В конце концов, на изготовление его волшебной палочки ушло больше года. К тому времени он помог сделать дюжины других для полок магазина, сунул несколько штук в руки детей с широко раскрытыми глазами и улыбающейся матери Ксорларли в тот день, когда она прошла тест Идунны, обязательный для всех взрослых без магического образования, чтобы владеть палочкой.

Он помогал продавать волшебные палочки эльфам и гоблинам, тем, кто ищет убежища, студентам разного возраста, тем, кто сломал свои палочки или хотел подобрать лучшую. Он видел, как тысяча длинных коробок ушла с полок магазина.

И вот однажды Том закончил палочку и, как обычно, сделал пробный взмах, и тогда точно такое же тепло пробежало по его руке, и из нее вылетел огромный дождь золотых искр, а старик рассмеялся.

— Бук, — сказал мистер Олливандер. — Теперь твой разум, должно быть, открылся, Том Риддл.

========== Такого цвета, только такого ==========

Замужество — это личное. В нем и свои дикие законы, и секретные истории, и своя жестокость. И то, что происходит между женатыми людьми, непостижимо для окружающих. Мы кажемся тебе ужасными и трудными, и ты видишь, как брызжет наша кровь, но то, что между нами, завоевано дорогой ценой, и мы это устроили так, как хотели, именно такого цвета и такой формы.

Кэтрин М.Валенте, «Бессмертный»

Когда они снова оказались рядом, то она почувствовала себя самой большой и одновременно маленькой вещью во всем мире.

Гермиона планировала и организовывала все десятилетиями. Она скручивала шарики и сплетала нити, которые не подозревали о своей запутанности, пока не сочла нужным раскрыть остров, куда перемещала людей из разных стран, а затем строила и ковала всё для лучшего места.

Но лучшее место — это не утопия, и люди всегда будут их лучшими и худшими, самыми волшебными и мирскими «я». Там, где есть люди, есть столько же разногласий, сколько и единства, и столько же любви, сколько и ненависти.

Другими словами, она могла подарить людям волшебный остров, но они все равно будут убивать и воровать, а Гермиона никогда точно не планировала такого.

На самом деле, ничто в построении общества с нуля не было легким. Первое ограбление, первое убийство. Она, конечно, планировала некоторые законы, и на острове появлялись новые по необходимости. Таково большинство правил, которые вводятся через некоторое время после того, как они впервые понадобятся. Иммиграция, эмиграция, кто здесь главный? Когда город — это город, государство, страна?

Когда место больше, чем просто место?

Итак, Гермиона планировала, выковывала и создавала, но после нескольких десятилетий осознания недостатков по собственной вине обнаружила, что у нее нет ответа на самый трудный вопрос. Как превратить в общество скопление разрозненных людей, многие из которых мечтают о жизни другом месте?

— У меня есть для тебя работа, Том Элдрич, — сказала она, когда он вошел в свою квартиру.

Она сидела за столом в коттедже, который ему выделили координаторы по делам беженцев острова. На кухне виднелись следы недавнего использования. На одной из столешниц виднелся след от ожога, а стены уже требовали покраски. Том оставил в раковине кружку с чаем.

Сама столешница была слегка шершавой под ее локтем, и она провела по ней пальцем. Это была прекрасная работа — островной дуб, сделанный гватемальским столяром. Он был опытным магом и использовал собственные заклинания, чтобы разрезать стволы. Но его работа — слишком чистая, слишком быстрая, слишком хорошая — привлекла чужое внимание, и он ушел искать более гостеприимное место для своего ремесла. В результате получился вот такой огромный коттедж: многоэтажные линии, проходящие через лес. Больше не было достаточно старых дубов, чтобы превратиться в такие же хорошие столы. Но для этого у Джейро были свои хитрости.

Все, кто просил убежища, должны были работать на острове, если они были в состоянии или если не поступали в университет. Поэтому Идунна была достаточно трудолюбива. Такие люди, как Джейро, недолго зависели от государства. Если у них не было навыков, то они учились. Но им хорошо платили, они хорошо жили, и Гермиона знала, что этого недостаточно.

Том улыбнулся и театральным взмахом своей новой палочки закрыл дверь.

— Как раз вовремя, аркканцлер, — сказал он, снимая плащ и вешая его на крючок у двери, рядом с тем местом, где она оставила свой, когда полчаса назад вломилась в его коттедж.

Он положил палочку на стол, как заявление, и опустился на другой стул.

Гермиона пододвинула к нему бокал темно-красного вина, подняла свой, чтобы произнести тост, и встретила его улыбку, когда раздался звон.

— Что за работа? — спросил он, сделав первый глоток вина. Оно было очень старым и на вкус напоминало ему странные фрукты. Его глаза задавали другой вопрос, но с этим придется подождать.

— Сначала скажи, что ты думаешь о моем острове.

И он рассказал. После изумления и восторга от места Том описал мир, которого она не видела: взгляд на университет, где он никогда еще не был; взгляд на мир людей, которые смогли почувствовать вкус дома; людей, которые бежали, потому что обладали магией, но ненавидели ее. А также людей, которые любили остров, но чувствовали себя бесправными из-за разницы с собственной локальной магией.

— Как мне заставить их поверить в Идунну? — спросила она. — Как мне собрать всех вместе, не заставляя их бояться какой-то внешней угрозы?

Он снова улыбнулся, медленно и смело, его темные глаза блеснули. Как будто все хорошие времена слились в одном этом взгляде, который говорил, что только она может задать правильный вопрос, и только у него будет правильный ответ.

В конце концов, именно поэтому она и привела его сюда. Гермиона могла привести всех лошадей в мире к воде, но она никогда не могла заставить их поверить, что они могут пить. Для этого раньше ей всегда был нужен Гарри.

Но Том … Том мог заставить любого поверить в то, во что он хотел. Том мог дотронуться до нужного места и найти точную точку, чтобы схватить все с первого удара. Он мог заглянуть в чью-то душу и найти слово или поступок, чтобы навсегда привязать к себе.

Том мог превратить Идунну из отсутствующего места на карте во что-то большее.

— Дай им лидера, — ответил он. — Королеву-спасительницу, которую они могут любить и кому могут поклоняться.

— Только не так.

— Тогда тебе нужно заставить их во что-то поверить. Заставь их поверить в магию, пока она не станет для них почти как религией.

Истина этих слов захлестнула ее. Именно для этого она и создала это место. Она верила в магию, люди в университете верили в нее по-своему, но, возможно, этого было недостаточно.

— Ну что ж, — сказала она, — это и есть твоя работа.

— И, — добавила она застенчиво, — Я хотела спросить, не хочешь ли ты как-нибудь поужинать со мной.

Он рассмеялся и, поднявшись с места, взял ее за руку, притянул к себе, впервые за много лет прижавшись губами к ее губам.

Это было похоже на возвращение домой и одновременный взлет в небеса, и время остановилось — она вообще не могла думать. Она просто чувствовала и чувствовала, и ее сердце взлетало и мчалось, а почва уходила из-под ног.

— Не сегодня, — сказал он, откидывая назад ее волосы и заправляя их за ухо.

— Боюсь, у меня есть планы.

Никто еще не смотрел на нее так и не видел настолько много.

— У меня тоже, — пробормотала она, и за долю секунды они промчались сквозь пустоту, а затем, спотыкаясь, встретились с ледяным порывом воздуха.

— Где мы? — спросил он, задыхаясь в облаках пара, прежде чем ее согревающее заклинание сработало.

— Вот здесь, — сказала она, — все началось с этого камня. И я вырастила из него все вокруг. Только посмотри на него.

Солнце еще не зашло на запад, но горы отбрасывали на остров длинную тень. Маленькие огоньки, разбросанные тут и там, рассказывали историю собранных жизней, формирование главного города, а затем маленьких уже в другом месте. Как далеко продвинулся остров с тех пор, как она открыла ворота для первых поселенцев.