– Дом шестьдесят девять, соседняя улица направо, – сообщает вышедший из длинного одноэтажного здания Фран. Альфа машет рукой, привлекая внимание и повторяет еще раз. Яли запоминает. – Там, в конце улицы, рядом с водоемом. Иди, я скоро подъеду с вещами, надо подписать документы на оформление.

Яли улыбается и кивает, сразу же направляясь туда, куда указал ему альфа. Весело, почти что парящей походкой. Единственное, что смущает – неудобство дорог. Они неровные. Это обычная почва, посыпанная камешками, а по обочине – камни побольше. Ноги не привыкли к неровностям. Но это тоже мелочь. Главное – он наконец попал в яркий мир, где может быть самим собой и не получить за это срок.

Яли сворачивает с одной улицы на другую, рассматривая дворы. Одни сменяются другими, заборчики разного цвета и из разного материала. Где-то полно зелени и цветущих деревьев. Где-то – поменьше. На заборах таблички с номерами. Пятьдесят один, пятьдесят два… Дальше.

Улочка узкая, тут едва ли разминулись бы две машины. Над головою нависают деревья. А пахнет – как дорогими духами. Удивительный аромат. Яли вдыхает на полную грудь. Это ли запах весны? Ветер срывает с белых деревьев лепестки и устилает ему под ноги. И это так похоже на снегопад – больше ему не с чем сравнивать. Волосы лезут в глаза, он поправляет их раз за разом.

Шестьдесят три, шестьдесят четыре… Этот заброшен, этот – жилой, у домика видно старика и животное, похожее на собаку из зооуголка.

Дальше улочка ведет вниз. В долину. Яли останавливается у самого спуска, замечая блестящую водную гладь. Водоем! Вода! Настоящая! Она впереди и ее много. А за нею – поле и зелень. Видимо, лес. Улочка оканчивается спуском к пруду, туда и ведет дорога. А по бокам все еще дома.

Яли идет вниз, замечая, что «холм» довольно крутой, а в тонкие подошвы врезаются камни. Внизу – больше камней. Видимо, во время ливней все камни смывает в долину. Он ступает осторожно, стараясь искать более-менее ровные участки. Тут дорога поросла травой. И только две полосы от колес машин напоминают – это обжитая человеком местность.

Яли ловит летящие лепестки, как ребенок. Не натешился в детстве, так теперь тешится. Он так засматривается, что чуть ли не пропускает заборчик с номером шестьдесят девять. Последний, граничащий с прудом и растущими у его краев высокими деревьями.

Он замечает в кустах и зелени выглядывающий домик. Стены кое-где потрескались, но окна целы. Яли сворачивает на протоптанный среди трав путь к калитке. Кладет на нее – выкованную из железа, узорчатую – руку. Теплая. Нагрелась под солнышком. Он проводит по ржавой поверхности пальцами, ощущая неровность. И только теперь вспоминает, что Фран не дал ему ключей.

Однако, заборчик невысокий – метр – и Яли с легкостью его перелазит.

Домик с пристроенной верандой, а та – с рядом окон. За мутным стеклом виднеется старая тюль. Дверь из дерева, оконные рамы тоже. А двор весь порос мелкой травой. В ней желтые цветочки. Яли срывает один, рассматривая. А цветок пушистый, оставляет на пальцах желтизну, стебель пачкает белым соком.

«Интересно, как оно называется?» – Яли думает сфотографировать и поискать в телефоне, но его внимание привлекает блеск среди зарослей кустарников и деревьев. Присматривается – а там заросший маленький прудик.

Эта весна и правда самая лучшая в его жизни.

Он снимает обручальное кольцо, про которое вообще забыл, и кладет в карман, обещая, что выбросит потом в водоем. А лучше сдаст и обменяет на деньги. Нечего показывать нрав, когда выгоднее – продать.

Кольцо невольно напоминает об Айроне. Яли старается об этом не думать, но крохотные стебли вины прорезаются в сердце колкостью. Он и весточки не оставил для мужа: Айрон наверняка места себе не находил. И если из-за Яли тот мог бы и не беспокоится, то по поводу отца…

Элайзера тоже жаль, но больше всех – ни в чем неповинного Оливера. Об их дальнейшей судьбе несложно догадаться. Из-за побега родственников понижают всю семью и отбирают баллы репутации. У них заберут квартиру, средства, вещи, и просто вышвырнут на территорию «третьих». Несправедливо. Яли кажется, что он себе этого не простит. Ради собственного счастья он пожертвовал благополучием других.

Но звук едущей машины заставляет отвлечься и выйти из тени на солнце.

Фран открывает ворота и заезжает внутрь двора. А Яли жаль той травы и цветков, которые теперь помяты следами от колес. Он подходит к альфе, различая среди изобилия ароматов мятный. Улыбается, ненавязчиво прислоняясь у любимому. Трется носов о его плечо. А Фран усмехается, поворачиваясь и обнимая. И эти объятья самые теплые, самые доверительные из всех, что бывали раньше.

Они сбежали и теперь они вместе.

– Тут столько работы, – выдыхает Яли ему в ткань одежды. – Кстати. Ты назвал себя в новом паспорте так, как я тебя называю, – вспоминает с удовлетворением Яли. – Но мне… почему именно Йелль?

– Ты пахнешь хвоей и колючий, как дерево, – Фран указывает за соседский заборчик из досок, где красуется темно-зеленое высокое растение, ветки которого покрыты иголками. – Ель, – добавляет альфа и приобнимает его крепче.

– Это все так непривычно, – Яли снова хочется плакать от переизбытка эмоций. Он и не знал, что люди плачут не только от боли, но и от прекрасного, которое не выразить словами.

А теперь Яли по-настоящему счастлив.

«Ну и как, папа, ты все еще не веришь, что твой сын может быть счастливым?» – легкое сожаление от факта, что он ничего не сказал папе, не попрощался, сразу же заглушается вскриком птицы. Неподалеку подает голос соседский пес. И эта атмосфера сотни оттенков и звуков так умиротворяет, что глаза невольно слезятся.

– Опять?

– Наверно, это так беременность на меня влияет, – пожимает плечами Яли. Улыбается, позволяя слезам течь. Вытирает щеку о рубашку любимого, а Фран целует его в макушку.

– Беременность, – повторяет альфа с заметным теплом в голосе.

– Да, теперь мы…

Последующие слова тонут в громком звуке. Машины, военного окраса, две, гул тормозов… сирена. Знакомая сирена. Это… Яли не успевает сообразить как Фран толкает его в сторону кустов и кричит:

– Беги!..