- Да я бы обернулся... - по обыкновению засмущался Хулио. - Дошёл бы по запаху...
- Пап, не выделывайся, - вышел Альфонсо. - Поехали.
- Пап, дай на бензин, - внёс свою лепту Альваро.
- Я надеюсь, ты не собираешься сегодня никуда ехать? - спросил Хулио - без привычной строгости.
- Пока туман - нет, - неуверенно ответил младший сын.
Учитель порылся по карманам.
- У меня только пять евро. Давай я тебе на карту кину. Чуть позже - как до школы доберусь.
- Интересно, сегодня хоть кто-то придёт? - задалась вопросом Хуана.
- Кто рядом живёт - наверно придёт.
- Ага, счас, - шепнул Альваро Вере на ухо. Девушка фыркнула.
- Ты ему лучше на презервативы дай, - отозвался Альфонсо.
- А я, может, мечтаю о внуках, - пожадничал Хулио. - С тебя ж не дождёшься. Всё, пойдёмте.
С той стороны, где должен находиться коттедж судьи, сквозь белую гущу прорезался голос Марисоль:
- Вера! Ве-ра! Ау!
- Она у нас! - прокричала сквозь туман Хуана.
- Хорошо! Скажи ей: я ушла!
- Может, тебя на прицеп взять?
- Не надо! У меня противотуманки хорошие!
- Как знаешь!!!
Соседи, разделённые десятком метров, кричали так, словно находились по разные стороны горной гряды. Туман спутывал время и расстояние.
- Ну вот, а я хотела послать образцы волокон и ржавчины с курьером в Мадрид, - расстроено проговорила Хуана сквозь хлопок дверцы "Сеата". - Придётся отложить.
- Это ж сто лет ждать, - недовольно говорил Альфонсо.
- Но всё-таки лучше, чем ничего, - слова тонули в рычании двигателя.
Следом за рёвом "Сеата" прожужжала в молочной взвеси "Мазда": Марисоль выезжала на звук. Переулок они преодолели вместе, гуськом, а дальше она как-нибудь наобум доберётся сама, потому что ей поворачивать налево, а семейству Гарсиа - направо.
<p>
***</p>
Оливия уже дожидалась начальницу, безнадёжно всматриваясь в белое безмолвие. Будто иссохшая лапа чудища, стучала в окно хорошо замаскированная ветка юного каштана. Деревце росло под окнами здания суда, проявляя недюжинное любопытство и подглядывая прямо в кабинет Марисоль. Его не менее любопытные братцы были в курсе событий в переговорной и кабинете секретаря. Если бы только деревья могли говорить, они сболтнули бы не один секрет, который люди не вынесли бы из-за стен здания.
Как жаль, что они не могли рассказать о судьбе предыдущего судьи, думала Марисоль. Что такого не поделил он с мэром? Люди навряд ли осмелятся...
- Видимость нулевая, - встретила Марисоль секретарша.
- О да. Я ехала на звук, - Марисоль заняла свой трон и разложила перед собой содержимое сумочки, чтоб укротить отбившиеся от рук волосы.
- Причёска ни к чёрту, да? - посочувствовала Оливия. - У меня та же проблема. А такие планы на вечер... Если, конечно, туман рассеется.
- Это ты так отпрашиваешься в парикмахерскую? - Марисоль смазала салфетку муссом для волос, протёрла ею расчёску и принялась наводить порядок на голове.
- Это я прошу одолжить мне лак для волос.
- А с удовольствием, - Марисоль выбрала из арсенала нужный флакончик. - Держи.
Оливия отлучилась в дамскую, так и не признавшись, для кого сегодня сменила блузку цвета хаки и бежевую юбку на ярко-синее платье с завышенной линией талии.
Когда она вернулась, её распущенные волосы лежали немного ровнее, но в целом ничего не изменилось.
- Нашла что-нибудь в архиве?
- Не-а. Пересмотрели дела за пятнадцать лет - ничего не нашли, так и плюнули.
- А я говорила, что это дохлый номер. А ты мне не верила. И - да, возьми духи посильнее. Чтоб перебить туалетную воду Рауля.
- Почему ты уверена, что это Рауля?
- Потому что сама ему подарила. Через интернет заказывала. Ой, кажется, кто-то пришёл. Я в приёмную, - Оливия убежала в свой маленький кабинет, который так официально называла.
И скоро так же торопливо вернулась, чтобы не менее официально доложить:
- К вам господин мэр.
И тут же спряталась за дверью, которой чуть по ней не стукнул ворвавшийся вихрем сеньор Гонсалес.
- Ваша честь! - исступлённо вращал он глазами. - Я хочу подать заявление!
- Доброе утро, - осторожно ответила Марисоль. - Мой секретарь сеньора Пандо и её приёмная - к вашим услугам.
- Да бросьте этот цирк! - хлопнул по столу ладонью Педро. - Мои собственные односельчане обвиняют меня в расхищении культурного наследия! На основании бреда какого-то пьяницы!
