Россия узнала о рождении первого внука царствующего Императора из 101 залпа артиллерийского салюта со стен Петропавловской крепости и Высочайшего манифеста[49]. Впервые со времён Императора Александра I, Великий Князь Николай Александрович со дня рождения «как старший сын Наследника находился на прямом пути к престолу»[50].
Великий Князь Николай Александрович появился на свет через три недели после того, как Россия торжественно отметила пятидесятилетие царствующего Императора Александра II. Уже была отменена крепостная зависимость, начались земская и судебная реформы, готовилась реформа военная. На внешнеполитической арене Россия уверенно восстанавливала свой престиж, сильно поколебленный неудачной Крымской кампанией.
Однако с середины 60-х гг. в стране стали проявляться опасные тенденции. За четыре года до рождения Великого Князя был подавлен кровавый мятеж польской шляхты. 4 апреля 1866 г. студент-недоучка Д. Каракозов неудачно стрелял в Царя у Летнего сада. Государя спас крестьянин Костромской губернии О.И. Комиссаров, толкнувший руку террориста. Вскоре после покушения полицией были ликвидированы две террористические группы: «Организация» и «Ад», ставившие своей целью путём массовых терактов осуществить в России крестьянскую революцию. Так, что рождение внука было для Александра II, помимо семейной радости, событием большой государственной важности. В честь этого события Высочайшим указом объявили широкую амнистию, были прощены государственные недоимки[51].
Царственный младенец, конечно, не знал обо всех этих государственных и политических событиях. Няньки и кормилицы поражались спокойному нраву младенца, а отец несколько раз отмечал в дневнике, что «ангел» на редкость улыбчив и почти всегда «в духе»[52]. Княгиня В.Ф. Вяземская, посетив маленького Николая вскоре после его рождения, нашла, что «носик у Новорождённого» копия отцовского[53].
В обычаях Царского Дома было грудное вскармливание Августейших младенцев кормилицами, которых тщательно отбирали из числа русских крестьянок. Кормилицы получали большую пожизненную пенсию, а государи иногда становились крестниками их детей. Так, Император Николай II крестил сына крестьянки К.А. Воронцовой, кормилицыего дочери Великой Княжны Ольги[54]. Что касается кормилиц самого Николая II, то до нас дошли сведения о крестьянке г. Тосно М.А. Устиновой-Смолиной. После окончания кормления на полученное жалованье она смогла построить себе в Тосно дом, в котором сегодня находится краеведческий музей. Сама М.А. Смолина, её муж и дети были замучены большевиками в 1918 г.[55]
В понедельник 20 мая 1868 г., в церкви Воскресения Христова Большого дворца над Новорождённым было совершено Таинство Святого Крещения. Следуя православной традиции, отец и мать не присутствовали в церкви во время Таинства Крещения[56], которое осуществил протоиерей Василий Бажанов. Восприемником были: Император Александр II, королева Дании Луиза, Великая Княгиня Елена Павловна[57], датский наследный принц Фредерик[58]. Присутствовали Императрица Мария Александровна, Великие Князья Владимир и Алексей Александровичи. Во время церемониального шествия в церковь через залы дворца младенца несла гофмейстерина княгиня Ю.Ф. Куракина, которую с обеих сторон поддерживали канцлер князь А.М. Горчаков и фельдмаршал князь А.И. Барятинский[59]. Во время Литургии Николай Александрович впервые удостоился принятия Святых Христовых Тайн: Императрица Мария Александровна поднесла его к Святой Чаше[60].
В соответствии со ст. 157 Основных законов после совершения таинства на младенца были возложены высшие ордена Российской империи: Святого Апостола Андрея Первозванного, Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского, Белого Орла, Святой Анны 1-й степени и Святого Станислава 1-й степени.
Родители
Державный отец сыграл в жизни Николая II совершенно исключительную роль. Уже будучи Императором, Николай II писал матери, что «святой пример дорогого Папа́, <…> во всех Его деяниях постоянно в моих мыслях и в моем сердце – он укрепляет меня и дает мне силы и надежды, и этот пример не дает мне падать духом, когда приходят иногда минуты отчаяния»[61]. Император Александр III был человеком замкнутым, любящим уединение и общество близких ему людей. Его тяготили роскошь, приемы, балы и спектакли. В пище Александр III предпочитал простые русские блюда, терпеть не мог спиртные напитки, которые почти не употреблял[62].
Императрица Мария Феодоровна, общительная, обожающая зрелища, балы, театры, увеселения, одевающаяся по последнему «писку» моды, внешне была полной противоположностью своему мужу. Тем не менее могучий Царь удивительно гармонировал со своей миниатюрной женой. Когда они расставались, что случалось нечасто, то писали друг другу письма, полные нежной любви и заботы[63].
Император Александр III очень любил читать. Любимым его автором был Ф.М. Достоевский[64], кончину которого Царь горько оплакивал, утверждая, что эту потерю «положительно никто не заменит»[65].
Александр III любил русскую историю и на профессиональном уровне занимался ее изучением. В.О. Ключевский писал: «Государь умел находить досуг для скромной учёной работы, особенно по изучению отечественной истории и древностей и был глубоким знатоком в некоторых отделах русской археологии, например, в иконографии»[66]. Генерал Н.А. Епанчин отмечал, что Александр III своё «свободное время с любовью посвящал изучению русской истории»[67]. Историк В.В. Назаревский отмечал: «Никто из царственных предшественников Александра III не занимался столько изучением русской истории, как он: в этом отношении он превзошёл и Петра I и Екатерину II. Очевидно, что из своих исторических занятий он черпал идеи, которыми он руководствовался для своего правления»[68].
Александр III поразил старого крестьянина-песенника К.И. Романова знанием старинных русских песен[69]. Царь любил русскую духовную музыку Д.С. Бортнянского и А.Ф. Львова, а из светской музыки особенно ценил П.И. Чайковского, которому всячески покровительствовал[70].
По свидетельству генерала Н.А. Епанчина: «Император Александр III был чисто русский человек, и это проявлялось не только во внешней его политике, но и в делах, казалось бы, не очень важных. Так, например, он установил, чтобы лица свиты, им пожалованные, имели на эполетах и погонах вензель его имени, исполненный славянской вязью; он восстановил древний русский обычай иметь на знамёнах Лик Спасителя, а на верху древка восьмиконечный крест»[71]. Никаких иностранных языков Царь в своем обиходе не допускал[72].
