– В Жаворонки. Знаешь такое место? По Минскому шоссе.

Он пробурчал:

– Вот это уже конкретнее…

Андрей водил машину очень хорошо. Легко лавировал в потоке. Женщина, когда повернули к дачам, искренне сказала:

– Ты прекрасный водитель! Сколько же лет ты водишь? Ведь тебе не больше двадцати пяти.

Парень был явно доволен:

– С пятнадцати лет вожу. Мне двадцать два года, Виктория Ахметовна.

– Отлично. Теперь поговорим о деле. Обязанностей у тебя будет не так много. Я не так капризна, как кажусь. Эдуард всегда открывал мне дверцу, он сопровождал всюду, разве только я сама оставляла его в машине. Например, с аптеки я и сама лекарства донесу, но из супермаркета таскать продукты не привыкла.

Парень внимательно слушал. Она продолжила:

– Иногда варил кофе по моей просьбе. Это случается не часто. Следил за машиной и раз в неделю, если она не очень грязная, мыл ее. Я покажу где. Готовлю сама и весьма не плохо. Назови любимые блюда, иногда я стану баловать тебя.

Машина остановилась. Она спросила оглядевшись:

– Почему ты остановился?

Он обернулся и хмыкнул:

– Я не знаю, куда ехать.

Марина замахала руками и улыбнулась:

– Ах, да! Я совсем забыла, что ты новенький! Прямо, затем поворот направо и до высоченных зеленых ворот. Там из-за сплошного забора два огромных клена выглядывают. Круглый такой ключ, как гвоздь – это от ворот.

Андрей был поражен огромной территорией и двухэтажным домом из сосновых бревен. Женщина распорядилась:

– Оставь машину тут. Нам все равно скоро назад мчаться. Прошу…

Своим ключом открыла дверь и вошла внутрь:

– Я пока на стол к обеду соберу, а ты будь добр, разберись с моей лампой в спальне. Там у нее что-то отлетело. Боюсь, как бы не замкнуло где. Пойдем, провожу и дом сразу покажу.

Первым делом она показала ему комнату, где он будет жить. Потом поднялись на второй этаж. Она распахнула дверь в спальню:

– Это здесь. Сам увидишь на тумбочке. По-моему отлетел край у этой черной штуки, куда лампочка ввертывается. Я в этом не понимаю. Если починить нельзя, отключи лампу и выброси. На обратном пути новую купим. Инструменты потребуются, приходи на кухню. Ящик на антресолях.

Парень зашел внутрь и огляделся. Спальня вся была выполнена в голубом стиле. Роскошная широкая кровать, покрытая голубым атласным покрывалом с крупными цветами, занимала большую часть помещения. Рядом стояли две одинаковые тумбочки с одинаковыми лампами. Над кроватью на стене висела большая картина с лесным пейзажем и с десяток маленьких по сторонам от нее в том же стиле. Напротив стояли два шкафа-купе, а между ними огромное зеркало с широким двухтумбовым столом и мягкой банкеткой перед ним. Кровать отражалась в зеркале. Стол был сплошь уставлен флакончиками духов, косметикой и цветами. По сторонам стояли две небольшие лампы в стиле ретро. Огромное окно задернуто тяжелыми бархатными шторами ярко-голубого цвета. Возле двери на стене висел ночник в виде лотоса.

Он не стал открывать окна. Подошел и наклонился над тумбочкой. То, что увидел, заставило вздрогнуть. Андрей взял микрофон и подошел к окну, слегка раздернув занавеси. Покрутил в руках и огляделся в комнате. Поднял лампу, чтобы посмотреть, как был прилажен «жучок». Быстро вставил в зазор между плафоном и лампочкой. Спустился вниз.

Женщина вовсю хлопотала на кухне. Обернулась:

– Выбрасывать?

– Зачем? Лампа еще не один десяток лет прослужит. Ничего с ней не случилось. Подумаешь, пластмасса отлетела…

Марина поставила на стол тарелку с хлебом. Положила по две ложки, вилки и два ножа. Достала из шкафа порционную и полупорционную тарелки. Обернулась:

– Вот и ладно. А то я привыкла к этой лампе. Мой руки, и давай обедать. У меня сегодня борщ, бефстроганов с картошкой и салат из капусты. На десерт смородиновое желе. Чай, кофе или какао, по желанию.

Он молча ел, время от времени бросая на женщину внимательные взгляды. Марина была спокойна. Потом все же спросила:

– Так что ты любишь? Ты не ответил.

Он пожал плечами:

– Все ем. Особого пристрастия в еде нет. Люблю жареную картошку.

– Андрей, ты учишься на заочном или на данный момент безработный?

Он нахмурился, пододвигая к себе тарелку со вторым:

– Техникум строительный закончил, но на хорошую работу не устроиться. Так, перебиваюсь…

– Чем, если не секрет? Ты москвич?

– Я с Калужской области. Здесь снимаем с одним парнем комнату. Какое-то время торговал на рынке, потом был грузчиком, курьером.

– Машину откуда так хорошо знаешь?

– У меня отец шофер. Я с малых лет вожу.

Она продолжала допытываться:

– Но ведь иномарка не грузовик. Ее-то откуда знаешь?

– Полгода водителем работал у одного типа, пока его не посадили. Пять иномарок успел выучить…

Он принялся за желе. Поднял голову и сказал:

– Как вкусно! Я такого еще не пробовал.

Степанова улыбнулась:

– Спасибо. Что будешь – чай, кофе, какао или апельсиновый сок?

– Давайте сок.

Она достала пакет из холодильника и налила большой стакан:

– Я бы чайку попила. Вот пакетик и чашка. Завари, пока переоденусь, чтобы время не терять…

Включила чайник и отправилась в спальню. Андрей остался один. Он вытащил из кармана маленький пакетик с сероватым порошком. Повертел в руках, посмотрел на свет и снова забил в карман. Тяжело вздохнул. Положил пакет с чаем в чашку и заварил кипятком. Снова вытащил пакетик с порошком и отсыпал часть в кипяток.

Услышав шаги на лестнице, решительно выплеснул чай в раковину. Торопливо забил порошок в карман и принялся торопливо мыть чашку. Выбросить использованный пакетик не успел. Достал второй пакет с чаем. Вошла Марина в черном костюме. Ее лицо было печально. Сделала вид, что не заметила пакетик в раковине. Придвинула к себе чашку и не спеша принялась пить. Спросила:

– Андрей, если хотите, можете себе еще сока налить. Ой, совсем забыла про пирожки! Вон в той банке лежат. Я вчера пекла. Берите. И вообще, на будущее запомните, есть захотели – ешьте. Я не запрещала Эдуарду питаться тогда, когда он хочет, и вам не собираюсь.

Его лицо покрылось пятнами. Он опустил голову, делая вид, что чем-то испачкал рубашку и сказал:

– Спасибо, Виктория Ахметовна.

Она искоса посмотрела на его лицо, застывшее в отчаянии. Парень явно не знал, что делать. Испугалась, что он может выдать себя в автомобиле, но и предупреждать не хотелось. Интересная мысль промелькнула в голове, и она едва не улыбнулась. Встала. Составила всю посуду в раковину:

– Приеду, помою. А сейчас поехали на Новодевичье кладбище.

Вышли из дома. Она села в машину. Выехали за ворота. Марина зевнула и удивленно сказала:

– Странно. Чай пила, а состояние какое-то странное. Спать охота. – Потерла виски, обратив внимание на удивленный взгляд парня. Махнула рукой: – Андрей, не обращай внимания, я после катастрофы успокоительные пью. Это всего скорее они действуют. Ты, надеюсь, знаешь, где Новодевичье кладбище находится? Тогда вперед, а я посплю.

Степанова сняла черную шляпу, закрыла глаза и притворилась спящей. Парень ничего не мог понять. Он прекрасно помнил, что выплеснул чай с наркотиком. Но женщина явно была под дозой. Этот наркотик тормозил психику, превращая даже самого волевого человека в раба, подчинявшегося чужой воле. Он несколько раз смотрел в зеркало и даже оборачивался, чтобы увидеть красивое лицо. Хозяйка спала спокойно, положив голову на спинку сиденья и слегка склонившись влево. Андрей с трудом нашел место для машины рядом с Новодевичьим кладбищем. Вылез из-за руля и открыл заднюю дверцу. Осторожно дотронулся до руки Марины и сказал:

– Виктория Ахметовна, приехали…

Она пошевелилась и медленно открыла глаза. Покрутила шеей так, словно она затекла и, наконец, осмысленно взглянула на шофера:

– Приехали? Тогда пошли. Вон и цветы продают…

Он поставил машину на сигнализацию и вместе с ней направился к цветочному киоску. Марина выбрала две крупные бардовые розы на длинных стеблях. Заплатила и направилась к воротам. Предъявила служащему пропуск, кивнув на Андрея: