Иоганн же равнодушно скользнул взглядом по церкви Санта Мария Новелла и сдержанно оценил церковь святого Панкратия. Он больше говорил о майских играх и охоте. Возможно, по причине молодости, решил Джованни. Тяжело, наверно, в двадцать три года быть герцогом, думал Лоренцо.
Но Иоганн явил значительно меньшее легкомыслие, чем можно было судить по внешности и беседе в пути, ведь многие любезности, по сути своей, бессодержательны.
Он, несомненно, понимал, что заводил знакомство длительное и прочное, и преподнёс хозяевам собранье трудов Апулея. Завидев заголовок "О Платоне и его учении", Козимо пришёл в неописуемый восторг и, забыв всяческий этикет, заключил гостя в объятья. Внучек и внуков заинтересовал "Золотой осёл". Джованни и Пьетро задумчиво склонились над "Речью в защиту самого себя от обвинений в магии" и "О божестве Сократа".
- Кажется, я видел это сочинение - под названием "О демоне Сократа", - шепнул младший брат.
- Другой перевод?
- Ну не так же...
- Да здесь вообще сплошная магия. С такими подарками никаких врагов не нужно, - проворчал Пьетро. - Я уже как-то сомневаюсь, стоит ли иметь с ним дело.
- Ну, колдунам деньги тоже нужны, если на то пошло... Не волнуйся, если нас вздумают отлучить от Церкви, мы напомним Ватикану обо всех долгах.
- А если просто сожгут?
- Попросим Его высочество вызвать дождь.
- Очень смешно.
Так или иначе, в честь гостей устроили торжественный обед. Контессина, завидев герцога с балкона, всплеснула руками и объявила, что не зря заготовила две дополнительных перемены блюд. Слишком уж худенький он, этот Иоганн фон Саарбрюккен. Кожа да кости. Голодно, наверно, там в Германии. Особенно зимой. Бедняжка.
Иоганн и его свита воздали должное таланту Контессины Медичи, которая смирила гордость миланского маэстро, не привыкшего, что кто-то, будь он хоть сам герцог, вмешивается в его ремесло. После спора из-за соуса она возглавила готовку и помыкала Бернардо, как какой-нибудь кондотьер помыкал бы своей армией. Невестки удовольствовались ролью знаменосцев и лишь предвосхищали появление свекрови в той или иной части кухни.
Дочери Пьетро тоже явили гостям свои таланты. Разубранная в шёлк и бархат Бьянка играла на органе, а затем на лютне. Но вместо какой-нибудь фонтанеллы или мерканции она выучила "Песнь о Палестине" на немецком и, краснея под слоем белил - от страха произнести что-нибудь неправильно, - старательно выводила:
- Alverst lebe ich mir verde
sНt mНn sЭndic ouge sihet...
Иоганн поцеловал ей руку и рассказал, что его матушка увлечённо собирала песни разных народов и даже переводила некоторые. Если синьора Бьянка свободно владеет немецким, он не преминет поделиться сим сокровищем.
Бьянка обомлела - от поцелуя и от боязни признаться, что в немецком ничего не смыслит, а слова заучивала на слух.
Мария танцевала - так неистово и одновременно изящно, что Иоганн не замедлил присоединиться. Она держала его за руку! И чувствовала, как надушены его волосы, уложенные со льняным маслом! А когда Иоганн устал, она утанцевала ещё троих немецких рыцарей.
Лукреция-младшая читала стихи собственного сочинения, чем вызвала у Лукреции-старшей умилённые слёзы. Иоганн же подарил ей улыбку и сказал, что итальянский язык невероятно мелодичен, особенно в устах прекрасной дамы.
Весь вечер и добрую половину ночи сёстры спорили, кому достался более значимый знак внимания.
Лоренцо обсуждал гостей с друзьями, которых, за заслуги в переговорах с Миланом и Саарбрюккеном, ему разрешили пригласить на обед. Все юноши, в свою очередь, составляли флорентийскую процессию всадников, поэтому тоже заслуживали награды.
Иоганн рано отошёл ко сну, утомлённый дорогой и празднеством. Его свита и гвардия ночевали здесь же, в палаццо, уместившись в одно крыло.
Наутро мужчины принялись обсуждать торговлю в Саарбрюккене, женщины занялись ежедневными заботами, Джулиано - детскими играми, а Лоренцо с чистой совестью предавался безделью. Если бы не пришлось сопровождать гостей, которым вздумалось после обеда прогуляться по флорентийским улицам, день бы вполне удался. Впрочем, Иоганн не был особо высокомерен, и в его обществе Лоренцо и его приятели чувствовали себя свободно. Бенвенуто даже предложил тайком: поводить герцога по их любимым местечкам, авось и встретит даму сердца, как Лоренцо свою Леонеллу. Лоренцо нашёл силы посмеяться над шуткой - а значит, подумал он, уже излечился от несчастной любви.
Ни Лоренцо, ни Бенвенуто не подозревали, что судьбу Иоганна давно уже взяли в свои руки Бьянка, Мария и Лукреция - и рвали натрое. Каждая втайне от других проникла в дедушкину библиотеку и покопалась в корзине со свитками. Все три сестры неплохо понимали по-гречески - и быстро нашли папирус с любовными заклинаниями. Главным блюдом в списке зелий значилась вербена - сильнейшее приворотное средство. К ней прилагалось ещё несколько трав и вино, и, запомнив несложный рецепт, девушки в разное время и разной дорогой отправились в кладовую, где на стенах сушились луговые травы, заботливо собранные их бабушкой.
Контессина очень удивилась, видя, как на кухню по очереди пробирается то Бьянка, то Мария, то Лукреция и, воровато озираясь, вываливает на стол ворох трав, нагло берёт вино и начинает всё это кипятить. Удивилась, но виду не подала. Кто знает, может, в них проснулась наконец тяга к домашнему хозяйству. Давно пора.
Бьянка первая завидела пустой кувшин в уголке на полке и вылила туда свой отвар. Кувшин она поставила обратно в уголок, как было.
Пару часов спустя тем же кувшином воспользовалась Лукреция, здраво рассудив, что он, задвинутый дальше прочих, будет незаметен, а слуги предпочтут взять посуду поближе.
И к вечеру, буквально перед ужином, за ним же полезла на полку Мария. Она так спешила, что даже не проверила, пуст он или полон.
