— А у вас? — прищурился я.
— А у нас они будут задействованы в проекте под руководством старшего центуриона Тихомирова. Айвер обещал, что попробует свести их Дороги в одну, в вашу с Катей Дорогу. Это будут ваши люди, господа офицеры, и ваш проект. Мы лишь поможем вам! И себе заодно. Но на самом деле это резервный вариант, — продолжил особист. — А для начала мы попробуем договориться с российским руководством. Ерунда же получается — русские Ходоки тратят свою жизнь и здоровье, добывая Д-антиген, который их страна продает за рубеж! Чуть ли не своим прямым противникам! Это безумие какое-то… Должно же ваше руководство понимать, что так долго продолжаться не может. Мы можем купить его у вашего правительства вместо Штатов. Заплатим если не долларами, то технологиями. Русские должны помогать русским, так будет справедливо.
— Это вы так думаете, — покачал я головой. — А у нас в мире баксы и желание хоть тушкой, хоть чучелом стать на западе своими, важнее всякого родства.
— Может и так. Мы это учитываем. Только, видишь ли, Ваня, — наклонился ко мне поближе Ситников, — мы изучили документы и сервера из Трокман Байолоджи. Так вот — универсальная противовирусная вакцина, это ерунда, на нее Д-антиген если и тратится, то в совершенно несоизмеримых количествах по сравнению с тем, сколько его запасают во всех питомниках. Запас Д-антигена из крови Ходоков нужен вашим «демократам-глобалистам» для другого. Для какого-то глобального волшебства! — звякнул своим бокалом особист. — Которое или уже начало действовать в вашем мире или к его применению вовсю готовятся. Д-антиген меняет мир, меняет саму реальность, понимаешь? И тот, у кого его будет очень много, сможет кроить ваш мир под себя так, как ему захочется! А может и не только ваш мир, но и наш тоже, вот от чего на самом деле предостерегали Хранители Дороги! Возможно, он уже это делает и наши неудачи в войне — следствие этого влияния. Оставлять это просто так нельзя. И начнем мы с того, что расширим базу проекта и попробуем договориться о сотрудничестве с вашей Россией, прежде чем вы пойдете дальше. Дело становится слишком серьезным. А там…увидим по обстоятельствам.
— Вот как? — задумался я. — А я, значит, должен…
— А ты должен отправиться в свой бывший мир, доставить наше послание и поговорить с начальством питомника и Ходоками. Сделаешь?
— Я попробую, — помолчав, кивнул я.
— Хорошо, — тут же ответил особист. — Начнем через три дня. Я договорюсь, чтобы вам придали для поддержки группу Колобкова. Поговорите с ним завтра, я пришлю старшего центуриона к вам в палату. Нарисуйте ему план питомника, договоритесь о взаимодействии в операции. Вы уже народ опытный, вам виднее как лучше все проделать…
Из тумана перехода я вышел перед рассветом, когда в парке калужского питомника было еще темно. Открыл забрало шлема, вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух, осмотревшись вокруг — кажется, со времени моего последнего выхода на Дорогу отсюда ничего не изменилось. Разве что листва кленов вдоль аллей чуть подернулась желтизной — осень начинается. Я постоял с минуту на месте, включив маскировочный режим киннеровской брони, а затем неторопливо двинулся скользящим шагом вдоль центральной аллеи к воротам проходной, сливаясь с темным асфальтом и деревьями. Катю в этот раз я брать с собой не стал — никакой необходимости в подруге не было, миссия у меня, можно сказать, деликатная.
До проходной я добрался без всяких проблем — охрана питомника больше занята отслеживанием целостности периметра, чем происходящим внутри территории. Все же это не сверхсекретный атомный объект. Происходящее в парке за забором фиксировали лишь обычные видеокамеры, но разглядеть меня в киннеровской броне ночью было не так-то просто. Да и я не стремился попадаться в объективы, двигаясь вдоль деревьев и не выходя на открытое пространство. Прижался к стене КПП, достал из кармана небольшой листочек с великого Древа тент-ал и бросил его под ноги у самой двери караулки. Первая точка перехода отмечена, следуем дальше.
Корпуса коттеджей и особняков, сад и залитый лунным светом главный корпус с памятником и фонтаном я разглядывал прямо-таки с ностальгией. Казалось бы, не так уж и много времени прошло, а сколько всего изменилось! Из Вани — инженера, запуганного тридцатиоднолетнего парня, я стал старшим центурионом Тихомировым — офицером, танкистом и фронтовиком, почти обзавелся новой женой и присягнул на верность русскому государству, которого в этом мире и вовсе нет. Прежний Ваня Тихомиров — опасающийся всего на свете интроверт, теперь мне казался смешным пацаном. Или я чересчур возгордился и много о себе думаю? Отставить эмоции, дело прежде всего…
Второй листочек я выронил у сторожки перед тиром и арсеналом, а третий у входа в фойе главного корпуса. Уверенности в том, что мне удастся скрытно преодолеть пост охраны на первом этаже не было, даже несмотря на маскировку. Все же охранников двое, место ярко освещенное, бесшумно пройти не выйдет. Однако, мне удалось и это — один из бойцов дремал, сидя на кресле у стойки, а другой уставился в монитор охранной системы. Электронный замок наружной двери я открыл, приложив к нему перчатку костюма — компьютер в броне сам подобрал код. Затем тихонько потянул ее на себя и, проскользнув внутрь, осторожными шажками пошел к лестнице мимо поста. Щелчок закрывшейся двери привлек внимание охранника, поднявшего взгляд от экрана, но я замер в углу, спрятав деструктор за спину и надвинув забрало шлема. Подозрительно оглянувшийся по сторонам мужик в черной ЧОПовской форме, через некоторое время успокоился. Видимо, решил, что померещилось. Ну, вот и ладушки. Чем позже все начнется, тем лучше. Расположение кабинета Торбышева на седьмом этаже главного корпуса я знал, и хотел попасть туда раньше, чем бойцы Колобкова. Хотя это все, конечно, по обстоятельствам.
Свет в кабинете доктора не горел, но когда дверь в него беззвучно открылась, повинуясь сигналу компьютера, инфракрасный датчик показал мне присутствие в соседней комнате одного человека. Я тихонько закрыл за собой дверь, прошел через кабинет в спальню и, нащупав у кровати на стене выключатель, нажал его. Получилось хорошо — включился не верхний, яркий свет, а ночник в зеленом абажуре над самой подушкой, заливший помещение мягким, уютным светом. Лежавший на ложе мужчина что-то простонал во сне, заелозил под одеялом ногами, а потом вдруг распахнул глаза, просыпаясь.
— Здравствуйте, Максим Леонидович, — негромко сказал я, возвышаясь в своей броне рядом с кроватью. — Рад встрече!
— Кто здесь? — заморгал Торбышев, присев на ложе и я, отключив маскировку, сделав шаг поближе.
— Это я. Иван Тихомиров. Помните такого Ходока?
— Ваня? — Взгляд доктора был полон изумления. — Но…как? Откуда? Ты же погиб во время пожара в Трокман Байолоджи?
— Нет, Максим Леонидович, — вздохнул я. — Все было не совсем так. А точнее совсем не так. И об этом я хотел бы с вами поговорить…
— Выходит, вы с Катей остались живы, — задумчиво сказал Торбышев, когда я закончил свой рассказ. Впрочем, поведал я далеко не все, утаив часть информации о своих приключениях в Империи и в Штатах, знать все подробности доктору не нужно.
— Ты ухитрился всех провести… и нас и американцев. И твоя подруга тоже не промах, — вздохнул мой бывший куратор. — Ловкая девушка. А ведь я догадывался, что ты мне все время врал! Я ведь чувствовал, что ты обманываешь, Ваня! Но, ладно, — сейчас это уже не имеет значения, — грустно улыбнулся Торбышев. — Ты рассказываешь интереснейшие вещи, — оказывается, путешествие через Дорогу в другие миры не случайная флуктуация, а вполне работающая технология. Я же предполагал, что дело тут нечисто, — покачал головой доктор. — То-то тебя так хотели забрать в Штаты! Имей в виду, я был категорически против…
— Я знаю, — ответил я. — Холдер говорил об этом. Возможно, именно поэтому мы сейчас мирно разговариваем в вашем кабинете, а не у имперского следователя.
— Даже так? Разреши, я оденусь, ладно? — помолчав, спросил Торбышев. — Я смотрю, ты серьезно подготовился к разговору. Пришел с оружием, в скафандр нарядился как космонавт, — хмыкнул Максим Леонидович. — Полагаю, звать охрану не имеет смысла?
