— I’ll be seeing you, — пропела Билли Холидей из радиоприемника, и настроение в комнате изменилось. Это было почти невыносимо — все знакомые места стали для нее незнакомыми, и все ушли. Поэтому когда Маркус прикоснулся губами к ее губам, она не отстранилась. Это был мимолетный поцелуй, целомудренный и правильный, и ужасно, ужасно милый.
— Ты мне очень нравишься, Гермиона Дирборн,— прошептал он ей на ухо.
Теперь они сидели в углу, скрытые от случайных взглядов тенью, отбрасываемой книжными полками. Маркус усадил ее рядом с собой на диван, нежно прикасаясь к лицу.
— Иногда ты выглядишь такой грустной. Я никогда не видел, чтобы кто-то выглядел такой грустной, как ты. Я хочу, чтобы это прошло, чтобы ты улыбнулась. У тебя такая красивая улыбка.
И она подарила ему одну, потому что это сработало, но она почувствовала себя глубоко противоречиво.
— Ты очень милый, — сказала она, наконец.
— Нет, я не такой. Просто легко быть милым с кем-то, кто настолько удивительный.
— Держу пари, ты говоришь это всем девушкам.
— Нет, только тебе. Послушай, я знаю, что это не мое дело, но я должен спросить, прежде чем выставлю себя полным дураком. Есть ли что-нибудь между тобой и Риддлом? Просто… я вижу, как он смотрит на тебя, и он, ну… он Том Риддл.
— Теперь между мной и этим парнем ничего нет, и никогда не будет.
И он снова поцеловал ее, и это было прекрасно. А потом она легла спать и снова стала думать о том, что потеряла.
Комментарий к Наполеон против Гитлера
Мне срочно нужна визуализация Маркуса. Есть варианты? Прошу, предлагайте в комментариях.
А дальше небольшое превью из будущей части, ожидаем уже завтра:
***
— Почему они не напали на меня? Их было одиннадцать, и рядом не было ни одного свидетеля.
На мгновение его взгляд, казалось, стал жестче.
— Их проинструктировали не делать этого, — сухо ответил он.
— Проинструктировали?
— Одно дело заниматься внутренними делами, и совсем другое — нападать на членов других факультетов, — он что-то скрывал, она почти чувствовала его ложь.
— Ты лжешь. Я не знаю, о чем ты лжешь, но они, кажется, не возражали отправить гриффиндорца в больничное крыло на прошлой неделе, и я знаю, что это были слизеринцы. Так что не говори мне, что он упал с лестницы, как будто я такая же глупая, как Диппет.
Он махнул рукой, и дверь захлопнулась, внезапно перед ней предстал совсем другой Том Риддл. Он сбросил маску и позволил своему гневу проявиться, и это было ужасно. Хотя она сама подталкивала его к этому.
— Почему ты постоянно вмешиваешься? Прямо как твой проклятый крестный. Зачем ты поступила сюда? Все было… Я сказал, им не трогать тебя, потому что нахожу тебя… интересной. Мне плевать на Крэгги или гриффиндорца с пятого курса, лишь бы никого не поймали. Так ты собираешься кому-то рассказать или нет?
Она повернулась к двери и подняла палочку, чтобы открыть ее, но он схватил ее за запястье поверх одежды и притянул ближе к себе, схватив палочку другой рукой.
========== Интересная ==========
Большинство членов монастыря были старомодными сатанистами, как и их родители, бабушки и дедушки до них. Они были воспитаны на этом, и не были, если уж на то пошло, особенно злыми. Человеческие существа в большинстве своем не такие. Они просто увлекаются новыми идеями, например, одеваются в сапоги и стреляют в людей, или одеваются в белые простыни и линчуют людей, или одеваются в джинсы с галстуками и играют на гитарах. Предложите людям новую веру с костюмом, и их сердца и умы последуют за вами. Во всяком случае, то, что меня воспитывали как сатаниста, было естественным. Это было то, что мы делали по субботам вечером. А в остальное время ты просто жил своей жизнью, как и все остальные.
Терри Прачетт «Хорошие предзнаменования: милые и точные пророчества Агнес Наттер, Ведьма»
Это был день странных совпадений. Гермиона рано встала, хотя еще даже не рассвело. Сегодня она быстро заснула: то ли от выпитого алкоголя, то ли от душевного смятения. Но проснулась с головной болью, которая решительно дала понять: «О нет, ты не вернешься ко сну». Поэтому ей пришлось одеться и тихо выскользнуть из башни. Воскресное утро в Хогвартсе было одним из немногих, когда в замке царила тишина. Завтрак подают позже обычного, даже когтевранцы не пойдут в библиотеку до обеда, так что еще несколько часов она не встретит ни души.
Дверь замка все еще была заперта, и Гермиона пошла по коридору, который вел к озеру. Большинство учеников даже и не догадывались о его существовании или просто думали, что через него пройти можно лишь к лодочному причалу.
Персиваль Пратт, чей портрет скрывал вход, был особенно раздражен тем, что его разбудили в такой ранний час, хотя обычно он был более сговорчив. Она извинилась, и дверь распахнулась. От лодочного домика можно было пройти по небольшой тропинке вдоль подножия утеса, и именно в конце этой тропинки, на дальнем берегу озера, Гермиона остановилась, чтобы насладиться солнцем, поднимающимся из-за облаков.
Вместе с ветром до нее донесся тихий шепот голосов, и она разочарованно прижалась спиной к скале.
С некоторым ужасом она узнала Ловца Слизерина, все еще в своей квиддичной форме, бледного, покрытого синяками и хромающего, с опущенной головой, идущего позади банды семикурсников. К ее удивлению, Риддла среди них не было, зато были его приспешники — Эйвери и Лестрейндж, а также вся команда по квиддичу. Похоже, они провели на улице всю ночь, и если она не ошибалась, то они вышли из леса.
— …в следующий раз будет лучше, правда, Крэгги?
— Глупый полукровка, тебе повезет, если тебе дадут второй шанс. Что, понравилась ночь в лесу?
Теперь они подошли совсем близко, и она могла слышать их совершенно отчетливо. Неужели они оставили его одного в лесу в качестве наказания? Это было за гранью жестокости… Теперь они уже прямо у озера.
— Ты принес позор и бесчестие нашему факультету и благородному основателю. А теперь, лезь в озеро!
— Подожди, сначала свяжи ему руки и ноги.
— Инкарцеро!
Гермиона наблюдала, застыв на мгновение в ужасе, как они толкают парня, полностью связанного веревками, в озеро почти в десяти метрах от того места, где она пряталась. Гермиона не выдержала и сняла волшебный амулет. «Спокойно», — сказала она себе и направилась к группе.
— Прекрасное утро, не правда ли? — прокомментировала она, когда обнаружила себя в окружении одиннадцати палочек.
— Что ты здесь делаешь, Дирборн? — зарычала Гринграсс. Гермиона слишком поздно вспомнила о предупреждении Клэр, что та имела на нее зуб.
— Ну, я хотела прогуляться, но вы все испортили. Кстати, я думаю, что парень тонет, так что я должна вытащить его до того, как вы все окажетесь в Азкабане.
Альфард Блэк повернулся первым, и отлевитировал бедного парня на берег. Гермиона бросила на него чары высушивания, чтобы он не успел подхватить переохлаждение.
— Возвращайтесь в замок. Все вы. Я сама отведу его в больничное крыло, — это было что-то среднее между голосом старосты и голосом, которому она научилась у Гарри: быть уверенным перед лицом опасности, насмехаясь над врагом, какой бы ужасной не была ситуация.
— Он не пойдет в больничное крыло, думаешь, мы дураки?
— Я на вас не донесу, мне все равно, какие мерзкие наказания вы используете. Хотя мой крестный мог бы…
— О чем это ты говоришь? — прошипел Крокетт.
— Профессор Дамблдор — мой крестный отец. Так что на твоем месте я бы этого не делала, Лестрейндж, — Гермиона небрежно разоружила его и повертела палочку в руке.
— Мы можем просто наложить Обливиэйт на нее?
— О, хочешь попробовать? Пусть Том с ней разбирается, — очевидно, Эйвери был не так глуп, как остальные, и опустил палочку. — Если ты расскажешь, ему будет только хуже.
— Представляю. А теперь валите, жалкие неудачники. И не забудьте рассказать Тому, хотя я не думаю, что он будет очень рад, что вас поймали. Вас здесь было достаточно, чтобы разбудить даже мертвых.
