1 марта 1881 г. Цесаревна Мария Феодоровна решила ехать со старшим сыном на ледяной каток. Около трех часов пополудни, присутствовавшие в Аничковом дворце услышали два мощных взрыва. Вслед за ними пришло страшное известие: Государь тяжело ранен какими-то злодеями на Екатерининском канале. Как позже было установлено, ими были члены террористической организации «Народной воли» Н. Рысаков и И. Гриневицкий[112]. Истекающего кровью Императора доставили в его кабинет в Зимнем дворце и уложили на кровать. Впоследствии Николай II вспоминал, как он, 13-летний подросток, стал свидетелем мучительной смерти Деда: «Мой отец подвел меня к постели: “Папа́, – сказал он, повышая голос, – Ваш луч солнца здесь”. Я увидел дрожание ресниц, голубые глаза моего Деда открылись, он старался улыбнуться. Он двинул пальцем, но он не мог поднять рук, ни сказать то, что он хотел, но он, несомненно, узнал меня. Протопресвитер Бажанов подошел и причастил Его в последний раз. Мы все опустились на колени, и Император тихо скончался. Так Господу угодно было»[113].

Император Николай II будет не раз возвращаться в памяти к этому страшному событию. Так, 1 марта 1898 г. он запишет в своем дневнике: «17 лет уже прошло с того ужасного дня, как Анпапа́ был зверски убит на набережной Екатерининского канала!»[114]

Началось царствование Императора Александра III. Его старший сын Великий Князь Николай Александрович стал Наследником русского престола. Согласно Высочайшему манифесту, впервые присягу на верность Царю и его Наследнику «наравне со всеми Нашими верными подданными» приносили и крестьяне[115].

Родители не хотели, чтобы их сын оставался в Зимнем дворце, и сказали графу С.Д. Шереметеву отвезти его обратно в Аничков: возле подъезда их ждал казачий конвой. Николай Александрович внезапно приказал не сопровождать его и без охраны в сопровождении графа С.Д. Шереметева доехал до Аничкова[116]. С.Л. Фирсов делает вывод: «Мальчик не был трусом и в страшной ситуации неразберихи и суеты, явившейся следствием произошедшего в тот день убийства венценосного Деда, не потерял присутствия духа»[117].

15 марта состоялись похороны Императора Александра II. Его преемник шёл за гробом пешком, без пальто, в генерал-адъютантском мундире. Цесаревич Николай Александрович следовал в Петропавловский собор в траурной карете вместе с Императрицей Марией Феодоровной. В Петропавловском соборе Цесаревич стоял рядом с гробом убиенного Деда и во время отпевания безутешно рыдал[118].

Император Александр III и его семья переехали из Петербурга в Гатчину. В Аничковом дворце прошла большая часть детства Николая II, в Гатчинском – юность. Царские Дети с ранних лет учились меткой стрельбе и позже стали участниками охот близ Гатчины: особенно хорошим охотником был Наследник Цесаревич[119]. Другим развлечением была рыбалка, заядлым любителем которой был Александр III. Зимой перед дворцом «катали болвана» (снежную бабу), такого большого, что лепили его несколько дней. Всей семьей работали в парке – счищали снег, рубили деревья, жгли костры. На озерах заливали каток – самой большой любительницей коньков была Императрица Мария Феодоровна[120].

Летом катались по парку в колясках, на велосипедах, верхом. На озера выходили на лодках, байдарках и шлюпках, часто гребли сами. В распоряжении Царских Детей был «аквапед» – прообраз современного водного велосипеда. В 1882 г., в начале «электрического» бума, в Гатчине появилась лодка с электрическим двигателем. По словам Н.А. Вельяминова: «Государь Александр III жил в Гатчине жизнью богатого помещика и очень любил заниматься местными хозяйственными вопросами»[121].

17 октября 1888 г. Император Александр III с семьёй возвращался из Ливадии в Петербург. Когда поезд следовал мимо станции Борки Харьковской губернии, произошло схождение его с рельс. Вот как описывал это происшествие «Правительственный вестник»: «Во время крушения Их Величества Государь Император и Государыня Императрица, со всем Августейшим Семейством, и лица Свиты находились за завтраком, в вагоне-столовой. При сходе с рельсов первого вагона, следующие вагоны слетали на обе стороны; вагон-столовая, хотя и остался на полотне, но в неузнаваемом виде. <…> Невозможно было представить, чтобы кто-либо мог уцелеть при таком разрушении. Но Господь Бог сохранил Царя и Его Семью: из обломков вагона вышли невредимыми Их Величества и Их Августейшие Дети»[122]. Заговорили о том, что на Царя было осуществлено покушение. Однако С.Ю. Витте утверждал, что он задолго до несчастного случая в Борках предупреждал Александра III, что Императорские поезда развивают на Юго-Западных железных дорогах слишком большую скорость, а состояние железнодорожного полотна на этих дорогах не вызывает надёжности[123]. Следствие также пришло к выводу о несчастном случае.

Об этом страшном моменте своей жизни Цесаревич оставил следующую запись в дневнике: «Роковой для всех день, все мы могли быть убиты, но по Воле Божьей, этого не случилось. Во время завтрака наш поезд сошёл с рельсов, столовая и 6 вагонов разбиты, и мы вышли из всего невредимыми»[124]. После крушения Императрица Мария Феодоровна говорила: «Во всем этом была осязательно видна рука Провидения, нас спасшего»[125].

С.Ю. Витте, который не был свидетелем происшествия, писал, что «вся крыша столового вагона упала на Императора, и он, только благодаря своей гигантской силе, удержал эту крышу на своей спине, и она никого не задавила»[126]. Руководитель расследования причин железнодорожной катастрофы А.Ф. Кони считал это утверждение неправдоподобным, поскольку сама крыша весила несколько тонн. Тем не менее профессор хирургии Харьковского университета В.Ф. Грубе был убеждён в прямой связи смертельной болезни Царя с полученными им при крушении травмами[127].

Император Александр III, несмотря на крайне плохую погоду (лил дождь с изморозью), сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Профессор В.Ф. Грубе вспоминал: «Их Величества изволили обходить всех раненых и словами утешения одобряли ослабевших и упавших духом»[128].

Александр III писал своему брату Великому Князю Сергею Александровичу: «Этот день никогда не изгладится из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чудесен, потому что Христос желал доказать всей России, что Он и доныне творит еще чудеса и спасает от явной гибели верующих в Него и в Его великую милость». На средства Царской Семьи на месте крушения был поставлены храм и часовня, а сама станция Борки получила второе название Спасов Скит.

Образование Наследника Цесаревича Николая Александровича было рассчитано на 13 лет. Первые 8 лет – гимназическая программа, следующие пять – по программе Генерального штаба[129]. Руководителем образования Наследника был назначен военный педагог генерал от инфантерии Григорий Григорьевич Данилович. Видный французский литературовед Г. Лансон, который преподавал Детям Александра III французский язык, писал: «Генерал Данилович, воспитатель царственных детей, обладал не только военными познаниями, но был вообще высоко и разносторонне образованным человеком»[130]. Между Г.Г. Даниловичем и его Августейшим воспитанником установились тёплые неформальные отношения.