Последнее «в мире» было сказано больше с сарказмом, чем с вежливостью. Иногда, когда Гермиона говорила с такой убежденностью, он почти мог поверить, что она Провидица, если бы не так хорошо ее знал. Это раздражало. Это заставляло его чувствовать себя ребенком, а не самым могущественным темным лордом на земле.
Но. Она не с ним, и все же не против него. Это была далеко не победа, но все же лучше, чем проиграть то, что казалось его второй битвой с Альбусом Дамблдором за этот вечер. Он проиграл первую (для сердец и умов студентов Хогвартса), но он ожидал этого. Чего он никак не ожидал, так это того, что старик знает так много. Но ведь она всегда питала к нему слабость.
— Тогда у меня есть второе предложение.
Лорд Волдеморт поднял маленький чемоданчик на стол.
— Если ты не хочешь взять мой дневник, может, возьмешь вот это, — и тогда он открыл его, чтобы показать ей пузырек с кровью внутри. — Если это тело потерпит неудачу… — он едва мог произнести такое, едва мог представить себе ужас и возможность его смерти, — то это послужит якорем.
Она смотрела на него как-то странно, словно это был ответ на сложную арифметическую задачу, с которой она боролась годами.
— Якорем?
— Я сделал несколько артефактов, чтобы обеспечить себе жизнь, как ты знаешь. Семь — очень сильное, но нестабильное число. И это должно значить, что меня нельзя убить… что ничего не сработает… но все же есть способы. Всегда есть другие способы.
Мысль пронеслась, и он старался не думать об этом. Она была единственным человеком, перед которым он хотя бы признавал такой риск.
— Ритуал этого не требует, но даже капля может укрепить его. Просто то, что эта часть моего смертного тела все еще находится в мире, стабилизирует… артефакты. Она связана с ними. Ты сохранишь флакон для меня?
Она кивнула, странно побледнев, и взяла пузырек. Он сразу же исчез в каком-то кармане или сумке: Гермиона, скорее всего, таскала с собой целую библиотеку и достаточно припасов, чтобы прокормить себя и небольшую армию в течение нескольких месяцев. Скрыть маленький флакон для нее было легкой задачей.
— Откуда ты знаешь, что я не уничтожу его?
— По той же причине, по которой ты не смогла убить меня.
— А что, если все твои крестражи будут уничтожены, и они придут за тем, что осталось от твоего смертного тела? Что же тогда?
— Тогда это будет просто пузырек с моей кровью. Он не обладает никакими особыми свойствами, кроме своего значения в качестве якоря.
— Мы оба знаем, что кровь может быть очень сильной. Возможно, я смогу использовать ее в зелье. Кровь последнего потомка Слизерина, — указала она, и он довольно улыбнулся ей.
— Мои приспешники ждут в «Кабаньей голове», — с сожалением сказал он, кладя на стол пару галеонов. Он уже много лет не получал такого удовольствия от разговора. — Удачи тебе с твоими… поисками.
— Это, — сказала Гермиона, снова став на дюйм старше, — очень подходящее слово для того, что я делаю. Кстати, ты видел Серую Даму, когда был в замке?
— Не в этот раз, — сказал он и подумал, не стоит ли подтолкнуть, погнаться за приманкой, которую она дала. Но он опаздывал на встречу со своими бывшими Рыцарями, и ему предстояло многое сделать. — Прощай, Гермиона.
— Я бы пожелала удачи, — ответила она, — но это было бы ложью. Я буду наблюдать.
Затем она исчезла в огне, вспыхнув зеленым порохом, а лорду Волдеморту оставалось только надеть плащ и выйти в зимнюю ночь.
Комментарий к Монстры
Первая из трех глав на сегодня. Буду добавлять постепенно. Возвращаемся к чтению)
Ваши мысли по поводу роли флакона на будущее?
========== Зови меня Измаил ==========
Истинного рассказа не существует. У истины много лиц, а истина подобна старой дороге в Авалон: это зависит от вашей собственной воли и ваших собственных мыслей, куда дорога приведет вас.
Мэрион Зиммер Брэдли, «Туманы Авалона».
Война началась с небольшого слуха, как и вторая.
Ненависть и нагнетание страха по отношению к маглорожденным усилились, как и ответное насилие. Крайние радикалы, которых Том Риддл когда-то подпитывал с обеих сторон, сделали свой шаг. И тогда переломанные кости общества пробились на поверхность и лежали на земле, обнаженные и кровоточащие.
Когда надвигалась война, подвергала людей опасности, а затем началась всерьез, вопрос о втором яблоке остался без ответа. Для Гермионы все это насилие происходило будто на фоне того, о чем она постоянно думала: почему я здесь? Что мне делать со вторым яблоком? Почему я вновь должна страдать? Как мы можем найти способ отправить меня назад во времени после четверти века без реальных зацепок?
Гермиона была рядом с Альбусом Дамблдором, когда он воссоздал Орден Феникса из пепла в обществе, где сосед потерял доверие к другому соседу, но она не вошла в сопротивление. Она не могла, из-за проклятой клятвы, которую дала прекрасному парню у озера десятилетия назад. Но даже если бы она могла, Гермиона не была заинтересована в войне, исход которой и каждая смерть которой были предопределены еще до ее участия.
— Война — это твоя работа, — сказала она Альбусу. — Мое дело — беспокоиться о том, что будет после.
Это была мантра, которую она часто повторяла про себя, когда тел становилось все больше, а время становилось темнее.
Карадок исчез, и что-то внутри нее сломалось.
Но лорд Волдеморт никогда не выходил в свет, чтобы воплотить свои великие идеи в жизнь, и ее это удивляло. Она, конечно, уже знала, что он этого не сделает. Но совсем другим было видеть призрачный мир ненависти и страха, который он создал. Его миф стал массовым в воображении людей. Он был способен на вещи, о которых мало кто мог даже подумать. Он ничего не выигрывал, оставаясь в тени, и все же по большей части ему все удавалось.
Она подумала, не стыдится ли он, каким-то образом, того монстра, в которого превратился. Возможно, не из-за жестокости, но она думала, что человек, которого она знала, возненавидел бы неэффективность этой попытки захватить власть. Он бы ненавидел пустую трату магической крови. И ненавидел тех, кто стоял против него.
Война — это не жертва. Война была пустой тратой времени. Война только требовала и никогда не приносила ничего, кроме горя и страха. Гермиона не хотела в этом участвовать.
Вместо этого она задавалась вопросом, что нужно сделать, чтобы исцелить страну после того, как все это закончится. И исцелить ту часть общества, которую никто больше не замечал и о которой никто не беспокоился. Все это для исцеления самой магии, которая, по мнению Гермионы, тоже становилась все слабее.
И если по холодным следам этой угрозы последует другая, то в каком положении окажутся люди, чтобы противостоять вновь? Образование притупилось со всех сторон, и детей растили на недоверии и страхе.
И вот однажды Гермиона Дирборн проснулась от такого яркого сна, что узнала в нем свой разум, давший ответ, который она так долго искала. Поэтому она отправилась в свое самое защищенное хранилище глубоко под замком, и взяла блестящее золотое яблоко — оно нисколько не потускнело. Она оставит войну позади, чтобы следовать за своей мечтой, мечтой об Авалоне.
***
Позже, вспоминая то время, Гермиона назвала бы 1981 год — самым странным годом в своей жизни. На большей части Великобритании лорд Волдеморт находился на самом пике своего могущества после десяти долгих, кровавых и тяжелых лет.
Но начало происходить что-то еще.
Гермиона Дирборн, которая жила во многих прекрасных и странных местах и была известна в определенных кругах как чрезвычайно могущественная волшебница, устроила свою жизнь на маленькой яхте и стала в одиночестве плавать по морям и берегам в поисках того, что она видела во сне.
Если бы Ксенофилиус Лавгуд увидел ее тогда, ему пришлось бы съесть свою дурацкую остроконечную желтую шляпу.
Поиск «Арганты» был ее собственным заданием: все началось с маленькой магловской яхты, над которой они работали в течение нескольких недель с рыбаком-волшебником на Скае. Вместе они подготовили ее к долгому и мрачному морскому путешествию. Корпус был укреплен, а каюты увеличены. У нее была небольшая лаборатория зелий и миниатюрная библиотека, защищенные от губительного морского воздуха. Настоящая кровать, настоящая кухня и ванная сделали бы жизнь более комфортной, но она была ограничена в размерах. Поэтому их улучшили, но те оставались тесными. Ее паруса научились сами лавировать. Веревки отскочат, если их оставить без присмотра. Даже в самый сильный шторм она никогда не опрокинется. Ее сети не поднимались ни слишком полными, ни слишком пустыми, а бочка в задней части была заколдована, чтобы очищать как морскую, так и дождевую воду. Когда ветер утихал или становился слишком сильным, она могла скользить по воде только с помощью магии, так быстро, как птица.
