она оплакивает человека, которым когда-то была. В итоге она проплакала, пока не заснула. А над Хогвартсом уже пробивался рассвет.
========== Возвыситься ==========
Поэтому, когда мать умерла, и на мне повисла ответственность за больную сестру и непослушного брата, я вернулся к себе в деревню, злой и несчастный. Мне казалось, что меня поймали в ловушку, моя жизнь загублена! И тут, конечно, появился он…
Альбус Дамблдор
Альбус сидел у окна в своих личных покоях, пытаясь прочесть новое издание «Трансфигурации Куортерли», а незажженный камин за его спиной не спасал от холодных сквозняков. Ему было все труднее сосредоточиться на публикации.
В такие моменты он задумывался чаще всего о своей сестре. Запретный лес был усеян коричневыми и золотыми пятнами разбросанных осенних деревьев, выделяющихся на фоне темной, тусклой зелени сосен. А волосы Арианы были по-осеннему рыжевато-каштановыми, темнее его собственных. Он тяжело вздохнул. Да, у Арианы всегда были по-осеннему прекрасные волосы и серые глаза (ужасно пустые глаза), его же волосы весной и летом были похожи на спелую пшеницу, а глаза были по-летнему ярко-голубые.
Хэллоуин, а как называли его в традиционных волшебных семьях — Самайн, праздновался ночью, когда души умерших посещали свои прежние дома. Эта мысль была неприятна для него. Каждый год в этот день на него накатывали новые волны сожаления о событиях, произошедших много лет назад. Неужели уже прошло сорок пять лет? Он много думал о том времени, с тех пор как увидел Геллерта. Уже не красивого юношу, а человека, опустошенного собственной жестокостью. Почему-то меньше всего его мысли были сосредоточены на Ариане. Он все думал о человеке, который вывернул его жизнь, сердце и душу наизнанку, перевернув все вверх дном.
Он допускал снисходительное отношение к себе, и встал, чтобы разжечь камин. Как долго он просидел в таком состоянии на холоде?
Уже скоро Гермиона должна подойти на его уроки. А она всегда приносила с собой тепло, особенно когда изо всех сил старалась удержать свой огонь. Иногда это было столь же безуспешно, как и ее собранные непослушные волосы. Он начинал искренне любить эту молодую девушку: ее мужество и самообладание в стрессовых, по его мнению, обстоятельствах были совершенно невероятны.
Ему было интересно, почему она сторонится Тома Риддла. Было ли в этом мальчике что-то такое, что заставляло ее бояться? Альбус еще не видел ни одного человека, кто бы не доверял Риддлу. И ему очень хотелось прямо спросить Гермиону или заглянуть в ее мысли — действительно ли в этом бледном, темноглазом, привлекательном парне есть что-то страшное и скрытое? К каким из его секретов у нее был ключ? Это искушение разрасталось, но он быстро подавил его. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Он надеялся, что, попросив Горация поставить их в пару, получит больше информации. И сам уже оставил так много намеков девушке, но все безрезультатно. Он задумывался о том, что возможно стоит поговорить с ней более откровенно. Она была сильной, и он никогда раньше не видел, чтобы Том проявлял такой интерес к кому-то из сверстников. Как ни странно, но он жалел его. Вероятно, парень был заинтригован и заинтересован в Гермионе, но Альбус сомневался, что Том действительно понимает это. Насколько было известно профессору, у Тома еще не было романтических отношений ни с кем из студентов Хогвартса. Возможно, его воспитание и неумение привязываться к людям (Альбус содрогнулся при воспоминании об ужасном магловском приюте) сделало неспособным Тома распознавать такие чувства.
И все же сейчас была слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее — он не думал, что интерес Гермионы к Маркусу Блишвику продлится долго. Надо дождаться подходящего момента и поговорить с ней на эту тему. Гермиона уже достаточно взрослая и опытная (судя по тому, что он предполагал), чтобы справляться с трудными ситуациями. И это заставляло его сердце сжиматься от страха. Все это ей понадобится, чтобы справиться с небольшим заданием и провести несколько месяцев, узнавая Риддла лучше.
Да. Она не была похожа на него в том же возрасте. Его ситуация с Геллертом была совсем другой. Гермиона опасалась Тома Риддла, и не факт, что подходила для этой задачи. Но она точно не будет принимать неправильные решения, как в свое время делал он сам. Альбус был в ней уверен.
