— Он проголодался. Там в переноске корм, специальный, и я кормил его уже перед работой. Ему два месяца, — начинает рассказывать Фредер, тоже улыбаясь. — Ошейник и поводок на выгул тоже там, посмотришь, оранжевый, под цвет глаз.

— Спасибо! — восклицает Алоис, желая сильно обнять друга, но комочек у груди тому преграда. Потому он осторожно перекладывает вцепившегося в его одежду коготками котенка обратно в переноску, разговаривая с ним, как с малым ребенком.

На радостях он все же обнимает Фредера, буквально на нем повиснув, правда, теперь коротко. И сразу отпускает из зажима, надеясь, что хруст шеи ему послышался. Смеется, перекидываясь фразами благодарности и о предстоящем уходе за питомцем. И вдруг осознает, что давно так не веселился. Весь этот день, начиная с прихода на работу — сплошная отдушина. Атмосферные посиделки в кафе, после, пусть и до ужаса неловкий, но разговор с признанием.

«Я кому-то нужен. И нравлюсь. Это так… воодушевляет. И поднимает уверенность в себе».

Пусть он хотел бы лучше быть для Фредера не больше, чем другом, а то и названным братом, но на его чувства повлиять он не в силах. Интересно все же, за что именно он ему понравился? Что такого увидел в нем Фред? Но спросить кажется преступлением. Он не должен об этом думать. Дома его ждет Яр. Любимый альфа, отец его ребенка и будущий муж.

Алоис отказывается от «подвезти», благодарит еще раз и отправляется к родной многоэтажке. В спину ощущает тот же взгляд, пристально-прожигающий, обволакивающий не огнем, а теплым коконом. Оберегающий.

Алоис несет переноску с котиком в руках, то и дело заглядывая внутрь и слыша раскаты грома. А мысленно то и дело возвращается к «тому самому» разговору и своей реакции на него, за которую теперь стыдно.

Ему попросту не верится, что такой альфа, как Фред, мог обратить на него внимание, как на омегу. Вероятно, Алоис не так все понял, и на самом деле имелась в виду родственная любовь.

«Хватит, ну что за навязчивая мысль», — одергивает себя в который раз за дорогу он.

Когда Алоис почти доходит до дома, срывается ветер и начинает моросить на голову. Каплями-каплями. Те становятся увесистее, но он успевает запрыгнуть в подъезд, прежде чем слышит раскат грома поблизости. Котенок начинает мяукать, приходится успокаивать его уже в лифте. Алоису и самому порою страшно во время грозы. Однако, он любит наблюдать за молниями из окна.

Остается одна проблема: уговорить Яра оставить котенка. Сейчас она не кажется такой уж и проблематичной. После ссоры Яр обычно смягчается. В этот период лучше всего его упрашивать. Алоис планирует таким образом выбить котенку место в их доме. А потом сообщить и про беременность.

Он хочет, чтобы Яр стал таким же внимательным, как Фредер. Верит, что после рождения ребенка альфа подобреет. Это Яр пока не видел своих детей, то против них, а как на руках подержит — смягчится.

«Люди не меняются», — голос в голове, но Алоис свято верит, что что-то да изменится.

Позицию Яра насчет детей тоже можно понять. Когда его папа развелся с обанкротившимся мужем, то родил от нового избранника ребенка, которого, по словам Яра, любил больше. Все внимание с девятилетнего мальчишки переключилось на младенца. Яр выражается о своем брате плохо. Явно ненавидит.

А из-за того, что альфе приходилось нянчить младшего, вместо погулять и поиграть с друзьями, Яр терпеть не может детей. Тут Алоис не согласен. Он сам с детства заботился о четырех младших братьях, часто замещая им работающих родителей и от этого он не перестал любить детей. Наоборот, хочет своих. Они с Яром смогут воспитать ребенка и дать ему все необходимое. Вещи, игрушки, образование. А главное — полноценную семью.

Алоис, задумавшись, застывает перед дверью. Ключей у него нет, не взял. Он нажимает на дверной звонок, поставив переноску с котенком на пол.

Тишина. Так и не дождавшись, Алоис вынимает запасной ключ из тайника у стены и открывает.

В квартире он никого не находит. Только торт на кухонном столе, свечи, вино, как когда-то в день, когда Яр предложил ему встречаться. Годовщины они не отмечали, но, видимо, в этот раз альфа решил сделать сюрприз, а сам не дождался.

Алоис находит телефон, набирает. Ответ — длинные гудки. Первый, второй, третий… И ни один из них не предвещает ничего хорошего.

========== Глава 4 ==========

Ровное тиканье часов практически сводит с ума. Каждый новый звук, как отсчет на бомбе, приближает к неизбежному. Прошло минут двадцать — но Алоис уже не выдерживает. Внутреннее беспокойство перерастает во внешнюю дрожь. Он больше всего не хочет нового скандала. Только не в этот день.

Алоис кормит котенка, чтобы отвлечься. Не рискует пока вынимать животное из кошачьей переноски: питомец слишком маленький и хрупкий. А вдруг попадется Яру под «горячую руку»? Алоису страшно не так за себя, как за беззащитного котенка.

И зачем он вообще принес маленького сюда, если знал, что Яр будет против?

Возможно, придется отнести его обратно Фредеру, и лишь изредка навещать.

Алоис нервно трет руки. Приходится заварить себе мятный чай, успокаивающий. Может ничего плохого не случится и он зря так переживает. Но опыт в подобных ситуациях подсказывает, что все снова обернется ссорой. Не стоило уходить. Нужно было перетерпеть утренние высказывания Яра. Теперь Алоис сидит, как на иглах, и вздрагивает от каждого шороха.

Он включает телевизор в гостиной, надеясь отвлечься. Тащит к себе на диван большую чашку с чаем и кошачий «домик». Котенок спит. За окнами шумит гроза. Вспышки молний раз за разом освещают полутьму комнаты, а гром заставляет внутренне сжиматься, точно как от криков Яра. И от громких голосов вообще.

Этот страх идет с детства, когда папа постоянно ссорился с каким-то омегой по соседству, мол, тот пытался увести у него мужа. После папа переходил на отца, а пыл срывал криками на детей. Правда, с годами родитель утихомирился, а сосед уехал. Но теперь любые повышенные тона пугают Алоиса.

По телевизору ничего дельного. Мелодрама для наивных и любителей поплакать, на следующем канале спорт. Алоис останавливает перещелкивание на какой-то передаче и безразлично втыкается в экран, думая о своем.

–…За последние десять лет численность омег выросла в полтора раза, — говорит один из экспертов за столом, выхоленный и в строгом костюме. Алоис прислушивается. — В то время как альф почти тридцать процентов от всего населения, а бет вообще меньше двадцати. И того на каждого альфу приходится двое омег. И как вы собираетесь уменьшить количество разводов?

— С бетами браки не запрещены… — вклинивается ведущий.

— Бет еще меньше, чем альф! — возражает третий, судя по значку на одежде, из «партии» первого. — И беты по статистике предпочитают создавать семьи друг с другом. Что делать омегам, которые рискуют всю жизнь быть одинокими?

— Пусть пользуются искусственным оплодотворением! — из зала. Поднимается возмущенный гул.

— Думаете, что через лет так сто альфы и беты вымрут, и останутся только омеги? — настаивал самый выхоленный, перебивая громким голоском всеобщий шум. — А если создать петицию на разрешение браков «триада» — альфа-омега-омега? Это повысит рождаемость, и…

Алоис выключает телевизор, раздраженно выбрасывая пульт подальше от себя. В квартире тишина. В ушах шумит, а в голове отрывками слова из передачи. Обычно он избегает подобных статистик. И сам знает, как непросто добиться расположения альфы и удержать его внимание.

Папа вон с детства повторял: «Встретишь своего альфу, всеми силами держись за него. Угождай, давай ему понять, что именно ты достойнее прочих. У омег нынче хватка ого-го, вот посмотри только на нашего соседа, тварь хитрую… Омега, особенно после тридцати, на все готов, лишь бы не остаться одному».

Оттуда и растут корни его главного страха, преследующего с подросткового возраста. Страха одиночества. И он правда готов следовать советам папы. Прогибаться под Яра, терпеть его крик, молчать, когда хочется возмутиться в ответ. Он готов терпеть что угодно, лишь бы не оказаться в числе омег, подписанных страшным словом «одиночка».