— Любой дурак заметил бы, что… это единственный парень в школе, который действительно соперничает с тобой, иногда даже превосходит, и, к тому же, невероятно красивый. Естественно, он ревнует, — непринужденно сказала София, аккуратно разрезая свой бутерброд.

Гермиона бросила свою ложку в тарелку с такой силой, что та издала драматический звон. Встала и подошла к месту, где сидел Маркус, изо всех сил повторяя поведение Лаванды.

— Как ты мог?

— Гермиона… что… я?

Очень гордая тем, что слезы выступили у нее на глазах, театральным шепотом она сказала: «Как ты мог мне поддаться? Я думала, что ты меня уважаешь! Это просто недопустимо!».

А потом повернулась на каблуках и выбежала из зала.

Она отправилась в башню за книгами, предвкушая один из немногих уроков, где ей не было скучно, и осталась ждать Софию, единственную, кто еще занимался Нумерологией, в общей гостиной

— Это было настоящее представление, — весело прокомментировала блондинка, когда они шли вместе.

— Вообще-то это было довольно весело, — призналась Гермиона. И если это все, что нужно, чтобы успокоить эго ее нового, вероятно, бойфренда, то она готова была это сделать.

В некотором смысле, было даже приятно влипнуть в такие обычные проблемы. Рон всегда был слишком занят ревностью к Гарри и не беспокоился о ней. Кроме того, его не волновала учеба… Гермиона вновь отодвинула эти мысли. Она должна научиться отпускать.

— А ты хитрая, не так ли?

— Говори за себя, — поддразнила Гермиона. — Что там случилось после моего ухода?

— Маркус немного поворчал и ушел. Я думаю большинство учеников действительно поверили тебе, на удивление. Вчера он, кажется, и вправду неохотно сражался с тобой.

— Ну да, тогда он придурок. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня баловали только потому, что ему нравится целовать меня. — Гермиона слегка покраснела от того, что проговорилась. — Я не знала, что он твой кузен, — сказала она, вспоминая, как София обращалась к нему накануне вечером.

— Его мать — старшая сестра моей матери. Розье. Мы вместе росли. Он, конечно, придурок, но ты ему, кажется, нравишься. Я всегда думала, что он замутит с Клэр, она ждала достаточно долго, но потом появилась ты, и все мальчики — ну, ты же знаешь, как они относятся к чему-то новому. Особенно новенькой, красивой и умной. Должна сказать, что в первую ночь ты произвела здесь большое впечатление.

Гермионе потребовалось немного времени, чтобы переварить всю свалившуюся новую информацию.

— Клэр? А я и не догадывалась, — она чувствовала себя ужасно. Гермиона не учла такой реакции на себя. И уже забыла, каково это жить с одними и теми же людьми в течение семи лет. И насколько интересным может быть новое лицо.

— Такие вещи случаются. Клэр достаточно мила, но она немного… хрупкая. Тем не менее, я уверена, когда ты наконец поймешь, что Маркус не тот человек, который тебе нравится, то она будет готова стать той, кто утешит его.

Гермиона остановилась, радуясь, что коридор, в котором они шли, был пуст, и повернулась к Софии. — Что именно ты имеешь в виду?

— Не оправдывайся передо мной, Гермиона. У меня больше мозгов, чем у большинства этих идиотов, и я не думаю, что Маркус — тот человек, о котором ты думаешь целыми днями. Я не знаю, что происходит между тобой и Риддлом, и я не собираюсь вмешиваться, но надеюсь, что мой кузен не слишком пострадает, когда до него неизбежно дойдет, что ты влюбилась в кого-то другого. Кого-то, кто кажется тебе идеальной парой во всех отношениях. Ты не святая, и определенно что-то скрываешь. А он, ну, он сложный, но вы как-то подходите друг другу.

Ты не святая и определенно что-то скрываешь. Впервые за долгое время Гермиона почувствовала, как по ее спине пробежал холодок настоящего страха.

Она сохранила бесстрастное выражение лица и резко сказала: «Я не хочу Риддла, ради Мерлина! Все, с меня хватит. Всех этих людей, постоянно намекающими и предполагающими что-то».

— Лги мне, если так хочешь. В конце концов, ты все поймешь сама. А теперь пойдем, мы опаздываем, — спокойно ответила София и добавила: — Ты мне нравишься, Гермиона, и я позволяю тебе хранить свои секреты, но ты дура, если думаешь, что Том не одержим ими и тобой.

***

Оборотное зелье наконец-то было закончено, последние штрихи были сделаны, и оно стало выглядеть превосходно (хоть и отвратительное с виду). Слизнорт будет в восторге.

— Хочешь попробовать, Лонгботтом? — небрежно спросил Том. Он выглядел очень довольным, испытывая чувство выполненного долга.

— Лучше ты, чем я. Я слышал, что на вкус оно мерзкое.

— Тогда бегом, приведи профессора Слизнорта, — приказал он (разумеется, вежливым тоном) и повернулся к Гермионе. Он одарил ее одной из тех редких улыбок, которые затрагивают и его глаза.

— Не могу сказать, что я удивлен, но оно выглядит идеально.

Она кивнула в знак согласия, не в силах сдержать ответной улыбки.

— Хочешь пойти на обед в образе Тома Риддла? — предложил он, и она фыркнула. На самом деле это было довольно заманчиво.

— Только Мерлин знает, какой хаос ты устроишь в моем обличье, если мы поменяемся — думаю, я пас.

Она старалась не спускать глаз с зелья, просто на случай, если он захочет украсть немного для своих гнусных планов, пока не вошел Слизнорт в сопровождении Лонгботтома. Она бы и хотела взять немного зелья себе, что было бы полезным, но Том тоже уделял ему много внимания.

— Ну, я полагаю, что нет никакой необходимости проверять его, — сказал он, подмигнув. — И все же лучше взглянуть. Том, мой мальчик, небольшой волос, пожалуйста?

Том, не моргнув глазом, отрезал с головы один из черных как смоль волос и протянул ему.

— Превосходно, превосходно. Нет надобности менять мантию, так что я просто дам вам немного зелья, Лонгботтом. Вам нужно будет описать все, что происходит, чтобы Том смог записать это. Мисс Дирборн, подойдите и посмотрите.

Слизнорт зачерпнул немного зелья в мензурку и протянул ей. Она протянула ее Тому, и тот с некоторой неохотой опустил в нее волос. Гермиона уставилась на зелье, которое сменило цвет на темно-зеленый. По правде говоря, она ожидала худшего. Оно выглядело намного лучше, чем она делала с волосом Беллатрисы.

— Ты выглядишь очень аппетитно, Риддл. Как старые занавески. Продолжай, Лонгботтом, — сказала Гермиона, взболтала мензурку и протянула ему. На самом деле, пахло не так уж плохо.

Его трансформация была быстрой и не казалась слишком болезненной, что указывало на высокое качество напитка. Она смотрела, как он становится выше, мускулистое тело немного наклоняется, песочные волосы становятся черными, скулы заостряются… Наблюдение за трансформацией не подготовило ее к тому странному чувству, которое она ощущала в присутствии сразу двух Томов Риддлов.

— Какое зелье на вкус? — с любопытством спросила она.

— Как что-то лесное, например, как сосна. Не очень-то приятное, извини, Том, — усмехнулся Лонгботтом, и, увидев, как загорелось лицо Тома, сердце Гермионы сжалось. Это было спокойное выражение лица, которое никогда бы не отразилось на лице настоящего Тома.

— Молодцы-молодцы! Очень хорошее зелье. Запишите, как долго будет продолжаться его действие. С такой дозой должно пройти не меньше часа. А затем вы свободны. Но я заберу ваш котел, ведь нет смысла оставлять такое потенциально опасное зелье храниться где попало, не так ли? — усмехнулся Слизнорт и ушел прочь вместе с котлом. Она подозревала, что он упакует и продаст это как часть своей коллекции, что точно не было разрешено. Но это не имело значения.

Наблюдать за тем, как Том Риддл шутит, позволяет своим эмоциям бушевать на лице, вздыхает от скуки и безудержно смеется, было совершенно сюрреалистично для Гермионы. И она также была очарована Риддлом, наблюдающим за своим двойником. Его темные глаза сверкали весельем, а улыбка была такой восхитительной… Это было до ужаса грустным — его красота в такие моменты была умопомрачительной, и Гермиона снова почувствовала прилив гнева за ужасные ошибки в его воспитании. Кем бы он мог стать?