— Чтоб он возненавидел тебя ещё больше? — фыркнула Грейнджер, вернувшись в реальность. — Нет, Гарри, забудь. Малфой вообще не проблема.
Это было ложью. Они не виделись все выходные после того случая в библиотеке. В какой-то момент Гермиона была уверена, что вот-вот в гостиную Гриффиндора постучится Флинт, приказывая ей делать самые ужасные вещи, которые только могло придумать её сознание. Ничего подобного не произошло. В глубине души девушка знала, что это был блеф, и Малфой никогда бы не согласился просто взять и отдать такую власть над одним из своих врагов, но непонятно, на что он способен в ярости. И на что способна она. Потому что Гермиона была в ярости. Страх и злость — жёсткий коктейль.
Она продолжала прерывать все разговоры мальчиков о злосчастном желании, особенно сейчас, когда они помирились и имели возможность посудачить и повозмущаться на этот счёт. Гарри и Рон не могли ничем помочь. Куда уж им, если ей не помогали даже книги. Происхождение подобных заклинаний было очень древним и простым, как два кната, оттого никогда не поддавалось усовершенствованиям. Эти чары придумали ещё пьяницы и картёжники, играя в портах, и принцип оставался лёгким и гениальным: проиграл — исполняешь желание, выиграл — желание загадываешь. Никому не приходило в голову что-то менять или переставлять, чтобы существовала возможность отмены. Просто никто этим не интересовался. Гермиона решила, что, когда станет министром, обязательно займётся данным вопросом.
— Но он же будет действовать тебе на нервы! — возмутился Уизли и взмахнул рукой так, что осыпал подругу крошками из булки, которая в этот момент находилась в его руке.
— Рон прав, нужно...
— Нужно перестать акцентировать на этом внимание, по крайней мере, сейчас. Снейп не отступит, пока у нас общее задание, а своими идеями можно его только разозлить, и не сдвинуться с проклятого места до окончания Хогвартса, — отрезала Гермиона, а потом перевела сосредоточенный взгляд на Поттера. — Скажи, Гарри, ты уже думал по поводу того, что делать со вторым заданием?
Это работало безотказно. Друг сразу же потупил взгляд, что-то там бурча про достаток времени, что он успеет. Этот вопрос мгновенно отбил у Поттера желание продолжать доматываться до Гермионы.
Они пришли в класс, когда большинство слизеринцев уже восседало на своих местах, разговаривая. Гермиона обречённо посмотрела на место рядом с Малфоем. Точнее, на бедро парня, потому что смотреть ему в лицо не было никакого желания.
— Сочувствую, — вздохнул Невилл, и она улыбнулась ему в ответ. В голосе Долгопупса было такое количество сострадания, что ей подумалось, посади Снейп его рядом с Малфоем, он забрал бы документы из школы в тот же день.
Перебросив волосы на одну сторону, чтобы сделать вид, что она вообще его не замечает, Гермиона спокойно вытащила принадлежности на парту и посмотрела на доску. Девушка знала, что в этот день у Когтевранцев с Пуффендуйцами пара была как раз перед ними, так что Снейп не утруждал себя переписыванием материала на доску заново. Судя по записям, тема сегодняшнего урока — классификация ядовитых и неядовитых растений. Гермиона начинала ненавидеть теоретические задания.
Малфой делал вид, что не замечал её, но когда прозвенел звонок, и Снейп явился, ему пришлось отвернуться от Забини с Ноттом со страдальческим вздохом. Сначала Грейнджер вновь подвинулась на самый край парты, как и в предыдущие разы, но быстро поняла, что сам Малфой не спешит ограничивать себя в комфорте. Чем дальше Гермиона оказывалась от середины парты, тем больше площади занимал слизеринец. Поэтому, какого, собственно, чёрта?
Гриффиндорка села как положено и тут же внешней стороной предплечья почувствовала его руку. Видимо, Малфой не ожидал, что она не забьётся в этот раз как можно дальше, поэтому не успел убрать локоть. Они взглянули друг на друга резко и неожиданно для них обоих, прежде чем отодвинуться. Мерлин. Как его касаются все остальные, не чувствуя этих колючек, будто вся кожа и одежда были покрыты шипами? Гермиона ни разу не замечала, чтобы Пэнси ёжилась после прикосновений парня. Взгляд Малфоя был злым и пробирающим. Как всегда. Ничего нового.
Булстроуд по велению профессора раздала всем образцы растений, и они должны были описать их видимые особенности, прежде чем перейти к лекции о свойствах. Гермиона по-идиотски обрадовалась тому, что на столе появятся ещё какие-то разделяющие предметы. Очевидно, двух тетрадей и пары учебников оказалось смертельно недостаточно.
Девушке вспомнилось, как она в начальных классах сидела с ненавистной ей Амандой, и они чертили на парте линию фломастером, пересекать которую было строго запрещено. Теперь это уже не казалось детской глупостью.
Гриффиндорка взяла в руку небольшую веточку, которую покрывали едва заметные ростки листьев, и узнала в этом растении волшебную рябину. Гермиона начала записывать цвет коры, повторяющийся узор на ветках и острую форму листьев. Конкретно на данном экземпляре этого видно не было, но девушка знала, что, распустившись, они станут острыми — читала.
— Гермиона! — одна из однокурсниц вполголоса произнесла её имя. — Нам нужно сейчас записать свойства или после?
Она повернула голову.
— Сейчас только внешние...
Негромкий, но звонкий звук слева от неё, заставил Гермиону развернуться.
— Блять, Грейнджер, — прошипел Малфой.
Она проследила за взглядом слизеринца и поняла, что задела волосами маленькое блюдце и рассыпала на его серые штаны... заунывники? Это мелкие цветочки, которые нужно рвать под луной. Обычный сухоцвет, но по реакции Малфоя можно было подумать, что Гермиона как-то добыла слюни Гойла и измазала ими слизеринца с головы до ног.
Ей почему-то вспомнился момент в фильме, который она смотрела летом, где девушка намеренно разлила мужчине бокал вина на пах, а затем взяла полотенце в попытке «исправить ошибку». Это показалось Гермионе таким нелепым, что гриффиндорка рассмеялась, едва успев прикрыть рот рукой, чтобы на неё не обратил внимание профессор, хотя сам хохот так и не прекратился.
Малфой смотрел на девушку, как на идиотку. Вполне возможно, она и выглядела примерно так. Но... это было забавно.
— Ты вообще в адеквате? — сурово спросил слизеринец, всё ещё не сводя с неё глаз.
— Мерлин, Малфой, просто стряхни их рукой или воспользуйся заклинанием для первокурсников, — покачала головой Гермиона. — Уверена, ты сможешь описать несчастные заунывники по памяти.
Он не врал, говоря, что был одним из лучших на Зельях, поэтому она просто пожала плечом, вновь посмотрев в свой пергамент, не переставая улыбаться. Малфой злился. Гермиона могла чувствовать это на интуитивном уровне, словно ярость была самой частой его эмоцией, поэтому её стало так легко интерпретировать. Это дало понять, что... она чувствует себя лучше. Заставлять его беситься было своеобразной отплатой. Это подтолкнуло Гермиону заулыбаться ещё шире.
Скрипящий звук стула Паркинсон резанул по ушам. Она повернулась к ним в тот момент, когда Малфой яростно отряхивал штаны.
— В чём дело, грязнокровка? — Пэнси прищурилась. — Драко заставляет тебя веселиться? Малыш? — она перевела на него взгляд, и резкость в нём тут же сменилась мягкостью, чего нельзя было сказать о самом Малфое.
— Ну, уж точно не плакать, — спокойно, почти довольно ответила Гермиона, смело смотря на Паркинсон, которая вновь вернула своё внимание гриффиндорке.
На какую-то секунду она поняла, что это... странный разговор. Будто они были врагами. Но не такими, как обычно, когда Пэнси ненавидела её за то, что она гриффиндорка, имела непригодную родословную и дружила с Гарри. Гермиона же в свою очередь ненавидела Паркинсон за то, что она была... Паркинсон. Сейчас же всё выглядело так, будто в Грейнджер зародилась абсолютно новая неприязнь к этой девушке с тёмной короткой стрижкой и зелёными глазами.
— Делай, что делала, Пэнси, — резко сказал Драко, и она нехотя отвернулась.
Он медленно повернул к Гермионе лицо и сузил глаза. Она ощутила резкий прилив неловкости, но потом это прошло, потому что девушка слишком хорошо запомнила, что улучшало её состояние.
