Полковник закурил. Он и сам понимал, что она права. Несколько раз торопливо затянулся, пытаясь унять взыгравшие нервы:

– Как же ты? Ведь без связи и защиты останешься…

– Этой ночью, проведенной с вами, я потороплю их с отправкой меня на задание. Заставлю открыть карты. Навряд ли Анвар захочет меня долго видеть возле себя. И он постарается сделать так, чтоб я не вернулась.

– Я тоже так думаю…

Быстро взглянул на Марину, впервые оценивая ее для себя, как женщину и отвел взгляд. Сержант была чудо, как хороша. Сердце улетело куда-то вниз, когда он прикинул свои шансы сдержаться. Решил быть откровенным. Глухо спросил:

– Игра в любовников?.. Учти, я долго не выдержу, находясь с тобой в одной постели…

Степанова побледнела. Она понимала, что он полностью откровенен и тихо ответила, не поднимая глаз:

– Как получится. По крайней мере, вы мне нравитесь. Прошу вас лишь об одном, генерал не должен узнать, что бы между нами не произошло. Игра и все… – Мужчина кивнул и отшвырнул сигарету. Оба сели в автомобиль. Степанова приказала: – Эдуард, заедем в аптеку. Что-то мои нервы разыгрались из-за этого лихача. Снова ту аварию вспомнила…

Шергун быстро посмотрел на часы: до встречи оставалось не более пятнадцати минут. Марина что-то быстро и осторожно писала в блокноте, стараясь не шелестеть бумагой. Олег спросил:

– Можно, я радио включу, Виктория Ахметовна? Музыка вас отвлечет…

Она безучастно ответила:

– Включите…

Благодарно посмотрела на него в зеркало, продолжая быстро писать. Исписав три листка мелким убористым почерком, она осторожно оторвала их от блокнота и свернула в тоненькую трубочку. В это время Олег старательно крутил ручки настройки. Хрип, шипение и щелканье в эфире заглушали все звуки в салоне. Вместе с Шергуном зашла в аптеку. По дороге быстро сказала:

– Завтра вас арестует милиция, прямо на моей даче. Так я буду спокойна, что вы доберетесь до Москвы целым. Смотрите, а генерал уже там…

Вошли в аптеку. Бредин, якобы случайно, уронил со столика рецепт и тюбик с валидолом. Хотел наклониться, но Марина опередила:

– Я помогу вам, дедушка…

Наклонилась. Зажала в руке флакончик, а вместо него протянула другой. Рецепты быстро подменила на докладную. Генерал скрипучим голосом рассыпался в благодарности. Старательно и медленно свернул бумагу, спрятав ее в карман. Женщина подошла к пустому окошечку и попросила фармацевта посоветовать что-нибудь от нервов. Шергун «помог» Бредину добраться до двери и открыл ее перед мнимым стариком. За эти полминуты успели перемолвиться парой слов:

– Почему опоздали?

– Занятия продлились на десять минут дольше.

– Снимки четкие, теперь практически за каждым исламистом следят. Пока можете больше не снимать. Разве что экстра неординарное…

По дороге к машине Шергун передал Степановой слова генерала.

Вечером они поужинали вместе. Чтобы как-то разрядить обстановку, женщина налила вина в бокалы, но алкоголь не помог. Оба старались не встречаться друг с другом взглядами. И он, и она думали об одном и том же. Оба находились в растерянности. Марина взяла себя в руки и оставила для него записку, прежде чем подняться в спальню. В ней было три слова «Бегите на крик». Полковник вздохнул. Положил записку на электроплиту и смотрел, как чернеет бумага, а вверх поднимается струйка дыма. Стряхнул пепел тряпкой. Выключил свет, направился к себе. Разделся и лег.

В голове проносилось: «Как же ужасно сознавать, что стану любовником Марины из-за задания. Ну и ситуация! Мне паршиво, а ей, наверное, еще хуже. И что еще завтра будет, не понятно…». Он думал долго и не сразу расслышал приглушенный вскрик наверху. Затем еще один уже тише. Вскочил, выдернув из-под подушки пистолет и как был, в одних трусах, кинулся вверх по лестнице. Ворвался в спальню с криком:

– Виктория Ахметовна, что случилось?

В бледно-размытом свете ночника разглядел, что Марина сидит на постели и тоненькая прозрачная сорочка почти не скрывает тела. Он еле вздохнул. Прижав руки к груди, она плакала. Он повторил, озираясь:

– Что случилось?!

Она указала ему рукой по периметру комнаты, не сводя глаз с мужчины. Крепкое красивое тело сорокашестилетнего полковника ошеломило ее. Он понял ее жест. Пробежал по комнате, шлепая босыми ногами и заглядывая повсюду. Остановился рядом:

– Никого нет! Что произошло? Здесь кто-то был?

Она жалобно всхлипнула:

– Нет. Просто я снова видела во сне ту катастрофу…

Заплакала и протянула к нему руки. Мужчина присел на кровать и прижал вздрагивающее тело к себе. Погладил по голым плечам. Ее голова улеглась ему на плечо. Принялся утешать вполголоса:

– Это только сон. Вы живы. Я с вами в доме. Вам ничто не грозит.

Сквозь тонкую ткань сорочки чувствовал, как дрожит ее тело. Всхлипы становились все реже. Ее руки робко дотронулись до его груди и снова опустились. Марина подняла лицо и тихо попросила:

– Поцелуйте меня, Эдуард. Только уберите вначале этот ужасный пистолет, он мне в спину впился…

Полковник растерялся и не знал, как поступить. С одной стороны это была игра, но с другой, все зависело от женщины, от того, что она задумала. Он потянулся к тумбочке, отпустив сержанта. Со стуком положил пистолет и замер, сидя на постели с опущенной головой. Марина почувствовала, что слишком долго была без мужчины, жар окутывал тело, поднимаясь откуда-то изнутри. Шергун сильно взволновал ее обнаженным торсом. Ей захотелось вновь почувствовать себя женщиной, а не солдатом.

Она сбоку смотрела на широкую грудь Олега, вздымавшуюся, словно меха в кузнице. На мощные мускулистые руки, сильные ноги. Он упорно не оборачивался. Тогда она чуть придвинулась. Ее ладони скользнули по обнаженной спине Шергуна. Марина чувствовала тепло его кожи. В груди заныло. Она прижалась к его спине грудью, чуть прикрытой тоненькой сорочкой. Уткнулась лицом меж лопаток. Он закрыл глаза и со стоном выгнулся, вздрогнул всем телом, откинув голову назад. Тихо и прерывисто сказал:

– Виктория Ахметовна, я всего лишь шофер…

Рука закрыла рот. Ее губы целовали его спину и плечи, медленно передвигаясь к шее. Длинные распущенные волосы щекотали кожу. Руки ласково пробегали по его груди, проникнув подмышками. Изо рта женщины, в самое ухо, прерывисто вырвалось:

– Я не могу больше находиться в постели одна…

Женское тело неожиданно отодвинулось в сторону. Руки крепко взялись за его плечи и просто уронили на постель перед собой. Олег смотрел ей в лицо и молчал, все еще не зная, как быть. Он еще мог сдержаться, но чувствовал, что это ненадолго. Марина смотрела на его тело не мигая, словно змея, чуть поглаживала кожу подрагивающей ладонью. Странная улыбка играла на губах.

Темные глаза начали медленно приближаться, и полковник увидел в них зеленые огоньки. За всю его холостяцкую и отнюдь не монашескую жизнь, такое он видел впервые. Эта женщина неудержимо манила его к себе. В груди стало горячо, а во рту пересохло. Он хотел что-то сказать и не смог. Глаза приближались. Он не мог отвести взгляда и точно так же, не мигая, смотрел на нее.

Марина тронула его губы осторожно, словно пробуя на вкус. Взъерошила волосы на висках и отстранилась, желая увидеть, как он отреагирует. Провела пальцем по подбородку, глядя в глаза. Ее рука невесомо пробежалась по его груди, оглаживая каждый мускул. Скользнула по крепкой шее и замерла на правом виске. Полковника начала бить дрожь. Он судорожно дышал. Она еще раз, дольше и плотнее, тронула его губы, заставляя отвечать. И он сдался…

Будучи весьма опытным мужчиной, Олег наконец-то понял: Марина слишком долго находилась в одиночестве, чтобы сейчас остановиться. Но он понял и другое, эта ночь для него не просто очередное приключение. Он никогда не сможет забыть сержанта. С такой нежностью к нему никто не относился. Женщина покрывала его лицо нежными, легкими поцелуями и каждый почему-то отдавался в душе болью. Его дрожащие руки сдвинули лямочки сорочки на округлых плечах и медленно потянули шелковую ткань вниз. Правая рука легла на полную грудь и слегка сжала ее, скользнула по гладкой коже дальше. Женщина чуть приподняла бедра от его тела, и он отшвырнул тряпки в сторону.