Кап-кап.

Лир был прав.

Он догадывался, но тем не менее, это поразило его.

Лир давится рыданиями на кухне, думает о своей бесполезности, старости, неумению удовлетворить. «Сам виноват», — звучит в голове. Тот омега был с хорошей фигурой и извивался со знанием дела. Его стоны до сих пор звучат со спальни.

«Так вот, почему ты был со мной добрым», — давится он осознанием. — «Альфы зачастую задаривают супругов подарками, как бы извиняясь за измены, чтобы потом совесть не ела. Ха-а… Какой же ты ублюдок, Рихард».

Он вытирает злые слезы, а те все текут и текут без остановки. Скатерть у локтей уже мокрая. Внутри зреет возмущение, а на ряду и мысли об отмщении. Но что он может? Тоже изменить? Так Рихарду на это все равно.

Ему противно от самого себя. Это же как нужно себя не уважать, чтобы терпеть такой плевок в душу?

Он продолжает сильно тереть глаза, пока не замечает, что звуки стихли, а в проеме стоит Рихард. Голый. На его плечах и груди видны следы от ногтей и несколько засосов.

Лир качает головой в отрицательном жесте, когда альфа подходит ближе к нему. От него воняет чужим омегой и ярким запахом секса. От этой смеси подташнивает.

— Не приближайся, — сквозь всхлипы выдавливает он осипшим голосом.

— Да брось ты, ничего такого не произошло. Хватит делать драму на пустом месте.

— Ничего не произошло?.. — давится возмущением Лир.

— Как будто между нами было что-то, кроме печати в паспорте, — добивает Рихард. — У меня с тобой брачный договор, а с ним — любовь.

========== Глава 5 ==========

Лир уязвлен.

— Но, — он вытирает слезы рукавами и встает, опираясь на стол. Смотрит мужу в глаза и спрашивает: — Разве я тебе плохой супруг? Ты привел любовника в наш дом, на нашу постель. Это подло, Рихард.

— В этом доме нет ничего твоего, кроме чертовых растений в горшках, — начинает злиться альфа, распуская удушающий феромон.

— Вот как?.. — он задыхается в феромоне и обиде. Его трясет, мышцы слабеют. Из горла так и рвутся ругательства и все-все-все, что накипело за годы совместной жизни.

Но Лир молчит.

— Смирись с присутствием Бланш в моей жизни и продолжай заниматься своими обязанностями. И да, спишь сегодня на диване, кровать занята, завтра с утра подай нам завтрак, и обязательно блины с джемом, Бланш их обожает, — Рихард выходит, как ни в чем не бывало.

Лир заслоняет лицо трясущимися руками. Он не может дышать. Рвение уйти отсюда, показать протест слишком сильно, но он давит его, как может. Если Лир уйдет, Рихард не станет его возвращать. И их семья распадется, как будто и не было семнадцати лет, а как жить без них, он попросту не представляет.

Лир не может уйти, но и остаться — непосильно.

— …Я тебя таким и представлял, — чужой голос за спиной. — Блеклым и страшным.

Он поворачивается. Перед ним тот самый омега, названный Рихардом Бланш. В одном шелковом халате, с растрепанными блондинистыми волосами, завитыми в локоны. На вид лет тридцать, но ухоженный: тело подтянутое, как и лицо. Тонны косметики, дорогая отдушка. В руке тонкая сигарета, которой омега затягивается, прикрывая глаза с нарощенными ресницами. Руки тоже с острыми красными ногтями, пальцы в кольцах. Дорогой омега. Разве Рихарду такой по карману?

— Тут нельзя курить, — выдавливает Лир, невольно сравнивая себя с ним и понимая, почему муж ослеп от нового увлечения настолько, что привел его в их квартиру. — Я не понимаю, что тебе надо от моего мужа, — он смелеет, говоря то, о чем подумал. — Прошу, не разрушай нашу семью. Ты в состоянии найти себе свободного богатого альфу. Мы в браке много лет и у нас есть общий ребенок, хотя бы о нем подумай. И не кури, пожалуйста, у нас противопожарная сигнализация сработать может…

— Ты всего лишь прислуга, не указывай мне, что делать, — пренебрежительно бросает Бланш и выдыхает дым в его сторону. — То, что ты его законный супруг, ничего не меняет. Прав у тебя не больше, чем у домработника. Разрушать семью, говоришь? А знаешь ли ты, что она уже давно разрушена и разрушена тобой? Или пока ты пек свои пироги, то не заметил, что Рихард давно трахается со мной? Ты такой наивный, в твоем-то возрасте, аж смешно становится.

— Ты, — Лир запинается. — Ты не имеешь права…

— Да-да, конечно, — смеется Бланш и тушит сигарету о скатерть на столе, прожигая ее насквозь. — Стоит мне только захотеть, и Рихард сразу же с тобой разведется. Он слепо меня обожает и делает все, что я захочу. Тебе не дано так же искусно управлять альфами. Таким как ты, суждено только мыть полы и выглядеть, как половая тряпка. Запомни, твое место вот тут, — указывает вниз. — И не вздумай раскрывать рот. Таковы правила в этом мире. Ты или крутишься, как можешь, чтобы взобраться на вершину, или плывешь по течению, превращаясь в то ничтожество, каким сейчас являешься ты.

Лир резко выходит из кухни, направляясь в спальню и вываливая с полки вещи. Достает сумку, пихает туда все подряд без разбору. Слезы застилают взгляд, руки слабы и ноют. В груди жжет — он оскорблен, унижен, а сказать в ответ нечего: Бланш сказал горькую правду. Но терпеть это слишком сложно.

Хватит. Натерпелся уже, семнадцать лет терпел, притворяясь, что его устраивает такой расклад.

Он вылетает из квартиры, толком не застегнув пальто. Вот так, на мороз нараспашку, с кое-как замотанным вокруг шеи шарфом. Волосы лезут в глаза, снег нещадно бьет по разгоряченной коже. Лир идет на остановку, дожидаясь редкой ночной маршрутки.

Плакать больше нет сил. На смену буре приходит апатия. Он безвольно сидит в маршрутке, прислонив голову к стеклу. Дышит на него, вытирает раз за разом, рассматривая пустые улицы ночного города.

Полчаса — остановка. Лир выбирается, кое-как тянет за собой дорожную сумку. Ему плевать на взгляды редких прохожих. Он добирается до квартиры. Хорошо, что у него есть куда пойти, если бы не квартира дяди, ему пришлось бы ночевать на улице в мороз.

В квартире тишина и мрак. Атмосфера подавляет. Лир устало падает на первую попавшуюся кровать в пальто и обуви. Сон не приходит. Лир смотрит в темный потолок и ничего не чувствует. Но это призрачное спокойствие ядовито.

Он строит планы.

В принципе, все не так уж плохо. Если он уйдет от мужа, то сможет жить тут. Продаст что-то из антиквариата, или же ту самую коллекцию марок: он сможет спокойно жить еще несколько лет на эти деньги и ходить в университет. А когда закончит, пойдет работать.

Но, кажется, его ждет все тот же исход: Лир, как и дядя Коди, будет доживать годы в большой квартире, одинокий и больной. Только у дяди был он и соседи, а у него не будет никого.

Эта мысль пугает до пробирающего изнутри холода.

Вот, почему Лир так боится потерять мужа с сыном. Его пугает старость в одиночестве.

Он мало верит, что у него получилось бы создать другую семью. Кто обратит внимание на немолодого и слабого омегу, когда вокруг полно красивых и полных сил? Арон? Так этот альфа тоже найдет себе помоложе и откажется от громких слов, сказанных тогда на набережной. Этот альфа тоже посчитает его скучным, когда узнает поближе. И все.

С этим он и засыпает. Правда, ненадолго. Тревожные мысли мучают его и не дают спать. Сердце стучит учащенно, приказывая возвращаться, привычка к Рихарду и Сэдди тянет обратно. Семнадцать лет — не день, просто так не забудутся. Но с другой стороны, останавливает обида. За все эти годы он впитал в себя столько фраз, что сам в них поверил.

«Ты ненужен».

«Бесполезный».

«Старый».

«Ты прожил жизнь зря, займись чем-нибудь, ничего не делаешь целыми днями».

«Думаешь, тебе сложно найти замену?».

«Молчи, твое мнение тут ничего не значит».

И сотни, тысячи других убийственных слов. Почему же он держался, притворяясь, что у них все нормально? Почему годами не видел другого выхода, прикидываясь беспомощностью? Рано или поздно эти изматывающие отношения должны были прекратиться. Рихард слишком токсичен.

Но что ранит еще больше, как это то, что его извечно холодный муж смотрит на Бланша влюбленным взглядом и говорит о нем с заметным теплом. То, что всегда пытался заслужить Лир, получил другой омега. И Бланш явно приложил к этому меньше усилий. Точнее быть, красивую внешность и умение подыгрывать.