***

И, разумеется, Риддл нашел ее после обеда, когда она направлялась в кабинет профессора Дамблдора на урок.

— Можно тебя на пару слов? — спросил он, и не дожидаясь ответа, повернулся и вошел в пустой класс.

— Конечно, не то чтобы мне предоставили выбор, — пробормотала она, но последовала за ним. «Как муха за пауком», — подумала она.

О да, Гарри, я только что, не задумываясь, последовала за самым опасным волшебником в пустой класс. И нет, я не знаю почему. И нет, я не думаю, что это было глупо.

Совершенно чокнутая. Душевнобольная. Она сосредоточилась на настоящем.

— О том, что произошло утром, — сказал он, проводя рукой по волосам, как иногда делал Гарри. И теперь, когда она действительно посмотрела на него, то заметила, что он выглядел уставшим и напряженным. — Я просто хотел сообщить тебе, что я предпринял внутренние меры в связи с глупостью моих сокурсников по факультету.

Он посмотрел на нее, словно ждал похвалы.

— Как староста, я действительно считаю, что ты должен сообщить о них. Их следует исключить, — ее тон был ледяным, а он выглядел удивленным.

— К сожалению, этого не будет. Но будь уверена, что вопрос уже решен.

Если он думает, что ему сойдет с рук такое дерьмовое решение… Она была в ярости, но сохраняла внешнее спокойствие.

— И что ты сделал, подверг их тем же пыткам, что и того парня? Держу пари, ты просто разозлился, что их поймали, не так ли, Риддл?— эта мысль поразила ее, и она поняла, что, скорее всего, была права.

— У Слизерина всегда были особые традиции, когда дело доходит до проигрыша, и я не имею права вмешиваться в такое.

— Вообще-то, это именно и есть твое право. То, что я видела сегодня утром, было позорно, и я разочарована в тебе. Я-то думала, что ты контролируешь их. Или это все с твоего одобрения? Ты говоришь прыгнуть, а они спрашивают, насколько высоко, так? Вот, как все должно работать, — она теряла самообладание, раскрывая слишком многое из того, что знала о его отношениях с факультетом, скрытое за маской идеального старосты. Но почему же его не было на озере?

Он ничего не ответил, и она с отвращением отвернулась.

— Я не одобряю этих глупых выходок, Гермиона. Я не вижу смысла так волноваться из-за спорта. Тем не менее, все члены команды хорошо знают о последствиях. И если они не сработали хорошо, то это вне моей зоны контроля, — он лгал, он точно обманывал ее.

— Почему они не напали на меня? Их было одиннадцать, и рядом не было ни одного свидетеля.

На мгновение его взгляд, казалось, стал жестче.

— Их проинструктировали не делать этого, — сухо ответил он.

— Проинструктировали?

— Одно дело заниматься внутренними разборками, и совсем другое — нападать на членов других факультетов, — он что-то скрывал, она почти чувствовала его ложь.

— Ты лжешь. Я не знаю, о чем ты лжешь, но они, кажется, не возражали отправить гриффиндорца в больничное крыло на прошлой неделе, и я знаю, что это были слизеринцы. Так что не говори мне, что он упал с лестницы, как будто я такая же глупая, как Диппет.

Он махнул рукой, и дверь захлопнулась. Внезапно перед ней предстал совсем другой Том Риддл. Он сбросил маску и позволил своему гневу проявиться, и это было ужасно. Хотя она сама подталкивала его к этому.

— Почему ты постоянно вмешиваешься? Прямо как твой проклятый крестный. Зачем ты поступила сюда? Все ведь было… Это я сказал им не трогать тебя, потому что нахожу тебя… интересной. Мне плевать на Крэгги или гриффиндорца с пятого курса, лишь бы никого не поймали. Так ты собираешься кому-то рассказать или нет?

Она повернулась к двери и подняла палочку, чтобы открыть ее, но он схватил ее за запястье поверх одежды и притянул ближе к себе, захватив палочку другой рукой.

— Ты собираешься кому-то рассказать?

— Немедленно убери от меня свои руки.

— Я спрашиваю еще раз, собираешься или нет? — прошипел он.

— Нет, черт возьми, нет. Я не буду и не хочу. Мне все равно, чем занимаются твои жалкие лакеи. А теперь отпусти меня.

— Я не хочу тебя отпускать, Дирборн. Я хочу… — он замолчал и на мгновение заглянул ей в глаза. Она будто погрузилась в их глубину, прежде чем он отпустил руку. — Это не имеет значения. Держи, — он протянул ей палочку, которую она взяла дрожащими пальцами, и вышел из класса, не сказав больше ни слова. Дверь за ним снова захлопнулась.

«Когда-нибудь», — подумала она. Когда-нибудь.

***

«Еще не изобрели заклинания, которое, наша Гермиона, не смогла бы повторить», — Рубеус Хагрид.

Ее сегодняшний урок с Дамблдором был особенно утомительным. Он развивал ее мастерство заклинания огня далеко за пределы того, что она могла себе представить. Уровень контроля, который он от нее ждал, был намного выше. Но было приятно осознавать, что ей действительно бросили вызов. Накладывать заклинание одновременно с поддержанием контроля было выше возможностей большинства волшебников. Но она старалась. В комнате горело пять очагов, все они были сотворены разными заклинаниями, и она должна была удержать все под контролем. Пот выступил у нее на лбу, когда она тяжело дыша, погасила огонь.

— Ты должна поверить в себя, Гермиона. Магия основывается на вере. Она ограничивается лишь рамками нашего воображения. У тебя все отлично получается, и ты быстро учишься. Сделай это снова. Еще раз.

И еще, и еще. Огонь, чтобы поглощать все вокруг. Огонь, чтобы отвлечь. Огонь, чтобы согревать. Огонь, чтобы убивать. Все эти огоньки танцевали, не желая подчиняться ее власти.

В конце концов, когда ее организм уже был близок к изнеможению, Дамблдор позволил ей закончить. Она удерживала магию почти полчаса, заставляя пламя повиноваться своей воле: принимать разные формы, двигаться, объединяться и разделяться, не повреждая при этом ничего вокруг.

— Отлично, очень хорошо сработано. Присаживайся, — он наколдовал ей стакан и налил воды из кувшина.

Она усмехнулась, наслаждаясь чувством выполненного задания. Сейчас она добивалась своего, совершенствовалась, принимая вызов. Она была почти счастлива, покраснела и вспотела, но осталась очень довольна.

— Как у тебя на самом деле дела? — спросил он, когда Гермиона сделала большой глоток воды.

Она тщательно обдумала вопрос. А как у нее дела?

— Я в порядке. Это была странная неделя.

— Я слышал, что ты неплохо выступила на дуэлях. Я буду среди наблюдателей на следующем раунде, профессор Диппет наконец пришел к выводу, что нам нужно больше преподавателей в зале, чтобы помогать с травмами, — его тон был немного язвительный, и она ухмыльнулась.

— Если говорить честно, то организация чемпионата оставляет желать лучшего. Я имею в виду, что сама идея хорошая, ведь это здорово, что ученики могут практиковаться. Но чемпионат проходит уже много лет, а они до сих пор не поняли, что неплохо было бы иметь медицинский пункт в зале или хотя бы помощницу для медсестры?

— Именно так, и все же…

Она рассмеялась.

— Вообще-то я хотела с тобой кое о чем поговорить… Я немного шокирована отношением здесь к маглорожденным, даже со стороны хороших людей. Это выглядит, я не знаю, как то, что здесь общепринято смотреть на них свысока. Правильно ли я это поняла?

— У тебя очень необычный ум, Гермиона. Ты видишь больше, чем другие, и над всем размышляешь. Но да, ты права, хотя это происходит не только в Хогвартсе. Отчасти именно по этой причине я так старался обеспечить тебе хорошую родословную. Чтобы твоя жизнь здесь была более комфортной. У тебя и так достаточно проблем.

— Я просто… Я ненавижу это. Я ненавижу, что даже у людей, которых я начала считать друзьями, есть такое предубеждение. Я не понимаю этого. На прошлой неделе я видела маленького мальчика, вероятно, первокурсника, плачущего в коридоре, и даже старосты не потрудились помочь ему, потому что он был маглорожденным. Я не понимаю. Их и так мало в школе. И я думала, что в этом времени точно уж неприемлемо использовать слово «грязнокровка». Я не думала, что здесь настолько с этим плохо, ведь еще не произошло множество вещей. Но все еще хуже, чем в наше время.