– Нашел комнату? – спросил Кирилл Коршунов, прогнавший Макара из своих апартаментов несколько часов назад.

– Нашел, – холодно ответил бывший кузнец, не считая нужным смотреть на человека, имевшим наглость называться его другом.

– Я знал, что все будет нормально. Здесь места много, всем хватит, – Кирилл противно улыбался. Макар едва сдержался, чтобы не стереть лживую ухмылку с этих губ. Только воспоминание об Алисе, которой этот мужчина приходился родным дедом, помогло ему остаться сидеть. Впрочем, даже если он убьет Коршунова, вызвав на ристалище, девушка вряд ли опечалится. Она никогда не видела своего темного родственника.

Продолжать разговор не хотелось. Уходить было рано. Вокруг творилась ужасная вакханалия, достойная пера живописца, решившего изобразить ад во всем его безобразии. Кровь, секс, препараты, запрещенные в любом нормальном обществе, крики и стоны, слившиеся воедино. Все это дополняла громкая музыка, под которую вальсировало несколько пар. Рядом сам великий Сантьяго, окруженный тремя фаворитками, улыбается старческими губами, пока молоденькие девушки всячески ублажают покрытое морщинами тело.

Неужели раньше он мог участвовать в этом безумии? «Мог», – отвечал внутренний голос. К горлу подкатывала тошнота. Макар постарался заглушить ее очередной порцией виски. Не помогло, стало только хуже, закружилась голова.

В поисках хоть одного нормального человека Кузнецов начал озираться по сторонам, но, сколько хватало глаз, везде творилось одно и то же. Даже его малолетний сын накачивался водкой, катая по полу нагруженную презервативами машинку.

Наиболее приличная тусовка собралась в дальнем и самом темном углу. Человек десять пили шампанское и весело смеялись, не обращая внимания на разворачивающийся перед глазами фарс. Макар знал каждого воителя, не участвовавшего в безобразиях. Трое из них принадлежали к его группе. Остальные считались его приятелями. Раньше он непременно подошел к ним и поговорил о делах насущных, потравил анекдоты, принимая участие в общем веселье, может, выкурил косячок-другой марихуаны, привезенной из Голландии. Раньше, не сегодня… Сегодня он уставился в одну точку, отключая сознание от происходящего, словно старался разглядеть, что творится в другом зале, огромном и очень светлом, как докладывали редкие разведчики, сумевшие вернуться из своих рейдов невредимыми. Там в эту ночь тоже проходит новогодний праздник. Маскарад, говорила Алиса, прижимаясь к его груди еще прошлой ночью. Мужчины и женщины, наряженные средневековыми рыцарями, принцессами, дриадами, крылатыми феями, вальсировали под музыку оркестра или танцевали под современные напевы какой-нибудь группы. Нежные поцелуи, дружеские рукопожатия, пробки шампанского, летящие в потолок, магические шары и свечи, с оплывающим по бокам воском. Таким он представлял себе праздник в доме сестры. Ему казалось, что он видит, как Стас смеется над шуткой кого-то из своих ребят, крепко обнимая белокурую жену с добрыми голубыми глазами за талию, как хмурится светлая София, не находя на серебряном подносе своего любимого кушанья, как улыбается, пряча серые глаза, девушка, которую ему представили как Дубровину Алину, как подносит к губам бокал игристого вина парень, показавший чудеса выносливости, пережив в их замке восемь лет жестоких пыток.

Реальность ворвалась в его грезы в виде хорошенькой вампирши, опьяненной не то кровью, не то всеобщим сумасшествием.

– Потанцуй со мной, избранный, я покажу тебе, что такое настоящая вампирская женщина!

Лихорадочный блеск ее глаз в совокупности с бледной, очень гладкой кожей, делали ее похожей на призрака. От нее пахло мускусом и чем-то еще очень неприятным. Возможно, смертью. Макар не знал. Девушка наклонилась слишком близко, желая найти его губы своими, Кузнецов резко отпрянул, смахнув со стола пустое блюдо, с громким бряцаньем упавшее на пол.

– Ну же, красавчик, – не унималась вампирша, обвив его шею руками. Она не понимала или не хотела понимать, что ее ласки неприятны. Когда смердящее дыхание коснулось его щеки, Макар не выдержал, схватил со стола нож и полоснул немертвую по шее. Голова скатилась на пол, сверкая недоуменным взглядом и обиженно кривя губы. Ничего, переживет… кто-нибудь приставит безмозглую башку недобитой красавицы на место, возможно сначала воспользовавшись столь любезно предлагаемым каждому встречному укороченным телом. Со злостью пнув немертвый бок, Макар отошел к соседнему столу. Там никого не было, кроме одиноко сидящей фигуры Олега. Вампир смотрел в пустой бокал, крутя длинную ножку фужера в тонких пальцах.

– Не нравится наш праздник? – спросил Макар.

– Не в моем вкусе, – кивнул Олег, не отрываясь от бликов, мелькавших на гранях дорогого хрусталя.

– И не в моем, – честно признался Макар, – всегда предпочитал тихие вечеринки.

– Не знаю, что я предпочитал, но не это, – Олег обвел рукой по кругу, охватывая всю площадь помещения.

– Почему ты не ешь? У тебя голодный взгляд.

– Я не убиваю людей, я затуманиваю им память. Они не должны страдать из-за противоестественного вампирского голода, – резко ответил Олег, уставившись в глаза Макара.

– Не заводись, я просто спросил. Ты же слышал приказ: из замка теперь неделю никого не выпустят. Справишься?

– Постараюсь, а нет, запрусь в подвале до наступления моей очереди охотиться. Безумного вампира на стену не поставят, себе дороже, вдруг кусаться начну, – Олег клацнул зубами, показывая слегка удлиненные клыки.

– Забавно, всегда считал, что вампиры – нелюди, животные, а оказывается, некоторые из вас человечнее иных людей. – Несколько минут они сидели в молчании, Макар разглядывал необычного немертвого, в корне изменившего его отношение к низшим, а вампир с отвращением глядел в зал. Казалось, его вот-вот стошнит.

– Я добуду для тебя разрешение на охоту на завтра, – пообещал Кузнецов, похлопав Олега по плечу. – Ты не должен страдать из-за принципов, это неправильно.

– Буду очень признателен, – согласился вампир. И снова Макар удивился, что в нем не было ни капли свойственного его племени желания угодить и раболепной униженности, скрывающей лютую ненависть, которую каждый немертвый испытывал к живым.

Алина кружилась в танце под аранжировку популярного некогда вальса, поддерживаемая твердой рукой Антона. Кисточки на его талии мешали прижаться к любимому всем телом, а болтавшийся на цепочке мольберт периодически ударял по бедру. Вокруг танцевали другие пары. Иногда кто-нибудь из знакомых дружески махал им рукой или посылал воздушный поцелуй. Джефф, разряженный ковбоем дикого Запада, пронесся с дамой в черной маске и улыбающимися губами, накрашенными бордовой помадой. Его широкополая шляпа залихватски сползла набок, открывая конопатое лицо «льва». Прямо за ним, увлекая за собой партнершу, пролетел султан – Али. Потерявшая маску девица из «сокрытых» громко смеялась, то и дело опуская голову на плечо турка. Соня с Владом отплясывали в самом центре зала, и равных им в искусстве танцевать не было. Фиолетовый вел свою женщину уверенно и красиво, а она, словно грациозная кошка, скользила, практически не касаясь паркета, полностью доверяя крепким рукам партнера. Их парой любовались сидевшие за столами воители, не умевшие или не желавшие показать свои навыки по части вальсирования. От них не могла отвести взгляда даже Линда, раскачивавшаяся на месте в такт музыке.

С потолка в замысловатом танце мягко падали снежинки, оставлявшие на коже следы теплого прикосновения. Иногда начинался дождь из разноцветного конфетти, с хрустальных люстр свисал серпантин, задевая самых высоких по головам. В воздухе продолжали носиться ведьмы и деды морозы, к ним присоединились неизвестно откуда взявшиеся феи с огромными прозрачными крылышками, из волшебных палочек которых вырывались снопы искр. На столах вальсировали фарфоровые статуэтки, ловко обходя салаты и тарелки гостей.

– Ты великолепно танцуешь, – шепнул Антон. – Максу надо отдать должное, в нем погиб учитель, – улыбнулся Антон.