Неделя молчания оказалась пустой. И все книги в мире, связанные с Авалоном, не могли заменить ей Тома, бросающего вызов. Тома, заставляющего ее смеяться. Не могли заменить ту теплоту рядом с ним в библиотеке. То, как он каким-то образом пролил свет на эту странную ситуацию, отогнал ее болезненные мысли о тех, кого она оставила позади. Он был ослепительным и ярким, как полная луна, затмевающая звезды ее горя.
В конце концов, она его раскрыла. Это было хитрое, малоиспользуемое заклинание с кельтского, а не с латинской привязью. Обычно такое использовали, чтобы обнаружить скрытые письмена на древних камнях.
Он был всезнайкой, по-другому и не скажешь.
Гермиона, что бы ни свело нас вместе, это стоило любой цены. И все же причинить тебе боль было настолько отвратительным, что я могу только сожалеть о таком глупом поступке.
Быть без тебя даже на такое короткое время для меня невыносимо. Откуда бы ты ни появилась, ты моя единственная ровня в этом мире. Ты освещаешь то, что темно во мне. Ты горишь так ярко, Гермиона.
Знай это. Я на твоей стороне, отныне и навсегда. Прости меня
Твой, Том.
Внизу письма был прикреплен клочок газеты, который развернулся, когда она дочитала до конца.
ПЕЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЙ ВОР АРЕСТОВАН ПОСЛЕ ИНСАЙДЕРСКОЙ НАВОДКИ
Лунархон Гламгангл, глава Департамента защиты магического правопорядка, рассказал, что авроры окружили и арестовали банду, состоящую по меньшей мере из десяти волшебников, известных как Сороки. Они подтвердили, что печально известный лидер банды Слуррунгус Флетчер оказался среди арестованных. За последние годы Флетчер и его банда связаны с несколькими похищениями и грабежами. Гламгангл говорит, что несколько членов банды были доставлены в больницу Святого Мунго для лечения сразу после задержания, но их травмы получены еще до прибытия авроров. Флетчер и еще один человек остаются в больнице, но, как полагают, находятся в стабильном состоянии. Глава ДЗМП также поблагодарил анонимный источник, который привел авроров прямо к банде.
«Их всех связали с несколькими пропавшими вещами. Это выглядело невероятно. Мы думаем, что их предал кто-то изнутри. Это была самая легкая работа в моей жизни», — сказал аврор Блиффни Спекл Пророку.
Гермиона, которая в свое время совершила немало мстительных поступков, воспользовалась моментом, чтобы по-настоящему насладиться тем, что он сделал для нее. Никто, даже Гарри и Рон, никогда не выслеживали кого-то и не отправляли в тюрьму за причинение ей вреда. Обычно такие поступки были в ее стиле.
И это было восхитительное чувство. Ее интересовало, сможет ли она когда-нибудь контролировать эту глупую, сумасшедшую, безумную, безжалостную надежду, что он меняется. Потому что он не убил ужасного предка Флетчера за попытку похитить Гермиону. Она знала, что он хотел бы этого, но не сделал. И вряд ли причинил тем существенный вред, если Пророк писал правду.
Газета была датирована тем же днем, когда объявили закон, запрещающий несовершеннолетним пользоваться палочкой вне школы. Он умалчивал об этом уже несколько недель. Он, умный, коварный и хитрый, ждал до тех пор, чтобы обратить на это ее внимание.
Гермиона нашла свой выпуск этой газеты и на всякий случай перепроверила ее. Она не хотела бы, чтобы он подделал такую вещь, чтобы обмануть ее. Но Гермиона сомневалась, что он способен на такое. Кем бы он ни был, он — на ее стороне.
Она верила ему, и даже если ошибалась, то ей было все равно. На самом деле, ее никогда в такой малой степени не волновало, что Гермиону могут обмануть.
Когда она подняла записку, чтобы прочитать ее снова, появился постскриптум. Как хорошо он меня знает, подумала она, и это чувство согревало.
Встреться со мной, эта часть написана в спешке и менее аккуратно. В женском туалете на первом этаже. У меня тоже есть секрет, которым я хочу поделиться.
Туалет для девочек на первом этаже был местом, с которым Гермиона знакома лучше всего. В конце концов, там на втором курсе она проводила каждую свободную минуту в течение месяца.
И она знала, какая тайна скрывается внутри. Пойти туда было бы безумием. Гермиона спрятала письмо в потайное отделение чемодана и посмотрела на часы. Было без пяти минут полночь. Все, кроме Кейтлин, все еще сидели внизу, в Общей комнате.
Идти было бы глупо. Предел глупости.
Гермиона легла в постель и некоторое время размышляла о том, что это может быть уловкой. Ведь теперь он знает, что она маглорожденная и, возможно, ведет ее на смерть. Это была разумная гипотеза, учитывая то, что знала Гермиона. Но она также знала его вкус и прикосновения. И что он был единственным, кто заставлял ее иногда чувствовать себя живой. И ей было уже все равно, кем он станет или может стать. То, какой он сейчас, имело для нее большее значение.
«Когнитивный диссонанс, — подумала она про себя, — удивительная вещь». Гермиона поднялась с кровати.
Она открыла один из своих самых узкоспециализированных учебников по трансфигурации и приготовилась. Она пойдет туда с заколдованными глазами, превращенными в зеркала. Она пойдет туда, и если ошибается, если он все-таки ведет ее на смерть, то сама убьет его за это, и к черту всю хронологию.
Встречаться тайком после комендантского часа — это то, что Гермиона не делала бы без мантии-невидимки Гарри и Карты Мародеров. Сейчас это было гораздо труднее. Но не сложнее, чем провести почти год в бегах от Пожирателей Смерти.
Ирония была в том, что она выучила тогда заклинания для маскировки, чтобы избежать встречи с этим человеком. А сейчас, сбежав из башни и пройдя через темный замок, намеренно собиралась встретиться с ним.
В этом времени она не утруждала себя проверкой, насколько гладкие у нее ноги. Или подбором подходящего шелкового белья. Ведьмы в 1945-ом не носили современных бюстгальтеров — они предпочитали заклинания и корсеты. И даже магловские варианты были не такими, к которым она привыкла. Но здесь они были достаточно красивы.
Следуя по коридорам в симпатичном шелковом белье, спрятанном под мантией, она прислушивалась к звукам ночного замка. Ее собственное дыхание было громким в темноте и резким, несмотря на ее осторожные, тихие шаги, пока она подкрадывалась к месту на первом этаже.
Том ждал ее в темноте, перебрасывая между ладонями шар золотистого света. Он вскинул голову и чуть не выронил предмет, когда она открыла дверь.
Это проскользнуло на его лице, что успокоило ее собственные нервы, и Гермиона подошла к нему ближе.
— Я хочу прояснить, — сказала она тихо и твердо, — что подобные вещи прекращаются прямо сейчас. Больше никаких интриг, и никакого вовлечения в это невинных людей.
Он кивнул и провел пальцем вдоль ее скул, прежде чем прижаться лбом к ее лбу и глубоко вдохнуть.
— Ты мне доверяешь? — произнес он, наконец.
— Я ведь здесь, не так ли?
Он взял ее за руку, и его прикосновение — знакомое, электрическое, нежное — заставило ее сердце снова забиться быстрее.
— Тогда пойдем, — прошептала она, — куда бы мы ни направлялись.
Возможно, ее тон был подозрительным, потому что его плечи тут же напряглись, и он замер на полпути к кранам. Один из которых протекал, и несколько капель успело упасть в раковину, громко звякнув в полутемной комнате, словно выстрелы.
— Что, — скорее с любопытством, чем с холодом в голосе спросил он, — ты знаешь?
— Ты сказал мне, что один из Мраксов, Том, — сказала она. — И я никогда не слышала, чтобы от акромантула кто-то окаменел.
— Я уже давно знаю, — согласилась с его предположениями она. — Разве это имеет значение?
Вместо ответа он потянул ее вперед и зашипел на крошечную змею, которая, как она знала, была выгравирована на медной трубе. Кран засветился ярко-белым в темноте и начал вращаться, обнажая огромную трубу, черную дыру небытия.
— Это не всегда было входом, — сказал он ей, внезапно и странно смутившись. — В старых планах… во всяком случае, это старый вход, переделанный после того, как они установили здесь современную сантехнику для… ну, там внизу Василиск, как ты, кажется, уже догадалась, и это скрывает ее. Другой путь находится в подземелье Слизерина, и теперь он довольно хорошо заблокирован.
