— Как вы узнали? — спросила Гермиона, поймав глазами тускло-золотой заголовок на корешке верхней книги: «Жертвоприношение Кандиды Когтевран».
Гермиона подумала, что он, возможно, улыбнулся из-под бороды, но та была такой густой, что она не могла сказать точно.
— Мы всегда знали.
Вряд ли это было ответом, но стало еще одной загадкой, а у нее было не так уж много времени. — Что ж… спасибо.
Он поклонился и исчез, а Гермиона погрузилась в дневное чтение. Это было не что иное, как откровение.
Олливандер рассказал ей, что Кандида Когтевран, Хельга Хаффлпафф и Годрик Гриффиндор закрыли границы Авалона. В уплату они получили семь реликвий: диадему, меч, чашу, палочку с дерева у могилы Мерлина и три золотых яблока. Салазар Слизерин отказался помочь и предпочел остаться на острове. Яблоки, сказал он, предназначались для Кандиды, чтобы она смогла жить вечно молодой и воссоединилась со своей любовью, если Авалон когда-нибудь снова откроется.
Автор этой книги согласился с этой теорией — собственноручно, потому что это был тщеславный переплет древнего текста, который большинство отвергло, сославшись на безумие — и продолжал говорить, что она пожертвовала последним фейри, чтобы закрыть границы Авалона. Это было именно то подтверждение, в котором Гермиона нуждалась, чтобы удовлетворить жгучий интерес того, как Когтевран смогла закрыть целое королевство, что помогло Гермионе принять собственную многообещающую теорию. Автор, Арман Кадо, продолжал рассуждать на теоретические темы о магических жертвоприношениях и жертвоприношениях, которые люди в древности приносили своим богам.
Через час она уже мечтала о ксероксе, руки сводило судорогой, пока она делала заметки в закодированной стенографии, которую разработала сама еще в Хогвартсе, чтобы ускорить процесс. Гермиона могла бы повторить его, но это было строго запрещено, и не было никакого заклинания для помощи в написании заметок.
Судя по ее часам, время шло быстро, и она успела только оценить основные моменты книги, прежде чем перейти к следующей.
Другие книги оказались менее разоблачающими, все сосредоточенные на путешествиях во времени. Хотя и оставались довольно интересными: здесь не было простых ответов. Она быстро сделала заметки, чтобы потом обсудить их с Альбусом, и составила списки других текстов, которые нужно было найти. Они также оказались увлекательными, но расплывчатыми.
До тех пор пока она не добралась до самой маленькой.
Это был дневник, написанный, откровенно говоря, нелепой ведьмой, которая так часто жаловалась на старение, что Гермиона почти прекратила чтение. Не помогло и то, что ее переводческое заклинание столкнулось с венецианским. При этом другие книги отвечали на ее вопросы — или, по крайней мере, ставили новые вопросы намного лучше. Она листала дневник в поисках того, что могло бы ей объяснить, почему домовой выбрал именно его.
В ней не было ничего, но потом появилось это…
Купец-колдун прибыл в Венецию, предлагая богатой ведьме нечто невозможное: зелье, останавливающее время. Зелье, которое сохранит ее молодость и красоту.
Глупая ведьма понятия не имела, что она пьет, но заплатила за маленький флакончик необычайно много дукатов. Ей дали золотое зелье, и она заявляла, что останется нестареющей до конца книги.
Гермиона задумалась о годах, которые будут тянуться до тех пор, пока она не вернется в свое время, и подумала о маленьких золотых флаконах, раздраженно захлопнув книгу.
Она не настолько тщеславна, яростно размышляла она. Гермиона понимала, что есть гораздо более важные вещи, о которых стоит беспокоиться. Например, как помешать ее парню найти мифологические яблоки, оказавшиеся как-то случайно спрятанными с предметом, который он однажды отправится искать, и которые даруют истинное бессмертие. Золотые яблоки, которые сделали богов богами. Она не очень-то в это верила, но рисковать не собиралась. Для одной волшебницы было достаточно и проблем с крестражами.
***
Она пришла в паб раньше Тома, и ей оставалось гадать, какие тайны библиотека решила открыть ее властолюбивому возлюбленному. Или кем бы они там ни были. Гермионе не нравилось думать о Томе Риддле, будущем Темном Лорде, как о своем парне.
Парнем был Рон — невинный, нежный и молодой. Тому Риддлу никогда не позволяли быть молодым, нежным или невинным. Парнями были Виктор и Маркус, в некотором роде. Маркус, которому Гермиона причинила такую ужасную боль. И знала, что в любом случае именно она останется с разбитым сердцем. Гермиона была совершенно уверена, что она была единственным человеком, о котором Том когда-либо заботился, но он не любил ее. Между ними было что-то еще, что-то большее и меньшее, чем любовь. Катастрофическая неизбежность, которая иногда принималась за романтику, а иногда казалась скорее навязчивой идеей или просто потребностью.
На дикое существо не надевают ошейник, и под почти нормальным лицом, которое он ей представлял, она видела, как закипает буря. До этого было еще много лет, но она видела это по тому, как темные тучи время от времени пробегали по его лицу… Это было заметно по тому, как белели костяшки его пальцев и сжималась челюсть. Они не спорили с того дня, как она узнала, что Том манипулировал Клэр, не считая строгих академических дискуссий. Теперь она действительно была в шоке с того, что думала, как он хорошо к ней относился.
Она позволила себе редкую фантазию о том, что было бы, если бы он не погружался дальше в тьму. Если, несмотря ни на что, он не сойдет со своего нынешнего, в основном законопослушного, пути к адскому спуску в безумие и тиранию. Обычно она была более дисциплинированной, но он был таким очаровательным, и это была такая приятная перемена в нем, что Гермиона ничего не могла с собой поделать.
Она все еще грезила наяву в уже более тесном баре, когда коренастый лысый волшебник с темными усами опустился в пустое кресло напротив нее.
— გამარჯობა, — сказал он на незнакомом языке. — Меня зовут Якоб Хурцилава… Могу я купить тебе выпить?
— გამარჯობა, нет, благодарю, — ответила она вежливо, несмотря на неожиданное приветствие, и опустила глаза на блокнот, который игнорировала в угоду своей фантазии.
— Я настаиваю. Никто столь красивая, как ты, не должна пить в одиночестве.
Она ответила, не поднимая глаз.
— Я жду своего… своего парня. Вам лучше уйти.
— Ах да, — ответил он, — твой парень. Я надеялся, что он скоро появится. Он задает неправильные вопросы.
— У него, — натянуто отвечала она, встретившись взглядом с темными глазами мужчины, — есть такая привычка. Возможно, вам следует ввести меня в курс дела.
— Слышал, он кое-что ищет. Кое-что, что не хочет быть найденным.
Гермиона понятия не имела, что нужно Тому, но подозревала, что этот человек, должно быть, следил за ним из Грузии. Так что, что бы это ни было, это, опредленно, было важно.
— Это очень помогло, спасибо, что прояснили ситуацию.
— Маленькие ведьмочки не нуждаются в подробностях, — он помахал бармену, который был, по крайней мере, наполовину гоблином, и приказал принести бренди.
Гермиона не ответила. Если этот человек хочет сразиться с Томом Риддлом, он может быть ее гостем. Он был чрезвычайно груб, и она сомневалась, что ей интересно то, чего они оба хотели. Она начала перечитывать записи, которые сделала днем, немного раздраженная опозданием Тома. Но если она уйдет, этот болван последует за ней. Возможно, Том увидел его и ушел, воспользовавшись тем, что тот отвлекся на нее.
Это имело бы смысл. Если бы он в это время продолжал читать, то она бы рассердилась, ведь Гермиона ушла раньше, чем хотела, чтобы не упустить возможность провести с ним время. Она решила не зацикливаться на этом факторе, учитывая, что никогда бы не ушла из библиотеки раньше Рона.
— Опаздывает, не правда ли, — злобно прокомментировал грузинский волшебник, осушив несколько стаканов бренди.
— Вы можете уйти, — ответила она с очаровательной улыбкой, а затем продолжила. — Интересно, что он может делать, пока вы сидите здесь и смотрите, как я читаю?
