Но она знала, что пройдет двадцать пять лет, прежде чем он вернется, чтобы начать восхождение как лорд Волдеморт. И однажды утром в маленькой гостиной Уэльского замка Гермиона посмотрела на него, пока летнее солнце пробивалось сквозь окна, и увидела, как он улыбается одному из ее магловских романов. И задумалась о том, как такое возможно, что этот мальчик, этот мечтательный и опьяняющий мальчик, может превратиться в монстра.

— Что читаешь? — спросила она, отвлекаясь от непонятного свитка С-14, который Доминик прислал ей на тему фейри. Это была одна из редких письменных записей об их исчезновении, и она начинала верить в то, что интуиция правильно подсказала ей причину их исчезновения и ту связь, которую она обнаружила благодаря Тому.

Год назад она даже не верила, что они действительно существуют. Какой ограниченной она была в молодости, и как теперь благодарна Ксенофилиусу Лавгуду за то, что он когда-то ей на это указал. И благодарна Альбусу за тяжелый урок того, как он ее использовал.

— Сердце тьмы, — ответил Том. — Очень хороший, хотя главный герой немного слабоват.

Возможно, она обманывала себя, и он уже превратился в чудовище. А также в убийцу, но и она тоже. Ей было интересно, что делает кого-то монстром. И удивлялась, а вдруг она тоже была монстром.

— Что ты имеешь в виду?

— В нем что-то двойственное.

Она призвала кофе, и пока они обсуждали роман, Гермиона размышляла, встретит ли она еще кого-нибудь, кто бросит ей такой вызов, как он. Возможно, монстры нуждались в других монстрах, чтобы чувствовать себя по-настоящему живыми.

Они никогда по-настоящему не обсуждали клятву, которую дали, но она что-то пробудила в Томе. Он начал рассказывать ей о своих целях, мечтах и желаниях, даже о своем прошлом. Она была удивлена, обнаружив его план мирового господства гораздо более умеренным, чем того ожидала. Но с заметным и непоколебимым исключением — достижение полного бессмертия.

Она не могла рассказать ему, что он сложил два плюс два и получил семь. Что, по ее мнению, он должен остановиться сейчас, на трех. Он не рассказывал ей о крестражах и о том, что убил своего отца, но она думала, что когда-нибудь он решится на это.

Том был мальчиком, который мечтал о смерти, но она постепенно поняла, что его поглотил собственный страх.

***

Большую часть лета они провели вместе в Уэльсе, читая, гуляя и становясь ближе друг к другу, и однажды июльским утром она проснулась с осознанием того, что, когда спит рядом с ним, ее сны — это буйство тепла и красок, и что больше она не боится увидеть свое отражение в темноте.

Том сделал мир контрастно цветным, так что серые оттенки страданий ее прошлого и того, что она потеряла, стали расфокусированными, исчезая на заднем плане до такой степени, что она едва могла их видеть.

Она была счастлива.

***

Шли дни, они читали, катались на лошадях по холмам и долинам, целовались у водопада и катались на лодке по озеру. София и Абраксас посетили их в унылый и невеселый день, который озарил пикник у озера, пустые бутылки шампанского, разбросанные по клетчатым коврам, красное вино, капающее на белую скатерть в освещенной свечами ночи, когда они падали от смеха над шутками Сердика. Сигарный дым, выдуваемый в невозможные корабли, драконы и звезды в ночи. Неделя на юге Франции с Розье, чей второй сын был другом Тома. Ужины с Карадоком, Айви и Анчой в Лондоне, снова сигарный дым и бесконечный смех…

И она была счастлива.

***

Август подошел к концу, и она покинула его, сдерживая слезы, собрав коробку толстых шерстяных и кашемировых мантий и украшенных мехом плащей. Том отправился в Лондон, чтобы найти злополучную семейную реликвию, которую он так жаждал. Медальон по-прежнему был центром его внимания даже в письмах, полных новостей о поисках.

Он лишь вскользь упомянул о диадеме, спросив, не согласится ли Гермиона сопровождать его в будущей поездке в Албанию. («Да, конечно, — ответила она из норвежского замка, где училась Высшей трансфигурации. — Возможно, следующим летом, перед свадьбой. Я не горю желанием ехать туда зимой).

Ей было интересно, знает ли он, что она понимает, зачем ему туда надо.

***

Замерзшие пальцы Гермионы крепко держали палочку, пока учителя наблюдали, как она пытается превратить гору в озеро. Летом на острове было довольно холодно, но в середине октября особенно отчаянно, а согревающие чары здесь были запрещены. Гора оказалась единственной возвышенностью на много миль вокруг, на территории ведьм невидимой для маглов.

— Мои предки сгорели заживо на этой земле, — холодно сказала ей Иннегборг Лаурицдоттер, которая была столь же высокой и гордой, сколь и ужасающей. — Почувствуй силу их пепла и крови, пролитой на эту землю.

Ее седые волосы отбрасывало назад острыми ножами ветра, налетавшего с океана позади них. Гермиона обратила взор туда, где стояла гора, глядя на расстилающийся перед ней Ледовитый океан.

Говорят, что сам дьявол танцевал с ведьмами на ее вершине, прежде чем провести их через вход в ад. Она никогда не слышала таких историй до того, как попала в это странное и пустынное место.

Они бывали на этом утесе каждый день в течение недели, и ничто из того, что она пыталась предпринять, даже не потрясало землю. Ее протесты, что она слишком далеко, слишком огромна, были отвергнуты стальным взглядом. Гора стала последней из серии трансфигураций, о которых Гермиона и не могла мечтать.

Не то чтобы она раньше хотела превратить целую гору в озеро. Ей и в голову не приходило изучать малоизвестную ветвь Трансфигурации, которую она начала здесь в первые несколько недель. И процесс предотвращения каких-то изменений поначалу ставил ее в тупик, но постепенно начинал обретать смысл.

Это, однако, стало первым испытанием ее силы, а не способности понять теорию, которую старшая ведьма давала Гермионе два с половиной месяца, и, честно говоря, ей до сих пор было неловко.

Поэтому она попыталась открыть свои чувства, с которыми Ингеборг заставляла ее общаться в течение нескольких последних довольно несчастных недель. Часы медитации, глядя на воду со скал, не были тем, что она представляла себе, думая, что будет учиться магии у самых уважаемых знакомых Альбуса.

Но это место, деревня на краю земли, кипело гневной магией жертвоприношения. Здесь казнили две группы ведьм, в общей сложности сотню, которых убили богобоязненные маглы с разницей в десятки лет. Они вернули свою силу земле, изгнав маглов из бесплодных земель. Четыреста лет спустя они стали процветающим магическим сообществом с небольшой магловской деревней поблизости в относительно мирном сосуществовании.

Но те, кто жили здесь, не забывали мертвых.

— Ты не отделена от горы. Магия — это сила природы, и ты тоже. Не напрягай свою слабую волю этими маленькими толчками… подчини ее своей воле, дитя. Ты и есть гора, озеро и ветер. Ты — пролитая кровь и топор, который ее пролил. Магия есть во всем. Позови ее. Пригласи дикую природу.

Пока Гермиона смотрела на твердую, как железо, землю, поднялись темные фигуры, безмолвно исполнявшие команду ее наставника. Они показали ей свою историю: много веков назад здесь впервые появилась Анимагия — секрет, которым они поделились с миром. Затем пришел страх и две ужасные массовые охоты и казни. Она почувствовала их силу и этот страх, сделав это, поняла, что чувствует горький ржавый привкус крови на своем языке, словно она сама поднимается из земли, высохшая до красно-коричневой пыли. Это оседало на ее пальцах, и когда Гермиона снова произнесла заклинание, то земля издала звук, превосходящий раскаты грома, а гора рухнула как симфония чистого разрушения. Стаи птиц с пронзительными криками взлетели в небо в страхе, пока на месте этой горы не разверзлось бурлящее озеро. Вода успокоилась, а затем замерла, и Гермиона поняла, что измученная стоит на коленях, а слезы текут из ее глаз.

— Хорошо. А теперь встань и верни все обратно, — сказала ей седовласая королева ведьм, глаза которой были как железо на морщинистом лице.