Миска подпрыгнула и побежала вперед.

Мы с кошкой были в пути уже минут десять, а до поляны так и не добрались. Хотя давно прошли все столбы.

Дул ледяной ветер. Я посмотрела на небо. Когда мы отправились в путь, луна сияла очень ярко, а теперь ее закрывало облако, и свет почти пропал. Мерцание лампы только пугало: из-за нее я видела повсюду жуткие тени. Фонариком мобильного тоже не получилось воспользоваться, потому что я забыла его зарядить, нужно было экономить аккумулятор, чтобы воспользоваться телефоном в крайнем случае. Дома всегда где-то мигали огни, даже ночью. Исландская тьма была намного чернее. Глубже. У нее были глаза, она обволакивала и заставляла меня покрыться мурашками… Я не могла идти дальше, поэтому резко остановилась. Мое дыхание стало слишком частым и глубоким, я едва могла дышать. Два светлячка летали над кустом. Крошечные светящиеся пятна в кромешной темноте. Я решила сосредоточить свой взгляд на них, чтобы моя паника не вышла из-под контроля. К ним подлетел третий светлячок, четвертый, пятый. Что могло завлечь их в это место? Lampyridae не свойственно собираться в стаи. Их становилось все больше и больше, пока наконец над моей головой не парило сверкающее, светящееся облако, освещая темноту. Я снова увидела очертания кустов, деревьев и дорогу.

– Спасибо! – сказала я со вздохом облегчения.

Миска внимательно смотрела на светлячков, подняв хвост. Из ее горла вырвалось глубокое громкое урчание. Только сейчас кошка снова начала двигаться. Ее хвост был взъерошен, как старая щетка для посуды. Рой светлячков последовал за ней. Я нерешительно смотрела им вслед. Что мне теперь делать? Выбор был небольшой. Можно было пойти за ними или убежать назад. Поскольку не хотелось сдаваться, когда идти осталось совсем немного, и я больше не боялась темной дороги, я выбрала первое.

При свете светлячков я заметила, что все деревья перед нами – ясени. Под их широко раскинувшимися кронами я прошла дальше в лес. Опавшая листва шуршала под моими ногами, а листья, все еще державшиеся на ветвях, нежно шелестели на ветру.

Через несколько метров лес закончился, и я увидела двух лис на водопое. Наверное, это был тот самый теплый родник, о котором говорила Мария. Полупрозрачные белые облака развевались в прохладном ночном воздухе. Немного дальше стояло единственное на поляне дерево. Вся местность вокруг него была огорожена пластиковым скотчем в красно-белую полоску, а на опушке леса я заметила темные очертания строительной техники. Поляна! Я здесь!

Если бы дерево было прямым, то бузина достигала бы в высоту десяти метров. Но ее ствол был сильно изогнут. Как свеча, растаявшая на солнце, она наклонилась к земле. Ветви были почти голыми. Было что-то печальное в том, как они тянулись к ночному небу. Дерево умирало, сейчас я это понимала. Но, несмотря на болезнь, оно все еще выглядело величественно в золотом свете светлячков. Мое сердце кольнуло от мысли, что этот уставший, павший воин скоро превратится в груду дров. Я не могу этого допустить! Я должна защитить его! Но внезапно послышались голоса, и рой светлячков надо мной погас. Группа людей – их было не больше пяти – приближалась к поляне. Они были в длинных белых одеждах и держали в руках свечи. Я спряталась за кустистой ивой.

Люди подошли к бузине и поставили свечи вокруг дерева. Из ведра они достали что-то непонятное и разложили на стволе. Когда закончили, собрались вокруг дерева на небольшом расстоянии друг от друга. Пальцами они рисовали странные знаки в воздухе, а потом запели…

Это была красивая, совершенно невероятная песня. По рукам тут же побежали мурашки. Но на этот раз не из-за страха, а потому, что эта чудесная песня задела струны моей души. Она была странной, но казалась знакомой, заставляла меня тосковать так бесконечно и глубоко, что слезы навернулись на глаза. Как красиво! Невероятно красиво! Несмотря на холод, мне внезапно стало очень тепло, и я закрыла глаза. Вдруг я снова стала ребенком, играла на лугу, где росли цветы всех существующих оттенков. Над моей головой порхали темно-синие бабочки, а я пыталась их поймать, но снова и снова они ускользали из моих маленьких пухлых ладошек.

Будто попав в другой мир, я стояла и слушала пение, пока не стихли последние ноты. Фантастический мир в моем воображении исчез, а магия – нет. Должно быть, люди в белых одеждах – это эльфы, никто из людей не смог бы так спеть. Наверное, они пытались вылечить дерево. Мария была права: эльфы действительно существовали! Мне нужно было поговорить с ними и сказать, что я на их стороне. Что я тоже хотела бы помочь дереву. Кроме того, я мечтаю задать им тысячу вопросов.

Я уже хотела выйти из своего укрытия, как внезапная мысль остановила меня: «Могу ли я? В конце концов, должна быть какая-то причина, по которой эльфы прятались восемнадцать лет». Я закусила губу. В худшем случае они будут рассматривать меня как нежеланного свидетеля, которого нужно устранить. В качестве меры предосторожности я держала палец на кнопке вызова службы экстренной помощи, хотя понятия не имела, что сказать, если кто-то ответит. «Пожалуйста, приезжайте поскорее на поляну, где будет построена новая гостиница. Группа эльфов хочет меня убить!» Мне казалось бессмысленным на что-то надеяться.

Нет, пока я была совсем одна, разговаривать с ними – плохая идея! Но, по крайней мере, нужно сделать фото, чтобы показать Марии. Это было бы здорово. В мой первый день в Исландии я уже увидела эльфов, которые скрывались годами. Я быстро сфотографировала эту странную группу и с колотящимся сердцем наблюдала, как они молча покинули поляну, пройдя мимо меня друг за другом.

Эльф примерно моего роста, который выглядел чуть старше и которого я ранее ошибочно приняла за девушку из-за пучка на голове, запутался в подоле собственной мантии и споткнулся.

– Черт! – выругался он.

Серьезно? В фильмах и книгах эльфы не выражаются так грубо!

– Ты тоже это видела? – спросила я Миску, когда группа исчезла. – Интересно, они действительно эльфы или нет?

Но кошка просто лежала на земле, виляя хвостом, и ее гораздо больше интересовали мыши на травянистом пастбище, чем обсуждение со мной важных вопросов. Что ж, по крайней мере, я могу впечатлить Марию своей фотографией.

С колотящимся сердцем я подошла к дереву, и внезапно светлячки снова оказались там. Мои храбрецы!

– Бедолага! А это что, правда вход в мир эльфов? Ты знаешь, что тебя срубят через несколько дней? – я поставила фонарь со свечой на пол и положила руку на кору бузины. Дерево слегка задрожало. «Помоги мне! Спаси меня!» – казалось, шептало оно мне. По спине пробежала дрожь. Теперь я заметила капли на коре, которую эльфы покрыли пастой, пахнувшей рисовым пудингом. Они пытались его подлечить.

– Завтра я первым делом поговорю с мамой, – пообещала я дереву.

Я поглаживала его грубую кору и сломанные ветки. Оно застонало от моего прикосновения, и ягоды бузины упали на землю, как опавшие яблоки при сильном ветре. Тем не менее, я чувствовала себя спокойно, будто находилась под защитой, и не знала, хотела смеяться или плакать в этот момент. Я почувствовала странную смесь эмоций.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, обещаю! – прошептала я.

Что-то неожиданно промелькнуло у меня перед лицом, и я так резко отпрыгнула, что упала на землю. На дереве появилось движение, а несколько последних листьев – как я думала до этого момента – внезапно распахнулись, и вся бузина затряслась. Летучие мыши! Я наклонила голову, но потом увидела огромных черных бабочек. Мой вскрик и резкое движение, должно быть, напугали их.

По треску ветвей и шелесту листьев я поняла, что кто-то снова приближается к поляне. По росту и походке я догадалась, что это был мужчина. В тот момент, когда я заметила его, светлячки снова исчезли – они действительно оказались очень пугливыми ребятами, – и поляна, которая только что была так ярко освещена их светом, погрузилась в темноту. Черт! Все во мне напряглось. Теперь сигарета, которую незнакомец держал в руке, была единственным ярким пятном среди этой темноты. Огонек на мгновение осветил его лицо. Арон.