Внешность у него средняя по шкале. Ни необычных сочетаний, ни идеальных черт. Самый типичный типаж в их краях: карие глаза плюс каштановые волосы и оливковая кожа. Для мира внешность — главное. Поэтому приходиться крутиться. Дополнять недостатки покладистым характером. Учиться мастерству готовки, мастерству ублажения в кровати. Все должно быть на высоте.

Иначе на Яра, не обычного альфу, а красивого и успешного, найдется другой желатель создать с ним семью.

Как тот же Хью. Пусть, по внешности тот не дотягивает до Алоиса: полноват и круглолиц. Но… Хью — любимый сын основателя компании, в которой работает Яр. И не зря альфа именно с этим омегой сдружился. Алоис намеренно избегает обозначения «сблизился». Он до последнего надеется, что близости между ними не было и быть не может. Яр очень принципиален в плане верности. Алоиса стережет и сам знаков внимания другим омегам не подает. Это важное качество.

В мире большинство альф переборчивы до жути. И понятно, почему: есть из кого выбирать.

Да, попадаются омеги, которые сосредотачиваются на работе, бизнесе, творчестве, а к поиску пары не стремятся. Но Алоис не может соотнести себя к ним, хоть и очень уважает таких сильных омег. Для него важно чувствовать себя любимым, нужным. Важно встречать кого-то с работы, целовать. Знать, что у него есть пара, что будут дети и крепкая-крепкая семья.

Алоис никогда не стремился стать великим или отличаться от большинства. Возможно, дело в том, что родился он в деревне, а там принципы у народа просты. Вот и он, как большинство на его малой родине, поставил главной целью и мечтой — создание семьи. Алоис давно внушил себе, что его единственный альфа на всю жизнь — Яр.

Поворот ключа в замке кажется самым страшным звуком. Алоис вздрагивает всем телом, напрягаясь прежде, чем слышит шаги. Тяжелые, неровные. Запах острее обычного и с примесью горечи. Значит, Яр нетрезв. Ситуация хуже, чем предполагалось.

Главное — молчать. Не провоцировать.

Он трясется и не может остановить эту дрожь. По нервным окончаниям мурашки импульсами. Хоть бы все прошло хорошо, хоть бы…

— Нагулялся? — Яр, шатаясь, подходит и выплевывает это слово вместе со слюной на пол: — Шлюха.

— Я не… — по привычке оправдывается Алоис, леденея. А взглядом ищет предмет для самозащиты, хоть понимает, что против сильного альфы ему не выстоять даже с дубинкой.

Яр подходит, заставляя отодвинуться к стене. Алоис старается отойти подальше от дивана, где спит питомец. Он молит больше всего о том, чтобы котенок не мяукнул, иначе конец им обоим. От альфы веет дешевым спиртным и сигаретами. А курит Яр в редких случаях. Значит, дела совсем плохи. Он обливается холодным потом, всеми силами пытаясь состроить виноватый вид и вымолить прощение взглядом. А в голове все еще звучит это «шлюха», брошенное с таким презрением, будто он и впрямь изменил Яру с половиной города.

Терпеть. Терпеть. Те-ерпеть.

Альфа застывает в шаге от него, доставая вдруг телефон. Роется, недовольный, видно по лицу, как сильно сжимает челюсти. Алоис сглатывает ком, но фраза застревает в горле.

— Говорил мне Хью, что ты с этим громилой водишься, а я не верил, — сузив глаза, Яр поворачивает экран с каким-то фото улицы. — Ну-ну. Вот, что Хью прислал. И что ты скажешь? И в этот раз не виновен? Да?!

От крика альфы Алоис судорожно сглатывает пару раз, выдавая свое состояние. На фото он четко видит себя и Фредера, стоящих на тротуаре в обнимку. Обмирает. Таращится на фото, а в голове каша из оправданий.

— Нет, это не то, что…

Но резкая боль и поворот головы в сторону заставляют замолчать. Он хватается за щеку, забыв, как дышать. Но не успевает что-либо сделать, как получает второй удар в живот. Резко скручивается, воздух сперт, глаза слезятся от приступа боли. Он не может даже пошевелиться, закричать, убежать. Кажется, одно движение убьет его. Комната. Свет фонаря, окно. Колючий запах. Яр. Агрессивный. Кричит. Алоис не может разогнуться. Жмурится сильно от любого движения альфы.

— Стой… не над. я, я… беременный, — задыхаясь от боли и удушающего рыдания, выдавливает он.

Живот. Живот сводит. Алоис держится за него руками и не чувствует себя от паники. Только не это. Если с ребенком что-то случится…

Яр замолкает. Практически сразу. Его рука в волосах, сжимает, наверняка вырывая пряди, заставляет поднять голову. Лицо Яра напротив. Красное от злости. Зрачки расширены. Ноздри тоже. Запах перегара. Бежать. Нужно в безопасность. Он дергается в сторону, но Яр удерживает его и шипит в лицо:

— Избавься от этого выродка. Я не буду таскать на себе чужой приплод.

— Но он твой! — взвывает Алоис, отчаянно пытаясь вырваться из хватки. Из-за слез все плывет перед глазами.

— Мой?.. Мой?! Да ты издеваешься?! Трахаешься с тем громилой за моей спиной, а за мой счет живешь? Думаешь, хорошо устроился?.. — Яр собирается ударить еще раз, Алоис закрывается, сжимается, ожидая удара, но альфа останавливается. Отпускает его.

Уходит.

Хлопок двери. Громкий. Кажется, штукатурка отлетела. Алоис оседает на пол, опираясь спиной о стену. Руками за живот. Боль отступает, спазмами, но нормально дышать он по-прежнему не может. Всхлипывает, порывами, хватает беспомощно воздух, а жгучая обида кипит внутри раскаленной лавой. Выжигает легкие. Душу выжигает.

«Лучше быть одному, чем терпеть все это», — мысль.

«Нет, нет, только не одному», — протест паническим стуком изнутри. — «Только бы не одному, пожалуйста».

Он плачет, срываясь на рыдания. Давит всхлипы, закрывает рот ладонью. Прижимает сильно и трясется. Так проходит неизведанное количество времени. Гроза давно отгремела. За окном ночь. Мяуканье котенка.

Мяуканье?

Алоис подрывается, сразу же застывая и прислушиваясь к себе. Щека саднит и пульсирует, а в животе дискомфорт. Боль прошла, остались лишь ее отголоски. Тело ломит от слабости. Но внутренняя лава никуда не делась. Покрылась коркой, застывающая, но готовая в любой момент снова забурлить.

Он осторожно доходит до дивана, не разгибаясь. Заглядывает в переноску. Котенок жалобно мяукает, пискляво, и Алоис быстро открывает ослабшими руками дверцу. Вытягивает вислоухого, начиная гладить. Мурчанье. Котенок ластится, подставляет маленькую мордашку под пальцы, будто пытается успокоить. Алоис слабо улыбается ему. Надо покормить.

В переноске находится несколько пачек питания для котят и небольшая миска. Алоис кормит котенка на диване, наблюдая, как тот жадно доедает свой ужин. Сам он не ужинал, но есть не хочется. В животе ноет. После истерики наступает апатия.

Из соседней комнаты слышится храп Яра. Значит, пока бояться нечего. Нужно решить, что делать дальше.

Он порывается позвонить Фредеру. Так сильно хочется справедливости, чтобы Фред защитил его, помог, отомстил за него, он хочет почувствовать себя в безопасности за его сильной спиной. Но не решается. Показать тому, насколько он слаб? Показать альфе личную драму, самое потайное, побои? Нет. Он не совсем стыда лишился, чтобы открывать это посторонним.

Никто не должен знать о его слабости, об этой постыдной части его. Даже Фредер.

Особенно Фредер.

Алоис не хочет падать в его глазах. Лучше оставаться хоть для кого-то хорошим омегой, которого есть за что любить и уважать.

Он прижимает к себе крошечный серый комочек и успокаивается окончательно.

Уходить в третий раз кажется глупостью. К кому он пойдет? Ему некуда. Родители так радовались, что их старший сын теперь самостоятельный. Ехать к ним — равно видеть разочарование в их глазах.

Вариант с Фредером рассматривать бессмысленно. Как и с Сэдом, и со знакомыми омегами с работы. У них свои проблемы.

Людям плевать на чужое горе.

Жаль, деньги с зарплаты он отдал Яру, а остальное отослал родным. Средств снять квартиру нет. Быть бездомным на улице — не вариант. В городе с людьми без жилья поступают так же, как с выброшенными собаками. Вывозят в поля за город. А там — считать, погиб.