Она почувствовала потерю связи, когда отпустила Клэр, и нырнула прямо в сознание девушки, чтобы изменить ее воспоминания. Это не дешевенький Обливиэйт. Ей надо перестроить последние полчаса в другие воспоминания — темная и сложная магия. Перебирать их было утомительно, но труднее было ориентироваться в пустом пространстве.
Гермиона с любопытством следовала за ними, пока не обнаружила ошибку — прядь, оставленную в пустынном коридоре. Она потянула за нее, напрягая свою немалую магическую волю, чтобы схватить маленький кусочек нити, такой маленький, что она почти его пропустила. Он сопротивлялся, но Гермиона не сдавалась, пока тот не ослаб.
Воспоминания обрушились на нее, и они были о Томе. Том, расспрашивающий ее о Гермионе. Том, читающий мысли Клэр. Том, накладывающий Обливиэйт. Том, превращающий ее в озлобленное оружие. Том.
Гермиона потянула сильнее, пока они не развязались и не поплыли по пустому пространству в сознании девушки, и она переплела их в безобидные разговоры и простую информацию.
Ее собственный гнев отвлекал, но она заперла его подальше. Гермиона не посмеет выпустить еще больше злости в поврежденный разум девушки.
Наконец, она нашла крошечное, испуганное воспоминание последнего получаса. Гермиона вспомнила разговоры с Джинни в башне об исцелении и обмене. О заключении мира с Лавандой.
Закончив, она, обессиленная и вспотевшая, вышла из головы девушки. Часы показывали, что прошел еще один час. Клэр потеряла сознание, но ее разум исцелится от новых воспоминаний во сне. А когда она проснется, то вспомнит, что осталась в комнате, чтобы помириться с Гермионой, согласившись с тем, что Маркус ужасно обращался с Клэр и что она заслуживает лучшего. Она вспомнит, как осталась в классе и заснула.
Она проснется свободной.
— Что с ней случилось? — спросил Том. Он все еще не отошел от стола.
Гермиона не смотрела на него.
— Я думаю, — ответила она, — что тебе лучше уйти. Я очень зла и очень устала. Уходи.
Он не ушел, а только подошел ближе.
Она подняла глаза, и то, что он увидел в ее взгляде, заставило Тома опустить руку, тянущуюся к ее плечу.
— Я не уйду, пока ты не скажешь, почему хочешь, чтобы я ушел, — твердо сказал он.
— Ты постоянно шпионил за мной и превратил эту девушку в ту, кто сделал мою жизнь здесь труднее. И это продолжалось месяцами. Превратил ее в ту, кто ненавидит меня.
Внезапно ее осенило, и ей захотелось отшвырнуть его прочь. Причинить ему боль.
— Кажется, нам нужно многое обсудить, — ответил он и ушел.
Комментарий к Переломный момент. Часть 2
Кажется, не только тайны Гермионы раскрылись в этой комнате. Следующие главы будут уже объемнее) Возвращаемся к этой парочке.
========== Маленькая Алиса упала в нору ==========
«…последовала туда за ним, даже не задумавшись, как она сумеет выбраться обратно».
«Алиса в Стране чудес», Льюис Кэрролл.
В следующий понедельник она остановила Тома одним холодным блеском своих глаз, когда он попытался к ней подойти. Том на мгновение задержался, прежде чем занять свое место позади на один ряд и два стула левее. Гермиона старалась не подсматривать, как он достает и складывает учебники на старый деревянный стол и просматривает свиток пергамента со своим эссе. Старалась не замечать, что за две минуты до начала урока он взглянул на нее уже ровно три раза.
Все выходные Гермиона в основном проводила в башне, выходя только поесть или в библиотеку, окружив себя друзьями — ее невольными телохранителями.
Но она чувствовала себя слабой, ведь скучала по нему. На следующий день после происшествия она проснулась, а гнев уже притупился. В конце концов, она подозревала, что Том шпионил за ней все это время. А сама Гермиона намеренно проиграла дуэль Софии, ожидая, что он проверит ее и недооценит ее силы. И использовала это, чтобы потом победить.
Впрочем, все это было и раньше. Он скрывался в сознании Клэр, по большей части, но Гермиона легко узнала бы за любым лицом его интонацию голоса и то, как он произносит слова, его уникальную силу сосредоточенности. Маскировка оказалась хрупкой, не предназначенной для того, чтобы прятаться от возлюбленной.
И к концу воскресенья она распознала корень своей обиды: настоящее предательство было в том, что он подорвал ее авторитет, манипулируя Клэр, заставив ее наброситься на гриффиндорскую девчонку. Все это было в воспоминаниях о потерянных эссе и размышлениях о том, не сходит ли Гермиона с ума.
В среду Пенелопа Грингасс загнала ее в угол в темном коридоре второго этажа. Ледяной сквозняк пронесся по коридору, окружив ее лодыжки. Здесь не было портретов, только пыльная статуя Гестии, охраняющая незажженный факел.
— Пожалуйста, просто поговори с ним, Дирборн, — внезапно сказала симпатичная блондинка, остановившись, когда проходила мимо Гермионы, слегка положив руку на ее рукав.
Искренне удивившись, она резко остановилась от такого контакта и от грубо прозвучавших слов.
— Я никогда не видела Тома таким счастливым, пока не появилась ты. Ни разу. Ни разу за эти шесть лет. Просто сделай нам всем одолжение и покончи с этой размолвкой.
— Я не делаю его… — Гермиона замолчала, протирая глаза, не зная, как точно объяснить, что она никогда не верила, что слизеринец способен на такое бескорыстное чувство. Эта девушка могла бы стать ей соперницей, хотя бы в ее собственных глазах. По крайней мере, Гермиона так думала.
— Мы заботимся о нем, хотя я сомневаюсь, что он когда-либо это замечал. А он, ну… он заботится о тебе. Может быть, только о тебе. Теперь он хотя бы улыбается. Но на этой неделе он вел себя ужасно, и это всех тревожит. Так что, просто поговори с ним.
А потом она просто ушла, оставив за собой легкое облако амбры и мускуса. Ее светлые волосы просияли в слабо пробивающемся весеннем солнечном свете, когда та проходила мимо окна, оставив Гермиону смотреть ей в спину.
В пятницу вечером к окну их общежития подлетела сова. Кейтлин О’Мэлли, чья кровать стояла ближе всего к окну и которая, кстати, была единственной девушкой в комнате, быстро открыла створки. За птицей в голубую комнату последовал резкий порыв ветра, и Гермиона подняла глаза, чтобы посмотреть на то, как Кейтлин отцепила письмо. Доставка почты по вечерам была редким явлением, поэтому не осталась незамеченной. Сова же улетела в темноту, широко распахнув крылья и не дождавшись ответа. Окно с глухим стуком закрылось. Кейтлин прочла имя и с ухмылкой на лице одним взмахом волшебной палочки отправила письмо на кровать Гермионы.
— Это, скорее всего, от Тома, — добавила она, и ее мягкий ирландский акцент прорезал тишину их комнаты.
Гермиона поблагодарила ее, удивленная доставкой. Она думала, что он будет вести себя более сдержанно. Ее сердце предательски дрогнуло от волнения.
Это был просто свернутый лист пергамента с ее инициалами, написанными его безупречным почерком, четкой буквой «Г», парящей по обе стороны «Д» и «Э» — от Эллилы, имени ее приемной прабабушки. Это само по себе говорило о многом: она была уверена, что никогда не называла ему второе имя, которое Сердик и Альбус написали в свидетельстве о рождении. Да и через полгода она и не задумывалась об этом. По правде говоря, Гермиона ненавидела это имя. Ее магловскую тетю звали Элеонора, и ей не нравились все эти напоминания о тете Элли. Потому что воспоминания из прошлого неизбежно приводили к самым темным мыслям об уже таких далеких и испуганных родителях. Они все еще вращались где-то в ее сознании, постоянно. И эта острая боль постоянно напоминала о потере и сожалении.
Из принципа Гермиона оставила пергамент у кровати, пока заканчивала чтение и ушла в душ помыть голову. Но она думала о нем. И гадала, что он мог сказать, старалась не думать о содержании письма. Говорила себе, что все, что он скажет, не будет иметь никакого значения.
Когда она развернула его, пергамент был пуст.
Она раздраженно фыркнула, но легкая улыбка выдавала Гермиону — она коснулась уголка ее губ при виде очередной загадки.
