Так «Арганта» превратилась в волшебную лодку, и была самым быстрым и удобным судном, на котором Гермиона когда-либо плавала. Тридцать лет исследований еще не сделали ее опытным моряком, но «Арганта» не нуждалась в руководстве по сравнению с магловской лодкой. Она плыла по ветру с инстинктом старого рыбака в бухтах, которые он знал всю свою жизнь, и могла сама справиться со многими сложностями. Самой важной работой Гермионы было бы ориентироваться и, конечно, искать.

Но все же это была просто лодка, и, когда они начали свое одинокое путешествие с шотландских островов, Гермиона подумала, не сойдет ли она с ума: может быть, она уже сошла с ума. Они отправились в путь в один из майских дней на рассвете, таком прекрасном, какого она никогда не видела, в сопровождении небольшой местной флотилии рыбацких лодок.

«Арганта» нетерпеливо подпрыгнула под направляющими руками Гермионы, ее курс был направлен в никуда, прочь и далеко отсюда.

Стоя у штурвала в то первое утро, когда земля и другие лодки исчезли позади нее, она чувствовала себя самой свободной и одинокой за все то время, что она живет.

— Где ты? — пробормотала Гермиона в пропитанный солью воздух, резкий утренний ветерок взъерошил ее волосы, покраснели нос и щеки, а слова улетели в небытие.

Ответа на зов не последовало: голая скала, которую она искала, еще не обладала магией, способной призвать ее. Но где-то, каким-то образом она ждала ее. Так должно быть.

Дни проходили медленно, а потом недели и месяцы. Иногда она замечала другие суда, и если они были достаточно близко, то ей махали и спрашивали, куда она направляется. Поначалу она находила это облегчением в том изнурительном одиночестве, которое приходит с жизнью одной на лодке. Но когда уединение превращалось в одиночество, она чаще предпочитала зачаровывать «Арганту», чтобы та оставалась невидимой и могла проскользнуть мимо.

В те летние месяцы Гермиона учила язык моря. Она узнала, где лучше стоять на якоре, а каких мест следует избегать. Однажды она узнала о страшном, мучительном страхе вернуться и обнаружить, что судно соскользнуло со своего слабого швартовного места и уплыло. Но Гермиона была ведьмой и могла бы аппарировать на лодку почти с любого берега, поэтому она продолжала свои поиски.

— Что ты ищешь? — спросила женщина со странными глазами, как у Луны, когда Гермиона остановилась перекусить и сделать редкий перерыв на суше одним июльским днем на острове Бардси.

— С чего вы взяли, что я что-то ищу? — ведьма ответила ей с улыбкой. Они упаковывали ящик с сыром, мясом, яйцами и свежими овощами, и у нее потекли слюнки при одной мысли о еде. Прошло уже три недели с ее последней остановки на суше, и хотя заклинания могли сохранить все свежим, для всего был предел.

— У тебя такой взгляд, будто ты увидела белого кита.

— Что-то вроде того. Наверное, я просто гоняюсь за мечтой.

— Ну, если ты можешь себе это позволить, — прагматично сказала женщина, поднимая ящик и мешок с мукой на тележку.

— Никакая цена не будет слишком велика для надежды, — согласилась Гермиона с загадочной улыбкой, которая, как она знала, понравилась бы жене этого слишком мудрого владельца, хотя и сомневалась, действительно ли это она имела в виду.

Эта семья могла позволить себе поделиться лишь малой частью того, что у них было, хотя она охотно переплачивала им за все. Отсюда было всего две мили до материка — и гораздо больше разнообразия еды — но она не отступит, пока не обыщет каждую чертову скалу в каждом чертовом океане.

— Зови меня Измаил, — сказала она своей маленькой лодке, когда они снова тронулись в путь, и валлийское побережье исчезло. — Или не надо, потому что, надеюсь, я еще не настолько сошла с ума, даже если разговариваю сама с тобой.

Скала из сна Гермионы не принадлежала ни одной нации. Она была достаточно далеко от моря, чтобы полностью скрыться из виду с любой другой земли, но слишком мала, чтобы когда-либо быть населенной кем-то кроме птиц. Точная форма ее отпечаталась в сознании, как будто Гермиона слишком долго смотрела на что-то освещенное, и закрыла глаза, чтобы обнаружить, что оно долго горело на ее сетчатке.

Скала была ее надеждой и мечтой, и она плыла все дальше и дальше, всегда вне поля зрения берега, если только ей не требовалось больше еды. Всегда за пределами границы на карте магической Британии, которую она украла из архива Министерства. Сквозь поздние летние штормы, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что она покрыла каждый дюйм.

Когда она потеряла счет дням, то нашла скалу, но знала, что время года давно сменилось осенью. Предыдущая ночь была такой бурной, что ее сбросило с койки на пол. Обычно корабль такого размера, как «Арганта», не годился бы для такой погоды в открытом море, но магия сохраняла ее в безопасности. И ночь прошла с сухой палубой, но ушибленным бедром.

Долгое и бесплодное путешествие начинало сказываться на ней, и Гермиона поняла, что не уверена, как справится одна зимой в море. Вдобавок к ужасной и бессонной ночи, это означало, что слезы все еще смешивались с брызгами, поднятыми сильным ветром, когда она взяла румпель в то утро.

Ничто другое не выделяло этот день, как особенный, проведенный где-то между Ирландией и Америкой. Далеко на суше магловские дети по ту сторону Атлантики одевались в костюмы и вырезали свои последние тыквы. В конце дня солнце пробилось сквозь облака, и именно это указало ей путь: осветив скалу, которая так ярко горела в ее памяти.

Надежда и магия вспыхнули вместе, посылая «Арганту» лететь по воде, чтобы достичь крошечного скалистого выступа, прежде чем свет полностью погаснет.

Она бросила якорь и аппарировала на единственную опору, которую могла видеть, карабкаясь, чтобы добраться до вершины. Когда свет погас, Гермиона увидела, что земли как раз достаточно, чтобы посадить яблоко, как и в ее сне.

Ведомая одной лишь магией, как и несколько раз до этого, Гермиона подожгла самый редкий в мире ингредиент своим самым мощным огненным заклинанием. Она велела венам на запястье раскрыться и позволить крови выплеснуться на горячий пепел, и, слабая и плачущая от облегчения и усталости, она соскребла кровь и пепел вместе в пятно грязи.

***

Скала уже выросла, когда Гермиона проснулась от яркого рассветного солнца, а в горле у нее пересохло.

Комментарий к Зови меня Измаил

Название корабля — Арганта. Это отсылка к Артуриане. Арганта была эльфийской королевой Авалона, где исцелили раны Артура и восстановили его.

========== Во что-то мистическое ==========

Осмелюсь ли. Я мирозданье потревожить?

Т. С. Элиот

После того как Гермиона посеяла зерно мира, который так мечтала создать, она снова ушла.

Другая Гермиона теперь жила в волшебной Британии, и она не могла разделить ее пространство, не могла жить так близко к разворачивающейся истории ее собственного детства и трагической истории человека, которого она любила больше всего. И она снова ушла. Но это было достаточно просто: у нее были свои дела.

Кроме того, пришло время миру забыть о ней. Ей же пора продолжать сеять то, что она создала на Самайн в 1981 году.

Но каждый год 31 октября Гермиона отправлялась на свой остров, чтобы проверить его рост, каждый год приносив в жертву что-то новое. На третий год она взяла с собой феникса, которому рассказала ту историю, историю честолюбивой надежды, превосходящей любую из магов в истории. Фениксов трудно убить, но они могут не воскрешать себя, и поэтому в тот год это была не ее жертва, а птицы. На седьмой год земля раскинулась на много миль, бушуя магией, и она соорудила огромный костер из волшебных деревьев со всего мира. На следующий год Гермиона отправилась вглубь вновь растущего леса и сожгла волшебные травы со всех континентов и растерла их пепел в зарождающуюся землю. На протяжении многих лет она питала его пеплом всевозможных сверхъестественных зверей, существ и флоры, и наблюдала, как остров растет.

Авалон был известен как остров яблок, каким стал и этот: новый Авалон, поднимающийся из моря. Авалон, вскормленный ее кровью, ее магией, ее жертвоприношением и, самое главное, последним яблоком из мифа, в который многие не верили.