И под копытами звенит булыжник, вымостивший улицу Сан-Лоренцо - отполированный сотнями башмаков - когда они ещё не были так остроносы и не имели столь жёсткой подошвы - и сотнями подков, чей вид не столь подвержен переменам...

   Синьор Козимо живо мог представить, как меняет время облик родной Флоренции: перестав приумножать семейные богатства на сомнительном поприще ростовщичества, он предпочёл их тратить, оплачивая труд архитекторов и строителей и этим надеясь снискать прощение. Он в глубине души был очень мнителен, этот матёрый седой делец, и все уколы праведников и бесребренников легко проникали под маску всесилия.

   Но не дано было Козимо воскресить в чертогах памяти картины юности: почтенный поезд Медичи опередил какой-то всадник, с копьём наперевес.

   Старик решил было, что сам святой Георгий знаменует нечто важное, избрав свидетелем его, Козимо (не иначе, смерть близка, а то с чего бы примерещилось), но мнимый воин поравнялся с группой знатных горожан, и спешился, и долго и запальчиво повествовал...

   Козимо мгновенно вернулся на грешную землю и проследил, куда же направляются все эти господа с конём наперевес.

   "Вот черти! - разом понизил он в звании всю компанию. - Чего они забыли у нашего дома?"

   Ведь синьоры и всадник остановились именно у Палаццо Медичи.

   Караван постепенно причаливал к фасаду, но они не стали дожидаться, пока сей пёстрый змей подтянет хвост, а обратились сразу к голове.

   Пожилой синьор, в плаще с собольей отделкой, не долго думая постучал в оконце кареты:

   - Эй, свояки!

   По голосу и обращению Козимо признал главу семейства Барди.

   На свет Божий высунулась бледная Лукреция и грустно поздоровалась с родственником матери.

   - Да на вас лица нет, любезная Лукреция, что случилось? - синьор Барди несколько смягчился.

   - Признаться, я с трудом перенесла дорогу, - выдохнула старшая невестка.

   - Надеюсь, у вашей семьи найдётся немного сил, чтобы вникнуть в суть дела. Мы замерили улицы. Надеюсь, вам известно, что этот перекрёсток равняется на церковь Святого Лаврентия?

   - Известно, и что? - отодвинул жену Пьетро и облокотился на раму.

   - Ваш балкон выступает из нужного уровня на пол-локтя.

   - Вот этот? - Пьетро кивнул в сторону облицованного мрамором балкона, размером напоминающего целую навесную террасу и угрожающе затеняющего парадный вход.

   - Именно, - вмешался синьор Содерини, что до этого говорил с всадником. - Вы что-то не слишком любезно встречаете нас.

   - Вы тоже, - красноречие явно отказывало синьору Медичи. - Хоть бы в дом позволили войти, отдохнуть с дороги, нет, у вас же горит.

   - Горит. И если вы не снесёте балкон, мы продолжим гореть негодованием, - шагнул вперёд Барди.

   - Снести? Вы с ума посходили? Вы хоть знаете, во сколько нам встал этот мрамор?

   - Да, - выглянул из другого окошка Джованни.

   - Вероятно, он был вам по средствам, - подбоченился кузен их матушки. - И вероятно, эта потеря не сильно вас разорит. Вот Пацци не позволяют себе подобного, а они побогаче вас.

   - А это легко исправить, - улыбнулся Пьетро.

   - Каким это образом? - оторвался от плана улиц синьор Якопо - из вышеназванного семейства.

   - Так, что это за чрезвычайное собрание? - Контессина покинула свою карету и спустилась к почтенным соседям, осадившим её детей.

   - Балкон им наш не угодил, - пояснил Джованни.

   - Да какое вы право имеете?! - возмутилась пожилая дама.

   - Да, я, как приор, голосую против, - Джованни тихо, чтоб Джиневра не услышала, выкрутил пробку из новой бутылки.

   - Какой приор? Тебя же вышибли из гильдии менял, - вмешался четвёртый синьор.

   - Ты что, Джанбатисто, в изгнании был? - искренне удивился Джованни. - Я давно уже в гильдии ткачей.

   - Ткачей? Не смешите меня. Сколько народу ты подкупил, чтоб туда пролезть?

   Джованни ухмыльнулся, но не ответил.

   - Закон един для всех, - напомнил Барди.

   - А я всегда говорил, что они нарушают устои Республики! - возник из ниоткуда фра Филиппо.

   - А ты иди отсюда! - цыкнула синьора Медичи.

   - Не-а, - художник уселся прямо на мостовую и, верный себе, достал листок и уголёк. - Вместо кареты - башню, и роскошная осада замка получается...

   - Вон отсюда, я сказала! - в него полетела фляга.

   - Филиппо! Я говорю тебе, не связывайся! - позвала Леонелла. - Пусть хоть передерутся!

   - Не переживай, любимая! Тебе вредно волноваться! - Филиппо спрятался за карету.

   - Вообще-то в уставе города сказано, что никто не имеет право выносить фасад или какую-либо его часть дальше, чем фасад или его часть определённого здания, - воспрял синьор Барди. - Для улицы Виа-Ларга и Сан-Лоренцо это стены церкви. Этот пункт не менялся с тысяча двести...

   - В гробу мы видали все ваши пункты, - подошла к нему Контессина. - Давно менять пора этот устав.