– Смотри-ка, сколько не жалко!.. – Михей, усмехнувшись, почесал выбивающуюся из-под майки-тельняшки лохматую седую волосню. Мне, паря, может быть, ваще ничего не жалко для хорошего дела!.. Небось с девками решил гульнуть, а только на пиво и хватило!..

– Угадал, дядя Михей, – с ними! – согласился Юрка.

В это время из кухни вышла тётя Клава, жена Михея. Вытирая о фартук только что вымытые под умывальником руки, поздоровалась:

– Здравствуй, Юра. Каким ветром занесло?

– Здравствуйте, тётя Клава, хочу у вас немножко занять.

– Слышала, слышала… Что ж, дело молодое! – И, ни слова больше не говоря, прошла в соседнюю комнату.

Михей, приняв сие за молчаливое согласие, вопросительно покосился на пакет с пивом, стоящий рядом с Юрой на табурете.

– Ну, на одну-то косматую дать могу, а на гарем – это ты в Арабских Эмиратах, у какого-нибудь эмира или шаха займи.

– Да мне сильно много и не надо, хотя бы рублей триста…

– Триста и на одну косматую не хватит – вот тебе пятихатка!.. – И дядька Михей протянул было пятисотовую купюру племяшу, но тут же отдёрнул руку назад.

– Бабки-то, Юрок, я тебе дам, не жалко, но с одним уговором – пиво мне оставь! А ты там, в бане, что-либо покрепче возьмёшь – девки-то в основном винцо любят.

– Ладно, дядя Михей, – нехотя согласился Юрка и протянул Михею пакет, плотно забитый пластиковыми двухлитровыми бутылками пива марки «Купеческое».

– Вот это обмен! – обрадовался Михей, ловко сграбастал пакет и отдал пятисотку Юрке. – Держи, дон Жуан, и помни дядькину доброту!

– Спасибо, дядя Михей, не забуду!

Юрка сунул деньги в кармашек джинсовой рубахи и направился к выходу.

– Постой! – окликнул его Михей. – Так куда, ты говоришь, идёшь?

Юрка с недоумением обернулся.

– Так в баню, я же вам говорил…

– А в какую баню? – не унимался Михей.

– Да вы её знаете – в соседнем квартале которая.

– А?! – многозначительно протянул Михей. – Ну, иди-иди! Там как раз женский день помывки – баб много моется!..

– Как женский день?! – остановился, как вкопанный Юрка. – Там же номера отдельные есть.

– Да есть, только для семейных пар! – опять осклабил железные зубы Михей. – Я-то подумал – вы компашкой в садовый кооператив собрались – в баньку по-чёрному, а может, и по-белому. Далековато отсюда добираться, понимаю, но природа и то-сё… Романтика из штанов так и прёт!.. А вы вон куда – в городскую централку! Только вас там и ждали! Да туда, Юрок, за месяц записываться надо, и то не попадёшь!..

– Ё-моё!.. Это что, правда? – спросил Юра вышедшую из соседней комнаты тётю Клаву.

– Откуда ж я знаю, Юрик? – пожала полными плечами тётя Клава. – Я давно по таким баням не хожу, всё больше в ванне моюсь. А приспичит попариться, так мы с моим Миклухой Ивановичем в сад свой ездим, в собственную баньку возле домика.

– А я что говорю!.. Вот куда вам надо!..

– Так это ж за город ехать нужно… – почесал затылок Юрка.

– Почеши, почеши затылочек, племянничек, а я пока выйду, к магазину схожу, молока деревенского из цистерны куплю. Деревенское молоко всё лучше, чем магазинное, из порошка сделанное. Нам молочко совхоз «Берёзовский» доставляет, – проговорила тётя Клава на прощание и пошла за молоком. В то же мгновение в кармане Юрки заиграла мелодия «Прощание славянки». Парень проводил тётю Клаву глазами и потянулся в карман за мобильником – приложил сотовый телефон к уху:

– Да, привет! Что случилось? Значит, уикенд отменяется. Знаю, что все места забронированы, тут меня уже проинформировали… Жаль! Обидно, досадно, да ладно! Есть другой вариант – поедем на выходные за город, в садовый кооператив, в бревенчатую баньку, берёзовыми вениками париться, согласны? Ну тогда окей, до встречи, пока!

– Ну вот, дядя Михей! – обернулся Юрка. – Спасибо, что надоумил и про баньку в вашем саду рассказал – туда мы и двинем в выходные с подружками!

– И сколько вас?

– Нас? Да немного: я, Кум, Лысый и три наши подружки – если не возражаешь, конечно. Порядок и стерильность гарантирую. Всё приберём, – заверил дядю Михея Юрка и протянул ему только что занятую пятисотку. – Спасибо за деньги.

– Что так? – насторожился Михей, отстраняя от себя денежку. – Никак пиво назад забрать решил?!

– Да нет, что вы! – рассмеялся Юрка. – Пейте на здоровье!.. Я это к тому, что у вас в домике закуски хватает. В погребе и картошка, и соленья разные…

– Ага, смышлёный парень и экономный, – нахмурился Михей, – всё-то рассчитал – можно на закусь не тратиться. А на выпивку, значит, у вас, пердюков, найдётся.

– Извините, дядя Михей, если этим обидел, – перестав улыбаться, проговорил смущённо Юра.

– Я не барышня кисейная, чтобы на такую ерунду обижаться. Ключ от домика в прихожей на гвоздике висит – увидишь. В домике же ключ от баньки найдёшь, а крышка в погреб без замка, край доски только аккуратно поддевай, чтоб пол не повредить. Деньги эти возьми себе. Дядька Михей то, что по доброте моряцкой души дал, назад не берёт – потом, когда своих много будет, отдашь, – отстранил бумажную купюру Михей, – вы мне, главное, домик и баньку не спалите, гуляки! – и, вздохнув, покосился на пиво. – Так, может, того, раз с баней не получилось, по кружке пива, а, Юрок?.. А то бывшему расейскому моряку пить одному западло.

– По кружке – так по кружке, не понесу же это домой, – вынужденно согласился Юрка, поскольку готов был уже смотаться подальше от конфуза.

– Вот это правильно!.. Вот это по-нашенски! – обрадовался Михей, разливая по двум большим керамическим кружкам золотистое пиво. – Не терять же понапрасну время.

Выпили по кружке, закусили, за неимением воблы, нарезанной в кружочки кровяной колбаской и разговорились. Вернее, разговорился и так любивший выпить и поговорить за компанию дядька Михей:

– Вот ты, Юрка, испугался в женский день в баню идти. Правильно побоялся, не дай бог туда неопытному парню, как ты, попасть – зашибить могут! Хотя, с другой стороны, оно, конечно, интересно поглядеть на множество разных голых баб: тут тебе и старухи с отвисшими высохшими грудями, и молодухи в соку, и соплячки малые.

Но кто ж тебя и таких, как ты, туда запустит?! Правильно – нельзя! Запретно!..

Бывали ситуации, когда случайно мужик попадал в женское отделение, так там такой визг поднимался и так, бывало, тому мужику по голове да по бокам доставалось кулаками, вениками, а то и жестяными помывочными тазами, что и в кошмарном сне не всегда увидишь.

А вот я раз в женскую баню попал, и ничего-то голозадые мне не сделали.

– Как это? – поинтересовался Юрка, потягивая золотистую жидкость из коричневой керамической кружки.

– А вот слушай.

Работал я в середине пятидесятых в строительной бригаде по ремонту домов в одном лесном посёлке. Дома в том посёлке, где я жил, были в основном из бруса, деревянные, реже шлакоблочные. Бригада наша занималась заменой подгнивших полов, вставкой стёкол, ремонтом кровли, да и по сантехнике приходилось многое менять, ремонтировать…

В общем, работы хватало.

Была тогда в нашем посёлке баня – единственное кирпичное здание.

Она и теперь стоит на окраине уже не простого посёлка, а города, ставшего районным центром.

Два единственных окошечка у той бани, где парилка расположена, низко над землёй находились, и хоть не большенькие те окошки, но были замазаны изнутри масляной краской, чтобы разное озабоченное дурачьё не подглядывало. А дурачья, как и теперь, тогда хватало. Сколько раз пацаны и оболтусы побольше, чтобы за голыми девками да бабами подглядывать и пугать их, стекло в этих двух окошечках разбивали!

Много от женщин было по этому случаю жалоб.

В конце концов поселковое начальство не выдержало – и приказало начальству поменьше те окошечки, что низко к земле расположены, заделать. А вместо них пробить другие повыше, у самого потолка, чтобы только встав на ходули заглянуть можно было, и камнем попасть нельзя, из-за присутствия в окнах дополнительных прочных решёток. Одним словом – не баня, а тюрьма! Зато женскому полу мыться спокойно.